Пауза. Кто-то тихо хмыкнул.
- Короче, ведьма из аниме, – подытожил младший следователь.
- Никто из выживших даже внятно не может сказать, откуда она появилась. Уровни и коридоры запечатаны. Все линии наблюдения – перегорели. Барьеры – не сработали. Сканеры зафиксировали одну гигантскую вспышку ЭМИ, потом – ноль. Пустота.
- Биологические следы?
- Отсутствуют. Ни слюны, ни пота, ни волос. Даже клетки кожи – нулевой фон. Как будто внутри был пылесос по уничтожению ДНК. Всё, что уцелело – вот:
Он нажал на пульт. На экране – стоп-кадр: дверь самолёта. На трапе – фигура в костюме.
- Костас Треш. Чёткая визуализация. Единственная. Улетает через девять минут после первого энергетического всплеска. Ни одного кадра, где он был бы внутри зоны поражения. Ни следа его голоса на записях. Ни записей его приборов. Он ушёл – всё началось после.
- И всё-таки… – агент Вэлс подалась вперёд. – Что он там делал?
- Ответ, – вздохнул аналитик, – "вёл техническую съёмку". Официальный запрос на доступ к старым картам с указанием цели – исследование структуры подземного комплекса. Допуск был получен через внешнюю подрядную контору, связанной с одним из консервационных архивов ЮНЕСКО. Всё – по форме. Открыто, документально, даже страховка на имя компании "Треш тех лаб". Он не врал. Он действительно только смотрел. Формально.
- А неформально?
- Неформально мы видим то же, что и в Колумбии. Присутствует на месте, но ничего не делает руками. После него – поле боя. Его записи – изолированы, аккуратны. И при этом каждый раз рядом появляется нечто… неописуемое. Формы. Силуэты. Существа. А он – просто наблюдает. Или уходит за мгновение до катастрофы.
- Паттерн устойчивый?
- Пока да.
Молчание затянулось. На стол опустились новые папки. Вэлс взяла одну, полистала. Пальцы замерли на справке.
- У него адвокат?
- Несколько. Но даже самый посредственный из них разнесёт нас в суде, если мы попытаемся надавить. Он нигде не нарушает закон. Ни в одном инциденте – не зафиксирован как участник. Он всегда уходит до. Или приходит позже. Или вообще не туда. Даже "Гелион", по последним утечкам, пока не уверен – какую карту он держит на руках. Они хотят его, но боятся прикасаться.
- Но ведь он что-то знает. Или… кто-то действует от его имени.
- Возможно. Но доказать это…
- Нечем.
Пауза. Кто-то из следователей в углу листал снимки из места инцидента. И вдруг:
- …Это он оставил?
Вэлс повернулась. Парень показал вырезку. На стене, среди оплавленного металла, был оставлен отпечаток ладони – как будто вдавленный в пластик, но не рукой, а электрическим зарядом.
Внутри – голографическая подпись. Неразборчивая. Слишком перегоревшая. Только первые три буквы: "MIK…"
- Нет, – пробормотала Вэлс. – Не он. Но… может, его.
Глава 9
- Да чтоб тебя…, – выдохнул старший техник, скинув с плеча сенсорный блок.
Он встал на край кратера – точнее, того, что осталось от основного входа в секцию С.
Раньше здесь был люк, грузовой шахтный лифт и укреплённый коридор.
Теперь — выжженное блюдце. Стены оплавлены, металл скукожен, бетон вспучен, как кожа после ожога.
- Никакой термической бомбы не хватит на такую деформацию. Это было… что-то иное, – пробормотал один из аналитиков, скользя по стене термодрончиком.
- Следов радиации? – спросил координатор.
- Ни альфы, ни беты, ни гаммы. Как будто взрыв не выделил ничего, кроме… света.
- И жара.
- Жара – да. Обугленные останки стали внутри закопчены изнутри. Словно металл пытался вскипеть сам в себе.
Они прошли глубже, спустившись по одному из аварийных тоннелей. Его еле удержали от обрушения. Работал аварийный каркас. Металл звенел, как натянутая пружина. На стенах – остатки маркировки, кое-где ещё читались: “D-12”, “ГРУППА 3, АРХИВ”, “ДАТА-КОНТУР 7”.
Ничего не уцелело. Пластик – расплавлен. Провода – стекли вниз. Даже бетон – был гладкий и тёмный, будто переписан плазмой.
- Вот здесь был центральный сервер. От него осталась…, – оператор ткнул в пол. – Воронка.
Глубиной почти метр. Как будто данные решили уйти в преисподнюю.
- Камеры?
- Все – выведены. Причём одновременно, по одной временной метке. В пределах двух миллисекунд. Это не ЭМИ. Это… отключение пространства какое-то.
- Какой-то скачок в метрике?
- Возможно. Но локальный, направленный. Выглядело как… нож, вырезающий кусок мира. Без шумов. Без следов.
Один из специалистов спустился в нижний ярус. На нём был костюм полной изоляции, визор – с несколькими режимами сканирования. Он молчал до тех пор, пока не достиг центральной зоны.
- Я нашёл… это, – голос его дрожал.
Он вытащил из ниши кусок спекшегося металла. На нём – отпечаток ладони, обведённый легчайшим вкраплением кристаллизованной меди.
- Откуда это?
- Похоже на… знак. Как печать. Сканируем.
