– Значит, именно поэтому вы настаивали, что Хольга обязательно надо прикончить… – добавил Кристоф.
– Разумеется, Второй! Только его смерть может пойти нам на пользу. Если бы мы сожгли усадьбу вместе с мастерскими, он лишь пуще раззадорился бы и через пару месяцев снова наладил выпуск своей чертовой проволоки. Если бы похитили его мальчишку, он пришел бы в бешенство и начал мстить, невзирая на последствия. Хольги всегда отличались дьявольской гордыней и болезненным честолюбием… А вот убийство члена Тайного Совета – это будет последней каплей. Все дружно завопят, что дальше падать некуда, что Империя гибнет, потребуют наведения порядка… А кто, позвольте спросить, его наведет? Наш дорогой Правитель?
– Друзья, по-моему, мы просто обязаны еще раз выпить за здоровье и за светлый ум тана Джервиса! – вскочил Борк.
– Спасибо, Четвертый, но лучше не надо! – торопливо воскликнул глава Первого Семейства. – Мы уже достаточно выпили, а нам сейчас нужна полная ясность ума.
Борк, с трудом скрыв гримасу разочарования, снова занял свое место.
– Ваш замысел великолепен, не побоюсь этого слова. Конечно, должность Наместника уже больше пятидесяти лет никем не была занята, но ведь ее никто и не упразднял…
– Вот именно! – горячо поддержал его Альфар. – Раз не упразднена – значит, она по-прежнему существует.
– Получится прямо как… дай боги памяти… а, вот: «Могучий ум при слабом государе!» Не помню, кто так сказал, но в самую точку! – кивнул Кристоф.
– Правитель формально сохранит всю власть – точнее, все ее внешние признаки, – но на самом деле она окажется в руках нашего человека, – подытожил Джервис. – Перспективы открываются такие, что подумать боязно!
– В самом деле, ведь тогда вы, дорогой друг, станете настоящим Правителем, хоть и некоронованным! – улыбнулся Кристоф. – Надеюсь, нас не забудете? Я был бы не прочь на старости лет походить в графах…
– Ха-ха-ха! Ну а мне и баронского титула хватит! – рассмеялся Альфар.
– Наверное, думаете, что я, как самый молодой, стану рыцарем? Нет уж, подавайте и мне барона! – подхватил Борк.
Главы Семейств весело, от души хохотали, как юные школяры или студиозусы. Если бы их людям довелось увидеть своих грозных танов в эту минуту, они были бы вне себя от изумления.
– Лишь бы Ригун не передумал в последний момент, – сказал Кристоф, успокоившись и утерев слезы. – Если ему вдруг попадет вожжа под мантию….
– Не попадет. Он неглуп, но, к нашему счастью, слабоволен, им легко управлять. И есть еще кое-какое обстоятельство… Буквально перед самым вашим приходом, друзья, мне доставили одну коротенькую, но очень важную записку.
Джервис извлек из нагрудного кармана камзола маленький клочок пергамента, развернул его и подал Кристофу.
– Пациент бессилен, – прочитал тот, недоуменно подняв брови. – Ну, и как это прикажете понимать, Первый?
– А так, почтенный Второй, что попытка нашего дорогого Правителя исполнить после весьма долгого перерыва свой супружеский долг окончилась… – не дожить вам до такого дня! – безрезультатно.
Борк иронически улыбнулся:
– Сочувствую ему, но нам-то какое дело до этого, Первый?
– Самое прямое, Четвертый. Правитель – такой же живой человек, к тому же очень мнительный… Ручаюсь: бедняга глаз не сомкнул до утра, прикидывая, что за напасть с ним случилась. В таком состоянии ему легко можно внушить, что всему виной накопившаяся усталость, государственные заботы, и потому надо отдохнуть, препоручить другому большую часть неприятных и утомительных обязанностей…
– Говоря по-простому, навешать лапшу на уши, – прогудел Кристоф.
– Вот именно, мой друг! В самую точку.
– А если не успеем навешать? Я имею в виду, мало ли у кого бывали неудачи… ну, вы понимаете. Переждет пару дней, успокоится, а потом такое устроит на пару с женушкой – никакой Наместник не будет нужен! – усомнился Альфар.
– Не устроит, – покачал головой Джервис. – Просто-напросто не сможет. Я прикажу нашему дорогому Араду, чтобы он позаботился об этом. Слава богам, Правитель очень послушный и аккуратный пациент, микстуры принимает регулярно…
Женщина уже давно не кричала и даже не стонала. Теперь из безобразно распухших, прокусанных губ вылетало только чуть слышное бессвязное мычание.
Очередной обжигающий удар наконец-то погрузил ее в блаженное забытье. Голова с глухим стуком упала на скамью, уткнувшись в лужицу кровавой пены, смешанной со слюной и рвотой.
– Ваше сиятельство… Во имя святых мучеников, страдавших за наши грехи… – набравшись храбрости, прошелестел трясущимися губами сухонький человечек в облачении священника, отчаянно боровшийся с приступами тошноты. – Умоляю, велите прекратить! Это уже переходит все границы!
– По мне, еще не перешло, – равнодушно откликнулся Хольг, сидя на табурете в углу допросной камеры. – Но из уважения к вам, святой отец… Отвяжите ее и отлейте водой!
