- Надеюсь, не помешала, – сказала она с полуулыбкой. – У вас тут вход как в консульство, но пропуск всё же сработал.
- Керн? – спросил, обернувшись и переведя взгляд на него.
Тот развёл руками:
- Сюрприз тебе. Она запрашивала разрешение на визит три дня назад. Я подумал – пусть будет неожиданность. Мы же всё ещё люди, не так ли?
- Иногда в этом не очень уверен, — пробормотал, уже подходя к Лайе.
- Ты одна?
- Сопровождение было, до центра. Дальше – по гостевому коридору. Всё в рамках протокола.
Она коснулась диска на поясе:
- Телепортироваться по-прежнему не умею, но вот перемещаться быстро, если есть доступ – это уже навык.
Она выглядела свежей – элементы костюма новой версии, светло-серого цвета, контрастировали с полуприглушённым светом восхода. Я не спрашивал, зачем. Она улыбнулась, подтолкнула меня в сторону двери:
- Всё ещё любишь парки? – спросила она, когда мы стояли у кофе-модуля на нижнем уровне, где открытая веранда стекалась в тенистую аллею Зилкера.
Согласно кивнул.
- Утром особенно. Здесь даже пыль кажется чище.
- Пошли тогда. Раз уж ужинать всё равно рано, а пыль пока не взлетела обратно в атмосферу.
У выхода охрана нас проводила только взглядом. Возможно, кто-то получил кодовое уведомление: "Субъект под сопровождением. Угрозы: нет." Или: "Посторонняя с разрешением от Керна". В любом случае, ни одного вопроса. Привилегия быть опасным и проверенным. Что поделать, мои сотрудники почти ничего не знают про то, какой на самом деле сверх их начальник.
Что поделать, если секрет знают двое, то его знает и свинья, как говорится. Вот и выставляю себя болванчиком, а в реальности в любой момент способный покинуть опеку, поскольку сам телепортер. Да и Мику возле меня не просто так, а, чтобы знать, что вокруг меня творится реально, а не только из докладов с нужной кому-то информацией. Да, она в контакте с несколькими моими малыми арканами, которые, так сказать, в поле. Но в любой момент готовые меня прикрыть, если что. Ведь, как уже сказал, реальные мои возможности, большущий такой секрет для окружающих и последняя линия защиты.
На улице воздух был плотным, но не душным — техасская весна держалась на грани между прохладной сухостью и неуловимым зноем, который вот-вот окутает весь город. Парк Зилкер раскидывался впереди, живой и слегка неуместный: слишком зелёный, слишком свободный в этом городе прямых улиц и бетонных намерений.
Мы шли вдоль дорожки, укрытой от солнца деревьями, которые посадили явно не местные – слишком ровные, слишком симметричные, словно их привезли из Европы в контейнерах и аккуратно посадили в просчитанную эстетику. Лайя молчала, потом обогнала меня на шаг и начала идти задом, как будто в детстве так же проверяла, может ли пройти, не споткнувшись.
- Ты как, вообще? — спросила она.
- Как человек, который за неделю подписал контракт на проект, сам толком не понимая, что именно теперь должен спасти, – ответил ей честно, прекрасно понимая, что всё что скажу так гораздо быстрее достигнет нужных глаз.
- То есть ты всё-таки согласился.
- Угу. Ну, не совсем "спасти", скорее… заново придумать. Хотя если честно, всё это звучит как какая-то сетевая афера.
- Про спутники ты?
Удивился, но не очень, что она знает, но потом вспомнил: в нашем мире информация не течёт – она просачивается. И если ты на её уровне доступа, то это не новости – это рабочая атмосфера. Всё-таки, она, как и предполагалось, скорее куратор или такой неформальный надзор. И тут вопрос, наши отношения они над, или под. Хотя и второй вариант интересен, особенно в постели.
- Ага. Система резервного запуска. Упорно пишется с заглавной буквы, будто это священное имя.
- Слышала, что проект мутный, – пожала плечами. – Но не в деталях. Ты ж у нас по железу, я – так, декоративный спецназ.
Естественно, усмехнулся.
- Вот именно. Поэтому странно, что тебе вообще это попалось.
- Один из старших по наблюдению обсуждал это вслух, думая, что не слушаю. Он вообще считает, что я реагирую только на ключевые слова вроде "теракт" или "нестабильный субъект". Но ты же знаешь, люблю и плохую драму.
Она снова пошла рядом, чуть ближе, чем позволила бы себе незнакомка. Без физического контакта, но с той плотностью присутствия, от которой невозможно отгородиться.
Глубоко вдохнул, размышляя в тот момент именно об этом.
- Проблема не в запуске. Не в спутниках. Не в резерве. А в том, что непонятно, что вообще хотят. Там в техническом задании одни отсылки, метафоры и конструкции уровня "предполагаем восстановление доступа к элементу, утраченному в результате деградации непредсказуемого происхождения".
- Что? – Лайя моргнула. – Это вслух кто-то сказал?
- Примерно так и звучало. Представляешь, просидел над документом три часа. И понял только одно: его писали либо идиоты, либо люди, которые прекрасно знают, что именно нужно, но не хотят, чтобы другие это поняли.
- А ты?
