- Не важно. Важно, что теперь его нет. И что мы не извинились. Мы – ответили.
На экране тем временем сменилась графика. Показали архивные кадры: Тарак на конференции, Тарак жмёт руки дипломатам, Тарак вручает стипендии детям из разрушенных регионов. И ни слова – что он был куратором боевых групп под прикрытием. Что он координировал зачистки. Что лично подписывал приказы, по которым в серых зонах исчезали люди, проекты, идеи.
- Полюбовно уладить наши разногласия не удалось, – пробормотал себе под нос, – потому пришлось улаживать не по любви, а по расчёту.
Где-то на заднем плане кто-то наконец догнал оператора дронов. В воздухе повис запах изоляции и крови – значит, вытащили. Кто именно – неважно. Главное – сигнал: вы нанесли удар, и вы получили ответ.
Снова глянул на экран. Там уже шли комментарии политических аналитиков. Один в дорогом пиджаке с громким голосом вещал, что это провокация. Что убийство Тарака приведёт к обострению. Что это может дестабилизировать баланс влияния на южных направлениях.
Ну и прекрасно, подумал довольно. Может, наконец начнут договариваться не за счёт нас, а с нами.
Потом встал. Пыль со штанов отряхивать не стал. В этом отсеке уже не будет презентаций и камер. Но одна деталь всё же осталась. Я подошёл к стене, где под копотью угадывались очертания эмблемы – той самой лаборатории, которую закрыл Тарак. Когда-то здесь была база независимых исследований. Потом она исчезла. А сейчас – восстанавливается. Медленно, с нуля, но уже без него.
Внезапно ворвалась Лайя. Даже не знаю, откуда сейчас она прибыла, но вот она здесь. И это много говорит о ней. Прибыть к кому-то, когда трудно, – далеко не каждый способен. А она… она просто появилась, как всегда – неуловимая и пугающе своевременная.
- Костас, да как такое могло произойти в наше время?! – воскликнула она, сдвигая волосы с лица. На щеках – пыль, волосы спутаны, но глаза сверкают как две наэлектризованные звезды. В ней всё было обострено, словно каждое движение подчинялось мгновенному анализу окружающей обстановки.
Для начала посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на развороченные панели, куски пластика, искорёженные каркасы стеллажей. Здесь ещё пахло гарью. Вчера ночью сюда прилетело штук тридцать дронов, и половина из них – не с камерами.
- Ты про удар в черте города Остин? – задал ей уточняющий вопрос, хотя ответ был очевиден.
- Именно! – отозвалась она, почти срываясь. – Ты хоть понимаешь, что это значит?
- Прекрасно понимаю, – вздохнул устало. – Вот что бывает, когда возникают противоречия по вопросам, где одна сторона считает себя неуязвимой и способной продавить свою позицию. И заметь – тут даже не идёт речи о тридцати миллиардах. Это… это просто пробный камень. А представь, какие масштабы будет иметь открытое свободное рыночное противостояние, когда тема резервного запуска спутников закипит? – хмыкнул. – С иронией добавлю: там ведь бюджеты уже исчисляются не миллиардами, а влиянием. Кто будет запускать – тот и будет управлять.
Она медленно прошлась по помещению, будто примерялась. Мимо разбитого голографического табло, уцелевшей чашки с кофе, оставшейся на краю столешницы. Пальцами прошлась по осколкам. Порывисто обернулась.
- Они ведь знали. Точно знали, где ударить. Координаты, время. Это был не просто налёт.
- Вот именно в этом даже не сомневался, – пробормотал тихо, доставая из внутреннего кармана планшет и прокручивая лог-файлы ночных событий. – Удар был выверен до секунды. Скорее всего, дроны активировали по сигналу, шедшему с какой-то нашей же вышки. Или, что хуже, с орбиты.
- Махди…, – произнесла она чуть тише.
- Да, – кивнул ей. – Он был моим ответом. Дал зелёный свет, когда стало понятно, что «Ураган-Д» будет применён. Полюбовно уладить наши разногласия, как понимаешь, не удалось.
- Ты знал, что он не справится.
- Надо понимать, что, либо он, либо все мы. Он был в восьмёрке сильнейших. А это не просто почётно. Или там героически. Эта жертва перекрыла вектор их атаки надолго. И как бы намекнула, козыри есть не только в их рукаве.
Лайя уставилась на меня.
- А если бы не перекрыла?
- Тогда, – пожал плечами, – не думаю, что мы сейчас стояли бы здесь. Пришлось бы принимать куда более радикальные меры.
Потом отвернулся, открыл силовую панель, за которой таился аварийный канал связи с резервным блоком управления подвалом.
- И кто теперь следующий? – спросила она. В голосе слышалось: "тебе-то ведь не впервой".
- Сейчас – никто. Все временно притихнут. Даже у хищников есть паузы между прыжками. Так что наступит очередная фаза переговоров. И есть небольшой шанс, что деньги до объекта "Крионика" наконец станут доходить.
Вновь посмотрел на неё. Она всё ещё стояла посреди разрушенного холла, как тень войны, только что прокатившейся по зданию.
- Ты для чего прибыла, на самом деле?
Она выдохнула. И только потом ответила:
- У вас есть утечка. Причём на высоком уровне. Кто-то из твоих. Или… не совсем твоих. Кто-то, кто имеет доступ к контрактам. И к координатам. Это не было атакой по общей базе. Это было… предательством.
