- Ты изменился.
- Уже давно, – признал её правоту. – Просто раньше ты этого не замечала.
- И что теперь?
Посмотрел на контейнер, в котором покоился мозг этого Милтона.
- Пойду дальше спать. Пусть это и не ночь сплошных минетов, но всё равно интересно, – добавил в конце улыбнувшись.
Глава 12
Впервые по моему приказу убили человека.
Не на поле боя, не в драке. Не с адреналином, заливающим виски, и не в отчаянной схватке, где всё решает одна секунда. Нет. Просто указал – и убили. Чётко. Холодно. Даже без пыли. И без особого повода. Он мне, строго говоря, не угрожал. Намекал, да. Косвенно зондировал, может быть, даже блефовал. Но не вытащил пистолет, не зарядил дар, не перекосил пространство в прыжке за спину. Просто был. Слишком опасен, чтобы остаться.
Может, потом. Может, завтра. Может, через месяц он оказался бы у моей постели, протирая клинок о шёлковый галстук. Или у головы Лайи – с такими, как он, всё возможно. А может, просто пел бы в караоке и коллекционировал дорогие портсигары. Кто его теперь знает.
Вот так встретила меня дорога в Вашингтон. Шёл рассвет. Арендованный аэролимузин двигался мягко, как мысли после недосыпа. Сейчас сидел в кресле у панорамного окна, глядел на тающие внизу квадраты ферм, шоссе и туманные реки – и молчал. Кучер моего настроения был в форме: всё внутри превращалось в длинную, вязкую паузу между вчера и сегодня. Между "до" и "после". Между тем, кто был, и тем, кем становился.
На противоположном диване Лайя развалилась в полубессознательном состоянии. Одна нога на подлокотнике, волосы как водопад по шелковому плечу. Слегка приоткрытые губы, в уголке – намёк на то, что она смеётся даже во сне. Спит. Догоняет тот сон, который гостиничный матрас не смог ей подарить. Ну, хоть кто-то отдыхает.
А я вот думаю.
Не просто о Милтоне. О себе. Как-то очень незаметно перешёл ту самую грань, за которой начинаешь воспринимать смерть как операцию. Как техническое решение. Убрать помеху. Оптимизировать возможный риск. Человека – в уравнении.
Особенно – сверха.
Заметили ли вы, как обесценивается жизнь сверхов? Они ведь не как мы. То есть, не как обычные. Не те, кто живут внизу, катаются в метро, спорят о парковках. Сверх – это ресурсы. Сверх – это инвестиции. А если инвестиция не оправдала себя, то почему бы её не списать?
Ужас в том, что сейчас это понял. Понял и… принял. Тело не дрогнуло. Рука не вспотела. Сердце не ушло в тахикардию. Всё ровно. Всё правильно. Потому что он был не просто угрозой. Он был переменной в уравнении, которое не контролировал.
А потом – потом всё стало… почти смешно.
В новостях. Утром. Сам видел репортаж. Короткий, лаконичный. "Известный венчурный инвестор и продюсер Милтон Р. трагически погиб в результате неудачного телепорта. По предварительным данным, при попытке нестабильного пространственного перемещения его тело было разделено – верхняя часть оказалась не в целевой точке. Вероятная причина – нарушение нейронавигационной схемы и ошибочная запись топологии ткани…"
Моя любимая часть? Журналисты всерьёз предположили, что он "забыл свою голову". И ещё более смешно то, что он как раз реально её и забыл, пытаясь убежать от Мику. Она даже и не убивала его сама, если говорить про её руки, а не задумку, и реально, лишь осмотрела и убедилась, что, то что нужно пригодно к использованию.
Да, такое вот с ним действительно могло случиться. Учитывая его дар. Учитывая его манеру смещаться в пространстве – не целиком, а по координатам, по частям. Вот только он не забыл. Это я его – вычеркнул.
Мику – умница. Голову унесли в морг, мозг скормили рыбе. Рыбы, надеюсь, остались довольны. А в морге, подозреваю, уже третий час курят в окно, гадая, кто и зачем провёл чистейшую нейрохирургическую операцию над мёртвым телом с параллельным извлечением лимбической дуги. Знаю, у них фантазии богатые. Пусть попотеют теперь.
И вот что думаю. Телепортация – она мне не особо и нужна. Правда. Когда есть деньги, связи, несколько человек в моём личном чёрном списке и такие вот Мику с Лайей – зачем прыгать самому? Проще заплатить. Переместиться с комфортом. Без перегрузки, без риска расчленения, без чёртовой необходимости воссоздавать свои молекулы с памяти. Куда приятнее – подняться в небо на таком аэролимузине и в полусне допить кофе, пока под тобой проносятся континенты.
Тем более что настоящие телепортёры быстро выдыхаются. Усталая, измученная мышца мозга. Три-четыре длинных для них прыжка, и всё – отбой, кровотечение из носа, внутренние ожоги, иногда – отключка. Серийные телепорты – это не фунт изюма. Это сложная инженерная задача. А у меня есть куда более интересные задачи.
Кстати, вы когда-нибудь задумывались, что произойдёт, если стоящий посреди улицы телепортёр решит переместиться… скажем, на крышу автомобиля, мчащегося на него?
Скорость машины – сто двадцать. Сила удара – тонна с лишним. Он смещается. Прыг. Всё прошло идеально.