- А я должен это выполнить. Без понимания. Без логики. С кучей денег, но с нулевым доверием к формулировке. Придётся закладываться на риски, и судебные иски в дальнейшем. Так что работа будет скорее не над проектом, а над способом отмыть деньги. Хотя последнее скорее смешно, учитывая, что моя команда, моя без гарантий, и слив может быть где угодно.
Она хмыкнула.
- И почему ты всё ещё не сбежал в свою Коста-Рику?
- Потому что, если откажусь, за это возьмутся другие. А они просто поставят в небо ещё один полусломанный глаз, подсоединённый к магической инверсии, и назовут это победой. До первого сбоя. А потом уже трупы, санкции, а может, и апокалипсис. Короче, куча скандалов отставок, а меня как раз и привлекли, чтобы ничего такого не было, а бюджеты осваивались, лоббисты лоббировали и так далее, и тому подобное.
- Так что ты думаешь?
Мы свернули на мостик через небольшой канал, вода в котором была на удивление чистой, но, скорее всего, благодаря скрытому под насосами нанофильтрационному модулю.
- Думаю, это либо прототип передачи управления на случай катастрофы… – на этом запнулся. – Либо вторичная система запуска несуществующего объекта.
Она медленно покачала головой.
- Ты умеешь делать фразы ещё страшнее, чем политики.
- Спасибо. Стараюсь. Местами очень.
Мы подошли к скамейке, она жестом предложила – присесть. А я чё, я ничего. В ногах правды нет. Сели. Тени от листвы легли на асфальт, разбитыми пикселями.
- Ты не хочешь, чтобы я разобралась?
Посмотрел на неё с лёгким удивлением. Она это сказала не с наигранной бравадой, не как предложение "побить кого-нибудь", а как человек, который готов сделать шаг за тебя, если ты вдруг не вытянешь.
- Нет, – ответил ей. – Это не твоя война. Тут не про физику, не про силу, даже не про политику. Это… чужая архитектура. Кто-то выстроил логический лабиринт, чтобы мы думали, что проект о спутниках. А на самом деле – даже не знаю. Может быть, о подключении к сети памяти. Может – об имитации волевого управления. А может – об охранном протоколе, который нужно будет активировать в момент, когда всё уже рухнет.
Она ничего не ответила. Только смотрела на меня. Прямо. До глубины.
- Ты меня пугаешь, Трешь, – наконец сказала. – Потому что я вижу, ты это понимаешь. И собираешься сделать. Даже не до конца понимая, что.
- Ну а кто, если не я?
Вздохнул. Плечи опустились. Парк всё ещё был зелёным, ветер – тёплым, а мир – не менее безумным, чем накануне.
- Ладно, – проговорил спокойно. – Тогда, может, пойдём и возьмём себе лимонад? Мы же типа в отпуске. Краткосрочном
- Ты сказал слово "лимонад", – отозвалась Лайя. – Я слышала. Всё, поздно. Теперь тебя не отпущу.
Мы встали и пошли дальше. В этот момент поймал себя на мысли: да, проблема с резервным запуском спутников до сих пор не решена. Но, похоже, что-то важное всё-таки работает. Например, то, что теперь не один. Или то, что она всегда рядом, когда это действительно имеет значение.
А остальное – починим. Как обычно.
- Но что ты в реальности намерен сделать? – вдруг спросила Лайя, и вопрос этот прозвучал не как вызов, не как упрёк, а как что-то очень личное.
Словно она всматривалась не в меня, а внутрь.
Потому для начала просто замедлил шаг, глядя вперёд, где среди деревьев мелькнула тень белки или, может, просто солнечный отсвет на стволе.
- Ты слышала про мозговой штурм? – вместо ответа задал ей вопрос.
- Конечно, – подтвердила. – В фильмах часто мелькает. Комната, куча кофе, сто наклеек и кто-то с маркером у доски.
Усмехнулся. Приятно было, что не сделала вид, будто знает больше, чем есть.
- Ну вот, – кивнул. – Это только один из методов инженерно-технического творчества. Его ещё называют "генерацией идей" или "креативным подходом к решению структурно туманных задач". Но штурм – это по сути хаотичная атака на неизвестное. Иногда работает. Иногда приводит к абсурду.
- Это звучит как описание той самой системы запуска.
- Вот именно. И это, между прочим, не метафора. Они могли использовать такой же метод при разработке, и вот результат: у нас на руках документ, написанный так, будто его составили участники сессии после трёх бессонных ночей и при недостатке кислорода.
Мы шли дальше, и я, словно переключившись в другой регистр, начал перечислять, почти машинально, но с внутренним жаром. Для меня это была не лекция, а способ нащупать опору.
- Мозговой штурм – первый. Второй – морфологический анализ. Его придумал швейцарец по имени Цвикки. Представь: у тебя задача, и ты дробишь её на параметры. Каждый параметр – столбец. В столбце – варианты. А потом ты начинаешь строить сочетания. Например, если делать резервную спутниковую систему, параметры могут быть: "носитель", "механизм активации", "тип полезной нагрузки", "протокол связи", "энергопитание". И ты перебираешь. Допустим: воздушный шар + термобатарея + инфракрасная разведка + аварийный радиосигнал. Получается нечто неожиданное, но, возможно, жизнеспособное.