– Так он вам знаком? – заинтересовалась служанка. – Я-то немного слышала о нем, но не видела ни разу!
– На твое же счастье, дочь моя! А то он, чего доброго, и тебя наградил бы «подарочком»… Тьфу! О святые угодники, что только не ляпнешь из-за таких богомерзких грешников!
– Ах вы, бесстыдник, прямо в краску вогнали! – притворно нахмурилась Эйрис, втайне посмеиваясь над страшно смущенным и покрасневшим отцом Диком. – В мои-то годы, и вдруг «подарочек»… Что только вам, мужикам, в голову взбредет!
– Вот-вот, дочь моя, в самую точку! Это не барон – это самый настоящий мужик! Просто какой-то зверь похотливый! Ему без разницы: дворянка или служанка, красавица или уродина – лишь бы юбку носила!
– Ну и ну… – присвистнув, покачала головой служанка. – Я-то думала, таких мужиков уже нет.
– С тех пор как он поселился в наших местах, а было это пять лет тому назад, начался самый настоящий кошмар! Не счесть, сколько семей он опозорил! – продолжал гневно выкрикивать отец Дик. – Ни один муж, ни один отец, имеющий взрослую дочь, не может быть спокойным, когда рядом этот… этот… – священник, не нашедший подходящего по точности и крепости эквивалента, умолк, переводя дыхание.
– С дочерями-то понятно… У молодых девчонок ветер в голове, улыбнись им да шепни украдкой пару слов – готовы плюхнуться на спину. А с замужними-то как, неужели только силой берет? – с неподдельным интересом спросила Эйрис.
– Если бы! То есть… я хотел сказать, что в таком случае его можно было бы привлечь к суду Правителя как злодея и преступника. Но все происходит по доброй воле, не придерешься! Так что оскорбленным мужьям остается или молча сносить бесчестье, или вызывать его на дуэль. Если они принадлежат к дворянскому сословию, конечно…
– И которых больше? Тех, кто вызывает, или тех, кто сносит?
– Он лучший фехтовальщик во всей округе! – с досадой пожал плечами отец Дик. – К тому же силен, как ломовая лошадь. Желающих вызвать давно уже не было.
– Понятно… Чего же удивляться, что баб к нему так и тянет! Храбрый боец, наглый и сильный, – на нашу сестру это действует.
Священник, еще больше покраснев, зачем-то оглянулся по сторонам и понизил голос:
– Дочь моя, дело не только в этом. Упорно шепчутся… О-ох, грехи наши тяжкие… Ну, в общем, ты видела, как выглядит это богомерзкий Маррнок?..
– Тьфу, не приведи боги увидеть такую пакость во сне! – сплюнула служанка. – Не разберешь, то ли мужик, то ли бык, да еще с крыльями…
– Да при чем тут крылья! – святой отец, с досады махнув рукой, склонился к уху женщины и что-то зашептал.
Глаза Эйрис медленно округлились, а челюсть слегка отвисла.
– Правда это или выдумки – одним богам ведомо, – смущенно откашлявшись, уточнил отец Дик. – Я, знаешь ли, его в первозданном виде не наблюдал… хвала тем же богам! Конечно, дыма без огня не бывает, опять же, не зря женщины тянутся к нему, как осы на сладкое! Но все-таки всему есть предел, и любому размеру тоже…
– Надо же! – выдохнула потрясенная служанка. – Сколько живу, о таком чуде и не слыхивала! Он-то как, женат?
– Да, у него есть жена, вот только детишек им боги не послали – видно, в наказание за баронские грехи.
– То ли она счастливица, то ли мученица… – Эйрис машинально перевела взгляд на грядку с продолговатыми тыквами. – Так сразу и не разберешь!
Посмотрев в ту же сторону, священник возмущенно топнул:
– У вас, баб, только одно на уме! Возьми себя в руки, дочь моя, и возблагодари судьбу, что тебе не доводилось встречаться с этим богомерзким искусителем!
– Верно, пока еще не доводилось… Но я его точно увижу, и сегодня же.