Молодой стражник и бывший сотник, которые по приказу графа исполняли роль экзекуторов, отшвырнули окровавленные прутья, подскочили к низкой скамье и начали торопливо распутывать узлы, туго стянувшие запястья и щиколотки кухарки.
Священник, вздохнув с нескрываемым облегчением, перекрестился.
– Вы готовы совершить обряд, святой отец? – спросил граф.
– Готов, ваше сиятельство. Понадобятся только два свидетеля.
– Они уже здесь, святой отец.
– Простите?
– Первый – один из них, – небрежно кивнул Хольг в сторону мужчин, наконец-то справившихся с веревками. – А вторым свидетелем буду я.
– Вы?!
– Помилуйте, что тут странного? Может быть, святой отец, у вас есть сомнения в моем совершеннолетии или дееспособности?
– Нет конечно, упаси боги! Но все-таки это так… так неожиданно… Чтобы человек вашего положения, и вдруг… – священник смущенно осекся, утирая рукавом пот со лба: в камере было невыносимо душно.
– Так опустился? – усмехнувшись, продолжил Хольг. – Шучу, шучу, святой отец, не волнуйтесь! Просто в Священной Книге сказано: «Да будут господа для рабов и слуг своих как родители: не только строгие, но и справедливые, не только наказывающие, но и заботящиеся». Вот я и решил соблюсти божью заповедь! Сначала примерно наказать эту дурочку, а потом собственными руками вручить счастливому жениху, как отец вручает дочь… Ну, что ты там копаешься?!
Последняя фраза, резкая и отрывистая, была обращена к молодому стражнику. Вздрогнув как ужаленный, тот торопливо окатил лежащую женщину из ведра. Кухарка, чуть приоткрыв глаза, дернулась и издала протяжный, мучительный всхлип. Холодная вода, журча, стекала красными струйками на каменный пол с ее распухшей, разодранной до мяса спины и таких же ягодиц.
– Невеста ожила! – с наигранной радостью воскликнул граф. – Вот только в такой торжественный день надо выглядеть красиво, а у нее на лице демоны знают что… Извините, святой отец. Умойте ее, быстро!
Разжалованный сотник трясущимися руками приподнял голову кухарки, а молодой стражник, схватив новое ведро с водой и губку, стал торопливо и неуклюже протирать ей лицо, подбородок и шею. Женщина безумными глазами озиралась по сторонам, видимо, не понимая, где она и что происходит.
– Какая трогательная забота, не правда ли, святой отец? – с легкой иронией произнес Хольг. – Поистине жаль, что она не может выйти за обоих сразу, это было бы только справедливо.
– Сын мой, вы кощунствуете! – не выдержав, укоризненно воскликнул священник, и тут же осекся, растерянно заморгал, обдумывая, можно ли было так обращаться к всемогущему члену Тайного Совета. Конечно, для служителя церкви любой мирянин, вне зависимости от возраста и сана, – духовное чадо, но это в теории, а на практике…
Когда час назад в его храме к нему подошел представительный, хорошо одетый человек, держащийся с достоинством, но в то же время скромно и безупречно вежливо, отец Нор тут же почувствовал, что это неспроста. Посетитель был не из постоянных прихожан, которых он помнил в лицо, об исповеди не просил, хотя его душу явно что-то тяготило: уж такие-то вещи опытный священнослужитель распознавал сразу! Когда же незнакомец изъявил желание сделать пожертвование на храм божий и извлек из кармана штанов горсть серебряных монет, интерес священника усилился многократно. Поскольку, как только деньги начали сыпаться в прорезь железного ящика, запертого на висячий замок, прозвучали слова:
– Точно такую же сумму вы получите, если без промедления обвенчаете одну пару, святой отец.
Что же, все было ясно. Влюбленные, которым препятствуют родители, хотят поставить их перед фактом…
– А они совершеннолетние? – на всякий случай уточнил отец Нор, не отрывая взгляда от серебряных кружочков, исчезающих в прорези.
– Безусловно, святой отец.
– Не состоят ли в кровном родстве?
– Никоим образом, святой отец.
– Не состоит ли кто-то из них под опекою в связи с тяжкой болезнью или слабоумием?
– Нет, святой отец!
– Тогда я не вижу никаких препятствий, сын мой. Пусть приходят со свидетелями в любое время до вечерней молитвы.
– Тут есть одна тонкость. Невеста… Ну, словом, она не может свободно передвигаться. Временно, конечно! – торопливо объяснил посетитель, видя, что священник недоуменно поднял брови. – Дело в том, что и она, и жених… ну, как бы согрешили…
– Как бы! – укоризненно произнес отец Нор. – О времена, о падение нравов!
– Согласен! Но теперь они одумались, полны раскаяния и желают загладить свою вину, соединившись священными узами брака.
– Что же, это похвально! Боги милостивы, они простят грешников.
– Золотые ваши слова, святой отец!
– Вот только… Кажется, сын мой, вы сказали, что невеста не может передвигаться. Она что, больна?
– Может, я не совсем удачно выразился, святой отец… В силу некоторых…э-э-э… обстоятельств она не может прибыть в ваш храм, поэтому я прошу вас поехать со мной и совершить обряд бракосочетания на месте.
Брови отца Нора снова поползли вверх, и посетитель торопливо добавил: