Пошёл обратно, не оборачиваясь. Протокольно. Как и положено тени.
Ну что же, рас так, пошёл дальше.
Беседка – не та, где влюблённые снимаются для свадебных фото. Эта – старая, тёмная, из чёрного дерева, тяжёлая, как архив в секретной папке. Внутри – человек. Среднего роста, плотный, седые виски, глаза… ну, глаза как у человека, который видел слишком многое. Не зло. Не ярость. Просто тот тип взгляда, что отмечает тебя на сетке координат и тут же сопоставляет с имеющимися сценариями.
Рядом с ним – никого. Но в радиусе сорока метров – наверняка. Сканеры, дистанционные зондирующие поля, оптические микродроны. Зона.
Он кивнул, когда вошёл. Предложил присесть. Естественно, не стал выделываться, сел.
- Мистер Треш, – начал он, – вы, должно быть, понимаете, насколько необычен ваш профиль.
- Профили – это для досье. Люди – куда интереснее, – ответил спокойно.
Он чуть усмехнулся. Без злобы. Даже с уважением.
- Хорошо. Тогда поговорим как люди.
Согласно кивнул.
Он продолжил:
- Вы – тот, кто появился неоткуда. Кто годами был под радаром, а потом резко показал зубы. Кто за сорок восемь часов прошёл три зоны высокой активности и не только остался жив, но и… приобрёл. Дары. Связи. Интерес к себе.
- Всего лишь просто чинил, — сказал скромно.
- А вот это самое страшное. Потому что никто не знает, что именно вы можете починить. Или – кого.
Он замолчал. В ответ не стал торопить.
- Вы знаете, что у нас сейчас идёт гонка. За телепортёрами. За передвижением. За энергетическими сверхами. За теми, кто может стабилизировать или дестабилизировать цепь. Но ваша категория… вы выпали из привычной сетки. Вы – не оружие. Не актив. Не продукт. Вы – переменная. И переменные опасны.
- Потому вы меня сюда и позвали?
Он посмотрел на меня долго. Затем тихо сказал:
- Потому что хотим, чтобы вы остались переменной на нашей стороне.
- Не подписываюсь. Ни на чью сторону.
- Мы не просим. Мы наблюдаем. Мы делаем выводы. Мы предлагаем… механизмы влияния.
- У вас много таких?
- Механизмов? Достаточно. Но вы… вы редкий случай, когда система предпочитает не подавлять, а интегрировать. Потому и этот разговор.
Понимающе кивнул. А потом задал вопрос, который сам удивил, что задал:
- А если скажу, что хочу остаться просто мастером?
Он ответил не сразу.
- Тогда мы сядем за стол переговоров с вашей мастерской. С вашей жизнью. С вашими людьми. И попытаемся… договориться. Потому что, Треш, вы уже не просто мастер. Вы – точка интереса. И чем дальше – тем больше за вами будет тех, кто хочет использовать, уничтожить или подчинить.
Он встал.
- Подумайте. Сегодня вечером у вас будет ещё один разговор. Более конкретный. Более… близкий к делу.
Тоже поднялся тоже. Глянул на клён над нами. Старый, ветвистый. Надломленный, но всё ещё живой.
- Хорошо, подумаю. Но знайте – чиню только то, что считаю возможным.
Он снова усмехнулся. Теперь уже… почти тепло.
- Тогда, возможно, нам повезло.
Он ушёл. Не растворился. Не исчез. Просто ушёл. Но его тень ещё долго оставалась рядом. И не только из-за солнца.
Когда вернулся к выходу из парка, Лайя всё ещё сидела на той самой скамье. Ждала. Смотрела в небо.
- Ну как? – спросила она.
- Пока не решили, сдать меня в утиль или оформить с премией, – ответил ей честно.
- Классика, – хмыкнула она. – Поехали. Вечером у тебя будет веселуха.
- Вечером хочу пить, хотя бы пиво.
- Будет и выпить. И поговорить. И повод задуматься. А ещё – шанс.
- Шанс чего?
Она посмотрела на меня серьёзно. Без улыбки.
- Шанс понять, кем ты теперь стал.
***
После встречи мы не сразу отправились назад.
- Прогуляемся, – сказала Лайя, не спрашивая. Просто разворачиваясь на каблуках и направляясь по аллее в сторону выхода из парка.
Что тут скажешь, женщина. Потому просто пожал плечами и пошёл следом.
Вашингтон в это время года был почти приятен. Листва переливалась оттенками зелёного и жёлтого, лёгкий ветер гонял по тротуарам бумажные стаканчики и ароматы уличной еды. Всё вокруг выглядело почти нормальным. Почти – если не считать тех, кто оглядывался на Лайю, и того, как реагировало пространство, когда мы проходили мимо. Чуть-чуть дрожало. Как будто боялось обмануть ожидания.
- Ну, и как впечатления? – спросила она спустя пару кварталов.
Закатал рукава и пожал плечами. – Он мне не понравился.
- Никому не нравится, – усмехнулась она. – Зато никто не уходит от него без следа.
- А что он вообще от меня хотел? Чего им так срочно понадобилось?
- Всё просто, – она остановилась у небольшой лавки, где пожилой мужчина продавал орешки с мёдом и корицей. – Они боятся, что ты не с ними. А хуже только то, что ты пока вообще ни с кем.
- Так-то бы хотел остаться с собой.
- Это и пугает сильнее всего.
Она купила кулёк жареных орешков, протянула мне, а себе взяла горячий шоколад на кокосовом молоке. Уточнила дважды. Продавец знал её – улыбнулся, подмигнул, сказал: "Как всегда?"