Голограмма поднялась в воздух. Трёхмерное изображение – не просто след руки. Внутри – завиток. Неестественный. Геометрия символа начинала повторяться, если смотреть с разных углов.
- Это… фрактал? – удивлённо спросил кто-то.
- Нет. Это подпись.
Секунду они молчали. А потом, на дальнем экране, система дешифровки выдала остатки метки.
MIK…
И тишина.
- Это всё? – спросил координатор.
- Всё, что смогли. Больше… ничего. Никаких биологических следов. Ни крови. Ни кожных остатков. Ни даже фона жизнедеятельности.
- Всё сгорело?
- Нет. Всё отменено. Как будто здесь просто не было жизни.
***
Позже, в поле, уже под открытым небом, машины сгружали остатки: пробитые трубы, пластины, немного обуглённого пластика. Всё, что можно было вынуть из раскалённых недр.
Молча работали грузовые дроны. Полевые аналитики стояли с планшетами. Отсечённые линии связи гудели в пустую.
- Мы даже не знаем, что именно уничтожили, – проговорил кто-то.
- Именно. И кто. Но главное – зачем.
- Ну, про кто, уже кое-что сказать можно однозначно, сверх, не проходящий ни по одной базе данных.
***
Через два часа всё было закрыто. Объект законсервировали. Обозначили как “непригодный для дальнейших исследований”.
Но в памяти системы всё же осталось одно. Статус сигнала на момент последней активности капсулы томографа:
ОБНАРУЖЕН ВНЕШНИЙ СИНХРО-ОТКЛИК
ИСТОЧНИК: НЕ УСТАНОВЛЕН
ВЕКТОР: ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО НАД БАЗОЙ
***
- Итак, мистер Треш, спасибо, что прибыли добровольно.
- Не за что. Раз уж вы прислали повестку, вежливо оформленную, с голографической печатью и обещанием кофе… было бы грубо не прийти. Кстати о кофе, его не пью вовсе, только чай, предпочтительно мятный. Это к вопросу уровня досье на меня….
Агент Дженнифер Вэлс слегка кивнула.
Сидела напротив, в синем костюме, с планшетом на коленях. Камеры в углах – активны. На столе – диктофон, работающий на гравикапсуле: чистая запись без помех, без искажений, без права забвения.
- Значит, вы прибыли в зону объекта под Южным хребтом в девять тридцать две по-местному. С доступом. С сопровождением. Всё подтверждено. Верно?
- Верно. Мне нужен был спектральный скан. Древняя структура, крионика, специфическая архитектура. Могло пригодиться в рамках моего проекта восстановления блоков холодного хранения. Чисто инженерная цель.
- Проект, зарегистрированный под брендом “Tresh Tech Lab”, связанный с восстановлением старых медицинских капсул и гальванических интерфейсов?
- Именно. Есть даже открытая лицензия, можете проверить. Ничего засекреченного.
- Хорошо. А теперь – момент, который нам особенно интересен. Примерно в девять пятьдесят семь система наблюдения зафиксировала скачок энергетики. После чего… перестала фиксировать что-либо вообще.
- Да. Электрический импульс. Я в тот момент уже был на выходе. На лестничной клетке. Даже по внутреннему протоколу зарегистрировался, как временно покинувший зону. Могу предоставить копию трека.
- Вы ничего не заметили? Ни света, ни звуков, ни ощущения, что что-то… вышло из-под контроля?
В этот момент сделал вид, что задумываюсь. Хотя о чём? Ну, да ладно. Руки скрещены, голос ровный.
- Местность под землёй. Эхо странное. Посторонние колебания – обычное дело. Тоннели там гуляют, проводка старая. Честно? Подумал, что у них с трансформаторной линией беда. Не моя зона ответственности.
Вэлс чуть откинулась назад.
- И всё же вы не вернулись. Не попытались выяснить, что произошло.
- Сопровождающий не подавал сигнала тревоги. На поверхности – всё тихо. И, если позволите, у меня не было полномочий. Гость на объекте, не оператор. И теперь представьте, сколько бы пришлось объяснять, если бы вмешался…. Вмешательство в оборудование федерального объекта без разрешения – это уже будет ерьёзнам нарушением.
Пауза.
- То есть вы видели дым, слышали взрыв – и просто ушли?
Он усмехнулся.
- Агент, я инженер. Совсем недавно вообще просто часовщиком считался. Когда где-то что-то горит – вовсе не бегу внутрь. А делаю копии, сохраняю данные и выхожу в порядке, предусмотренном протоколом. Хотите — могу зацитировать пункт. И вот это нормально, а не то что вы спрашиваете.
Вэлс не среагировала. Просто листала досье.
- Вы не видели никого? Никакой фигуры? Девочку, женщину, сверхчеловека?
- Видел дюжину пустых коридоров, пару металлических гробов с табличками и очень уставшего техника по имени Йео, который молчал лучше, чем я.
Она снова посмотрела на него. Внимательно.
- Вам знакома фраза "микроэлектрическое разрушение на наноуровне в условиях пониженной атмосферы"?
- Это не фраза. Это извращение. Но звучит, как плохо спроектированный разрядник. Или… не знаю, школьный проект на тему "как взломать термоядерный тостер".
- Забавно. Мы так и подумали.
***
Допрос шёл уже час.
Держался легко. Ни давления, ни раздражения, ни торопливости. Все ответы – в рамках. Вежливые. Немного с иронией, но не вызывающие. Ни за что не цеплялся. И ни к чему не привязывался.