Лайя стояла в проёме, не заходя дальше, будто чувствовала – этот пол, с прожженными дырами, с арматурой, торчащей из стен, с черным, как смола, следом от дрона, – всё это всё ещё живое. И может двинуться. Или напомнить. А она пришла не для того, чтобы утешать. Не для того, чтобы хлопать по плечу. Она пришла, чтобы оценить. Возможно – спасти. Возможно – добить. Но, как ни странно, не сейчас.
- Тебе известно, кто за этим стоял? – наконец спросила она, перейдя на более ровный тон, всё ещё эмоциональный, но с тем холодком, который у неё появлялся, когда речь заходила о крупных игроках.
Устало выдохнул.
- Нет, но есть сильные подозрения. – Потом перевёл взгляд на полуобрушившийся купол лифта. – Метки были обнулены, а протокол обфускации пакетов – практически на уровне госуровня. Такое в паблике не найдёшь. Вопрос даже не в том, кто стрелял. Вопрос – кому это стало выгодно сейчас.
Она не ответила сразу. Только прошлась по линии разбросанных осколков, подняла один, глянула на срез.
- Урановые стабилизаторы. Ранняя серия Ураган-Д. Очень старая техника, но боеспособная. Где ты такую видел в нашем веке?
- В музеях. Или у сверхов, у которых руки чешутся и связи есть.
Лайя сжала пальцы. Так, что заметил, как побелели костяшки.
- Значит, кто-то очень хотел, чтобы ты умер. Не просто умер. А чтобы тебе в голову прилетело воспоминание, как тебя не стало.
Не в первый раз, надо сказать….
- Впечатляюще, – хмыкнул негромко. – И, похоже, у них был повод. А теперь повод есть у меня.
- Или страх, – добавила она, прищурившись.
После её слов посмотрел на экран всё ещё мигающего терминала. Там продолжали литься новости. Лаконичные, отчуждённые, как всегда. Говорящие чужим голосом.
"...Сильнейшая волна атак в центральной части Остина. Подтверждено: один из уничтоженных объектов принадлежал организации, близкой к проекту ООН под эгидой ЮНЕСКО."
- Похоже, пора перестать делать вид, что нас не замечают, – пробормотал, вставая.
- А ты думал, это будет незаметно? – тихо спросила она.
- Думал, будет медленнее. А не вот так сразу и со всех сторон.
- Нет, Костас. Тебе дали разогнаться. А теперь хотят посмотреть, как ты летаешь. Или падаешь.
Засмеялся, коротко и зло.
- Ну что ж. Тогда полетели.
И сразу шагнул за пределы мёртвого холла, где ещё пахло горелым пластиком, вонью расплавленного металла и пеплом вчерашней стабильности. Ноги привычно скользнули по мелкому крошеву стекла и бетона. Сверху посыпалась пыль, будто здание решило ещё раз напомнить, что не прощает наглости. Но мне и не надо было прощения. Не для этого сюда вернулся.
Мы с Лайей молча шли по коридору. Шаги отдавались глухо – как будто не в пустоте, а в чреве чего-то живого. Разрушенного, но ещё тёплого. И это пугало сильнее, чем сама атака.
Внизу, за бетонной переборкой, стоял один из экстренных лифтов. Уцелевший. Первым делом поднёс руку, и сенсор нехотя среагировал. Панель мигнула тусклым голубым, дверь со скрипом расползлась. Внутри – облупленные стенки, кабели наружу, но по-прежнему рабочий интерфейс. Потому ткнул на -3. Блок глубокой безопасности.
- Ты уверен, что тебе туда? – спросила Лайя, всё ещё не входя в кабину.
- Уверен, – ответил не задумываясь. – Нам нужно забрать кое-что, прежде чем это сделают другие.
- И ты думаешь, что оно ещё там?
- Оно должно быть там. Потому что, если нет, – задержался на полуслове, глядя на мерцание панелей, – тогда всё это уже не имеет значения.
Она вошла, дверь закрылась, кабина пошла вниз.
Пока ехали, стал думать, зачем она здесь. Зачем пришла так быстро. Лайя – не из тех, кто тратит время без выгоды. Даже спасать кого-то – в её случае значит инвестировать в актив. И если она всё ещё рядом – значит, ещё не решила, продать меня или поставить на меня. Что ж. Это уже что-то.
На этаже -3 тянуло холодом. Системы охлаждения работали – независимо от того, что происходило наверху. Здесь были изолированные ячейки, сейфы и резервные хранилища. И среди них – секция Zeta-11, в которой хранилось кое-что, что никогда не попадало в реестры.
Спокойно прошёл по узкому коридору, считывая один биометрик за другим. Три ступени аутентификации. Ни одной ошибки. Дверь поддалась с коротким шипением, и передо мной открылся зал размером с небольшую квартиру. Внутри — шкафы, стеллажи, несколько капсул хранения. И в самом центре – капсула. Похожа на обычную крио, но вместо охлаждения там – плотный нейтрализующий гель и система вибрационной стабилизации.
Там лежало тело. Не просто тело. Один из тех, кого достали из разбитых капсул во время нашей зачистки восточного сектора. Без документов, без истории, но с чипом в черепе, который не расшифровали даже после трёх недель работы. Тогда мы просто заморозили его. А потом забыли.