- Хм. Всё это через портал, – кивнула она. – Слишком чисто. Такие не летают просто так.
Из-за горизонта, пересекая закатную дымку, появился силуэт: серебристо-серый, с гладкими линиями и слегка выдающимися вентиляторами в крыльях. "Селер 2570". Частный, быстрый, крайне дорогой. Один из тех аппаратов, которые не арендуют – их покупают. Или получают от тех, кто покупает. И уж точно не прилетают в Зону 51 просто за экскурсиями.
Летательный аппарат завис на пятнадцати метрах, плавно сбрасывая высоту. Над бетонной площадкой закрутилась пыль, поднялись вихри. Старые листья и обрывки синтетических лент заметались у опор. Машина опустилась точно по центру площадки, мягко, без единой вибрации.
- Посадка завершена, – донёсся голос из динамика. – Запрос на приём и проверку сопровождающего объекта.
- Принято, – сказала женщина. – Сканеры на минимуме. Проверка без дубликатов.
Трап опустился почти бесшумно, как язык хорошо смазанного зверя. Внутри виднелась тень. Сначала – едва уловимая, затем – шаг. И ещё один. Обувь – чёрная, мягкая, подошва с графеновой вставкой. Потом – фигура. Высокий, худощавый, одежда без опознавательных знаков, но дорогая. Лицо закрыто затемнённым визором – одним из тех, что работают в паре с ИИ.
- Ну, посмотрим, зачем ты сюда приполз, мистер без имени, – пробормотал старший инженер.
***
Ступаю на бетон.
Поверхность под ногами – шершавая, с трещинами и пылью. В воздухе чувствуется запах сухого металла, старой краски и времени. Где-то вдалеке, за зданиями, мерцает остаток света – осколок заходящего солнца, окрашивая старую базу в ржавые оттенки.
Пара фигур стоит у приёмного терминала. Не военные, не охрана – скорее, учёные или специалисты. Уставшие, осторожные. Они делают вид, что не интересуются мной, но наблюдают. Не открыто, не по-глупому, но слишком выверенно, чтобы это было случайностью.
Никуда не тороплюсь. Иду спокойно, с той самой поступью, которой учишься, когда носишь с собой силу, пусть и не до конца понятную. Когда понимаешь, что показать слабость – это не просто упасть. Это значит позволить другим вписать тебя в свои графики.
Останавливаюсь в зоне приёма. Под ногами – метка, полоска с остатками люминесцентной краски. Прямо под ногами моргнул сенсор. Данных не видно, но Мику уже подключилась.
- Приветствие получено, – сообщила она. – Идентификация пройдена. Кодовая фраза не требуется. Запрашивают цель визита.
- Ответь: «корреляция личных воспоминаний с реальной астрономической топографией».
Чтобы наверняка уши в трубочку свернулись, а мозги вскипели в попытке понять: "А что это такое вообще было?"
- Передано.
Женщина в чёрной форме – кажется, старшая здесь – сделала полшага вперёд. В её взгляде нет враждебности, но и ничего похожего на доброжелательность тоже. Лишь оценка.
- У вас ограниченный допуск. Работать будете через оператора. Все процедуры фиксируются, удаление данных запрещено условиями договора. Вы подтверждаете согласие?
- Нет, – спокойно и уверенно ответил ей. – подтверждаю активацию альтернативного протокола. С ключевой фразой: "Галлюцинации предков не входят в мой план на вечер."
Её зрачки дрогнули. Мику подтвердила – активация прошла.
На панели регистрационного терминала побежали строки. Кто-то в системе щёлкнул замком, поднял флажок. Статус сменился с D на B. Оператор, стоящий сбоку, заметно напрягся.
- Значит, так, – кивнула женщина, чуть сухо. – Заходите. С вами будет техник Йео. Оборудование вы получите через шлюз третьего коридора. Не влезайте туда, куда не звали. Если нарушите – мы выключим вам голову.
- Отключить ИИ без моего разрешения не получится, – отозвался спокойно.
- Я не про ИИ, – сухо сказала она. – Про голову. Вашу голову.
Повернулась и ушла. Ну а так посмешила. Трудно им булдет вот так просто отключить голову сверху с быстрой клеточной регенерацией. Да и вообще, сопротивляться, а у меня есть чем. Да и в принципе, щадить их не буду, а значит вызову малых арканов….
Обрисовав у себя в голове примерный план их угнетения тоже двинулся вперёд. Идти приходилось по узкому коридору, освещённому лишь локальными лампами – будто в утробе гиганта. Шаги отдавались гулко, но Мику шептала уже другую мелодию.
- Оборудование загружается. Томограф готов. Сеанс начнётся через десять минут. Подтверждена возможность построения пространственной голограммы.
Кивнул. Сам себе. Времени.
Здесь, в забытом мире под песками, собирался узнать – был ли когда-то там, где небо помнил лучше, чем лицо собственного отца. Тем более и не помнил ничего, до того, как здесь очнулся… ну, вы понимаете.
***
Идём по залу. Потолок – низкий, как в старых подземных отсеках кораблей, над головой вьются кабели в прозрачной изоляции, пол прорезинен, но с царапинами, словно тут когда-то по коридору тащили что-то тяжёлое и не хотели поднимать. По бокам рядами – металлические пеналы. Серые, прямоугольные, местами со следами сварки, иногда с болтами, закрученными намертво. Квадратные, без изысков, местами даже с налётом ржавчины. Округлостей или хрома тут не было. Всё строго, угловато, прямолинейно. Немецкая инженерия в худшем смысле этого слова. На каждом – табличка с буквенно-цифровым кодом. Под ногами от шагов раздаётся гул, отдающий в грудную клетку. Воздух тёплый, но какой-то спёртый, будто его не трогали годами, просто выжимали из одних и тех же фильтров.
Но капсулы – не бутафория. Старые. Настоящие. С консервации, судя по внешнему состоянию. Без стеклянных окон, без ручек. Всё намертво. Будто собраны не для использования, а на всякий случай. А что если? Что если когда-нибудь появится способ…
Краем взгляда отметил нумерацию, – одни алфавитные, другие только числовые. Несистемность выдаёт беспорядочную архивацию. Склад мёртвых надежд. Всё это уже неинтересно. Пока. Возможно.
Техника, сопровождающего меня, звали Йео. Имя странное, короткое. Лицо как у вечного стажёра – ни возраста, ни конкретного выражения, будто он просто есть, как стул или кофейный аппарат. Он шёл рядом, не глядя в глаза, не заговаривая, пока сам не нарушил молчание.
- Не подскажете, это что за нагромождение железных гробов? – спросил без особой интонации.
- Вы удивительно правы, – ответил он спокойно. – Действительно гробы. Когда-то, ещё в двадцатом веке, начали эксперименты по замораживанию людей. Крионика, тогда модное слово. Всё делалось на авось. Потом, через десятки лет, поняли, что ошибались. Через следующие десятки – снова поняли. А тела копились. Хорошо промороженная человечина, как говорят у нас. Вот она и лежит.
- И что, надеются, что кто-то воскресит?
- Кто-то – нет. Сверх – может быть. Есть одна, вроде как, может и не такое. Но, во-первых, дорого. Во-вторых, никому не нужно. Эти люди никому не нужны. Близкие умерли, контракты истекли, а государствам выгоднее забыть, чем тратиться на возню с трупами.
Согласно кивнул. Не столько ему, сколько себе. Тут ловить нечего. Пока. Потому что не эти капсулы были у меня в мыслях. Не они снились мне. Не они запали в память так, будто сам в них лежал.
Настоящие капсулы были другими. Я это знал точно. Помнил. Видел. Плавные формы. Керамика. Композиты. Ни одного прямого угла. В них не было кнопок – только выемки с рунами, которые вспыхивали под ладонью. Стекла не было – только сенсоры и тонкие линии, уходящие внутрь. Они не открывались – они раскрывались. Как цветы. Как мысль. Как нечто живое. И защищали от всего, в том числе от радиации. Сами представьте, сколько её хватанёт путешественник по галактике без такой защиты.
Та капсула – из корабля. Того самого, что всплыл из глубин моей памяти, как обломок давно погибшего мира. Возможно, даже не мира, а жизни. Моей жизни. Или чужой, но теперь почему-то моей.
И шёл сюда именно ради неё. Чтобы найти. Чтобы проверить. Чтобы вытащить – ту самую. Не ради науки. Не ради карьеры. Ради понимания. Ради подтверждения того, что не схожу с ума. Что всё это – не галлюцинации, не шизофазия на фоне нервного срыва, а часть прошлого, которое просто отодвинули куда-то глубоко. Закрыли. Запечатали. Но оно вернулось. И если всё так оно и есть, то это же по моей части, разобрать и собрать, поняв, как всё устроено.
Так что самая настоящая гибернация имеет все шансы прийти в наш мир и изменить все космические перелёты. Да, и не просто собираюсь понять, как что сделано, но и серьёзно так подняться на этом. Чем чёрт не шутит, может быть стать и миллиардером. Главное, по дороге не сломаться и не соблазниться жалкими сотнями миллионов кредитов, как когда-то создатели Тэслы, продавшие своё детище Маску… Илону Маску, ставшему на этом самым богатым человеком на земле. А они так и остались просто хорошими инженерами. По правде говоря, не только на этом он поднялся, но то история вовсе не этого мира, а того, который помнил, как попаданец, как оказывается из очень древнего прошлого, если правда всё про галактическую Империю.
Здесь, Товарищ Маск, как его называли в этом мире, тоже стал самым богатым человеком на Земле, но по-другому. Видать планида у него такая быть самым богатым человеком на неком отрезке человеческой истории. И по пути он спас Советский Союз. До сих пор вон живее всех живых. А ведь и как у нас чуть не развалился, но решили немцы Маска бортануть с "Карлом Цейсом". И устроил он кузькину мать для начала им…. Не в одиночку, конечно. Но роль сыграл ключевую. Но если верить историкам, то прямо-таки исключительную. Так что отпечаток своей клешни он всерьёз-таки оставил на теле планета Земля.
А эта железная выставка – лишь фон. Инвентарь на будущее. Даже отметил про себя пару нестандартных моделей, чтобы потом к ним вернуться, если понадобится. Но не сейчас. Так на всякий случай….
Сейчас – искал одну конкретную. Капсулу, которую узнал бы в любом облике. Ту самую, в которой… возможно кто-то спал. Часть меня.
- Здесь есть отсек С-двадцать четыре? – бросил Йео.
- Да, внизу. Только там закрыто. Грузовой люк запаян.