Подумал в том моент, и как меня угораздило познакомиться с такой женщиной. Потом вспомнил, поёжился и взглянул на неё с уважением. Она кивнула, и на мгновение увидел в её лице ту самую Лайю, которую редко кто видит – спокойную, почти земную. Почти.
- Видимо они думают, что представляю угрозу? – спросил споконо, когда мы пошли дальше.
- Они знают, что ты – потенциальный дестабилизатор. Слишком нестабильный, чтобы быть своим. И слишком самостоятельный, чтобы просто отпустить.
- То есть, всё как обычно.
- Ну, не совсем. Обычно таких, как ты, стараются завербовать. Или уничтожить. А ты пока… неопределённость.
- Да уж, самый страшный зверь в стае – тот, кто не выбрал вожака.
Мы прошли мимо открытой площади, где кто-то играл на саксофоне, и дальше – по живописному маршруту между мемориалами и правительственными зданиями. Люди спешили по делам. Туристы фотографировались. Детвора кормила уток.
- Удивительно, – сказал подумав, – как в одном городе можно сочетать все формы власти, и всё ещё продавать хот-доги за три бакса.
- Это и есть баланс, – ответила Лайя, уже направляясь к тележке с хот-догами. – Они делают вид, что управляют. Мы – что слушаемся. И все довольны.
Взял обычный с горчицей. Она – веганский, с каким-то сиропом и мелко нарезанным луком. Хотя странно, никогда при мне ещё не отказывалась от мяса.
- Ну и как тебе первая официальная встреча со "властью"? – спросила она, с видом человека, знающего ответ заранее.
- Честно? Не знаю, что думать. Они ничего не сказали напрямую. Только обошли вокруг. Пощупали. Взвесили. Как товар на рынке.
- Потому что ты и есть товар. Ценный. Уникальный. Но пока непроверенный.
- Значит, будут проверять?
- Уже проверяют.
Сказано это было почти между делом. Но хорошо понял: всё, что происходило последние трое суток, а может и дольше – уже часть сценария. Чьего-то. Может, не их. Но точно не моего.
Съел хот-дог, вытер руки салфеткой, бросил в урну.
- Так что теперь?
- Теперь мы идём в сторону телепорта, – сказала она, проверяя время на наручном диске. – У нас пятнадцать минут до окна. Потом – возвращаемся. И дальше – готовимся к следующему этапу.
- Какая ты загадочная, – пробормотал недовольно, – впрочем, как всегда.
- Я просто работаю. Тебе повезло, что ты мне нравишься.
- Повезло – пока не отрубят голову.
Она усмехнулась, но ничего не сказала.
Они знали. Был в этом на сто процентов уверен. Кто-то знал, что Милтона уже нет. Может быть, даже подкинули его мне. Проверка. Насколько готов идти до конца. Насколько осознанно применяю силу. Но вот как его устранили, наверняка точно не выяснили.
А я? Совершенно ничего не чувствовал. Ни вины, ни гордости. Просто… логика. Цепь решений. Он представлял потенциальную угрозу. Решил устранить её заранее. Ну и попутно кое-что забрал. Цинично? Возможно. Эффективно? Однозначно.
- А если решу, что не хочу быть частью их мира? – спросил её тихо.
- Ты уже часть, – ответила Лайя, не глядя. – Вопрос только в том, кого сделаешь частью своего.
Мы вышли на перекрёсток. Люди спешили, машины гудели. Слева виднелся стеклянный фасад телепортационного центра. Почти незаметный. Почти как обычное здание. Только вот охрана у входа была не из обычных. Различал это по осанке, по взгляду, по микродвижениям. Эти знали, куда стреляют, и сколько у них времени на ответ.
- Ты уверен, что хочешь дальше идти один? – спросила она у самого входа.
- А есть выбор?
- Всегда есть. Просто не всегда он нравится.
- Тогда пошли.
Внутри было холодно. Не физически – атмосферно. Всё блестело, всё было чистым, гладким, стерильным. Белые и серебряные панели, приглушённый свет, тишина, нарушаемая только шагами и редкими электронными голосами.
Нас проводили без вопросов. Один из тех, что "в курсе". Код доступа. Подтверждение. Биометрия. И вот – мы в зале. Огромная круглая камера. В центре — конструкция.
И снова – эти обручи.
Визжащие в ультразвуке, сверкающие плавным свечением, висящие в воздухе на тончайших стабилизаторах. Плазма, поля, геометрии, которые не описать школьной математикой. Всё это вращалось, дрожало, подрагивало, как гигантский металлический цветок на грани раскрытия.
- Места, – сказал оператор. – Через тридцать секунд – окно.
Взглянул на Лайю.
- Далеко прыгать будем?
- Домой.
- Оплачено?
- Ты же знаешь, – усмехнулась она, – предпочитаю оплачивать вперёд.
Мы вошли в круг. Всё замерло.
Мир на мгновение стал вязким. Время дрогнуло. Пространство изменило вкус. Всё потемнело, потом вспыхнуло, потом стало жидким.
И мы исчезли.
***
Вечер в мастерской наступал как всегда – без спешки. Слегка подрагивали стекла в окнах от проезжающих фур, в углу булькал водяной насос, упрямо качающий воду в систему охлаждения. Воздух пах металлом, остатками флюса и чаем с мятой – тот всё ещё стоял в кружке, остывший, но свой. Сидел в тот момент в полумраке, нога на колене, пальцы бегают по экрану импровизированной консоли, добивая один из макетов экзокаркаса, который, скорее всего, так и останется игрушкой – для музея. Или для войны. Сейчас уже сам не понимал, в чём разница.