Вот только куда именно он сместился?
Потому что, видите ли, в этой реальности нет "статичных" точек. Нет "абсолютного" пространства. Всё движется. И если ты решил переместиться на "точку X", то будь добр учитывать и её скорость, и вектор, и даже поверхность, которая к этому моменту может быть уже… под другим углом.
Так вот. Переместился он. И оказался в пространстве, где уже находится капот машины. Или воздух в сантиметре от него. Или тот самый дорожный знак, который вылез из-за поворота раньше, чем ожидалось.
И вот тогда – вы уже не сверх. Вы уже не тело. Вы – ошибка навигации. И всё, что остаётся после – красное пятно, зловещий пост в хронике и внезапная вставка в мой рабочий день.
Так что да. Телепортироваться самому? Спасибо, обойдусь.
Только вот это всё в теории. Именно потому дар сверха – это всегда комплекс. И телепортер не исключение. Так что в реальности от прыгнет на крышу авто и даже не свалится с неё, несмотря на то что до этого не двигался. В этот миг инерция для него не будет существовать. Вот такая вот коварная дама, эта инерция. Это, кстати, и был ответ, зачем мне понадобилась телепортаиця….
И вот на этом моменте аэролимузин начал снижаться. Слева проплывали башни, справа – зеркала правительственных зданий. Вашингтон. Место, где улыбаются только те, кто уже продал душу. Или ещё не понял, что её продал.
Глянул на Лайю. Она открыла один глаз, не меняя положения, и зевнула.
- О чём размышлял? – спросила, не поднимаясь.
- О природе пространства, – сказал протяжно. – И человеческой сути.
- И к какому выводу пришёл?
- Что легче убить одного телепортёра, чем объяснить ему правила дорожного движения.
Она усмехнулась.
- Надеюсь, у тебя хватит мудрости не говорить об этом вслух на встрече.
- Обязательно об этом подумаю, – пожал плечами.
А потом снова посмотрел в окно.
Вашингтон. Город, где даже воздух пахнет старой бумагой, потом лоббистов и лицемерием.
Пожалуй, будет весело.
***
Вашингтон встретил меня тихо. Без парада. Без фанфар. Только лёгким утренним ветром, влажным от стриженных газонов и скрытого полива. Вокруг – деревья, старые, хорошо ухоженные, те самые, чья кора помнит больше, чем многие сенаторы. Воздух – чистый, со вкусом кофе, ментолов, политического вранья и идеального травяного удобрения.
Мы шли через парк. Прогулка – как обряд, как проверка, как прелюдия к чему-то большему. Впереди – сопровождающий. Высокий, костлявый, в сером костюме, как будто только что вышел из презентации нового продукта "без вкуса, но надёжный". Волосы уложены, туфли начищены, осанка прямая. За ним — я. И только я.
Лайя осталась у входа. Склонила голову набок, бросила короткое "Будь осторожен", и больше ничего. Ни поцелуев, ни кивков, ни на всякий случай заряженного диска в карман. Только взгляд. Знаешь, что-то вроде – "не умирай, если не планировал".
С ней всё сложно. Её "осторожность" – это как предупреждение от асфальтоукладчика. Если кто-то решит меня устранить – она, конечно, спасёт. Или отомстит. Или посмотрит, как сам выкарабкаюсь. Настоящее доверие – это когда тебе дают шанс справиться самому.
А пока просто шёл. Каменная плитка под ногами отдавала утренним холодом. Парк был пуст, но не безжизнен. Белки на деревьях, воронья ссора в кустах, редкие звуки шагов где-то вдалеке. Всё, как надо.
- Простите, но на встречу вы идёте один, – сказал сопровождающий в первый и, кажется, последний раз.
Согласно кивнул. Слов не потребовалось. Да и не хотел сам говорить. Хотел подумать. Поразмышлять. О себе, о Мику, о Милтоне и его голове, которую держал в руках меньше суток назад. И вот теперь иду навстречу новым участникам драмы. Возможно, более тонким. Возможно – более опасным.
Меня что-то изменило.
Это не телекинез, не двуединая скорость-сила. Не регенерация. Даже не то проклятое ощущение, когда ты знаешь, как устроена материя – и можешь слегка её починить. Нет. Изменение было внутренним. До костей. Теперь принимал решения быстрее. Точнее. Иногда до того, как разум вообще успевал осознать, что произошло. И стал холоднее. Могущественнее. Но и… тоньше. Как натянутая струна. Одно неосторожное движение – и порвёшься. Или сыграешь идеальную ноту.
Мы свернули. Дорожка завела в более старую часть парка. Меньше ухоженности, больше патриархальности. Деревья ближе друг к другу, трава чуть выше, тени гуще. Как будто место само хотело спрятать тех, кто там встречается.
Я сразу почувствовал: это была "зона". Нейтральная, вычищенная, глушёная. Тут не работали импланты, тут не фиксировались трекеры, тут даже GPS начинал врать. Пространство словно чуть теряло фокус. Не критично, но достаточно, чтобы ощущать – ты на чьей-то территории.
Именно такие места используют для разговоров, после которых не остаётся протоколов.
Сопровождающий остановился у кованой скамьи под раскидистым клёном и кивнул в сторону беседки чуть дальше. Сказал короткое:
– Там.