– Милостивые боги! Неужели и ты готова впасть в смертный грех блуда?! Постыдись, ты ведь уже старая…
– Нет, это у вас, мужиков, только одно на уме! – рассердилась служанка. – А за «старую» могу и по шее дать, не посмотрю, что духовная особа! Вы дослушайте-то сначала, святой отец, а потом несите всякую чушь… Эта бедная дурочка хочет перед смертью с ним проститься. Просит, чтобы его привезли сюда. Ясно?
– Несчастная! Да у нее помутился разум! – огорченно всплеснул руками священник. – Он наверняка давным-давно забыл о ней, для него она – песчинка на берегу океана…
– Песчинка или не песчинка, а только это ее последнее желание. Сами знаете, что это такое, святой отец!
– Да, конечно… Последнее желание умирающего священно, и не исполнить его – великий грех.
– Вот именно. Так что садитесь-ка в повозку, святой отец, поезжайте за бароном. И поторопитесь: бедняжка совсем плоха, еле дышит, долго не протянет.
– О святые угодники! Да ты только взгляни, Форри тоже еле дышит, я ее чуть не загнал… Падет в дороге – что я буду делать?!
– Боги милостивы, авось не падет. Поезжайте, не теряйте времени!
Люди, полукругом обступившие своего господина, молчали, недоуменно пожимая плечами и переглядываясь. Даже гончие, минуту назад заходившиеся яростным лаем, умолкли, инстинктивно сообразив: произошедшее настолько невероятно, настолько неподвластно их собачьему разуму, что лучше на всякий случай не привлекать внимания хозяина. Кто знает, что с ним случилось и что взбредет в голову! Возьмет, к примеру, и прикажет побросать всех в озеро – как этого оленя… Тот, правда, сам прыгнул, но это уже мелочи… Не утонут, конечно, но ведь и не спаниели какие, чтобы в холодной воде бултыхаться!
Высокий широкоплечий человек с исказившимся лицом застыл неподвижно, как статуя. Только мелко, едва заметно, подрагивало в могучих руках копье, лезвие которого так и не обагрилось кровью добычи.
Олень, все еще с трудом верящий в свое чудесное спасение, шумно расплескивая воду, выбрался на островок.
– Ваша милость! – решившись, обратился к господину один из слуг. – С вами… все в порядке?
Силач медленно повернул к нему голову, и слуга, побледнев и сдавленно охнув, инстинктивно отшатнулся: так испугали пустые, мертвые глаза, будто смотревшие сквозь него.
Ментальный всплеск, опять донесшийся со стороны Кольруда, подобный тому, который заставил мужчину насторожиться несколько дней назад, в самый разгар любовных утех с одной из соседок, но неизмеримо более мощный, продолжал крепко удерживать его в своих незримых могучих объятиях.
«Милостивые боги, неужели и впрямь пятый уровень?!» – боясь поверить в это, с благоговейным трепетом и ужасом думал он.
Они простились так, как было принято в Империи – крепким рукопожатием. Глава Четвертого Семейства оценил деликатность посла, воздержавшегося от обычая своей родины – поцелуя в щеку. Конечно, в каждой стране свои порядки, но, честное слово, это уже чересчур! Чтобы мужчины целовали друг друга, как какие-то… тьфу! Хочется верить, что король Эсаны и впрямь не будет навязывать жителям Империи то, без чего прекрасно обходились многие поколения их предков…
Вообще-то они и без короля Торвальда прекрасно обошлись бы! Но надо быть реалистом и смотреть правде в глаза.
Империя обречена. Силы слишком неравны. Джервис верно сказал: рано или поздно Торвальд заполучит деньги, потребные для строительства большого флота. Это всего лишь вопрос времени, а зная неуемную настойчивость эсанского повелителя… В крайнем случае возьмет заем у ливерийских или маронских банкиров, пусть даже под чудовищно высокие проценты.
Конечно, дипломаты Империи давно и настойчиво советуют главам крупнейших банкирских домов не ссужать короля Эсаны, но… Империя далеко, за океаном, и слаба, а Торвальд близок и силен. И его аргументы могут показаться куда весомее.
Если этот флот будет построен, на что тогда надеяться? На бурю, которая внезапно налетит и разметает корабли Торвальда, перетопив и выбросив на скалы? Так ведь может и не налететь…
План Джервиса прекрасен, спору нет. Вопрос лишь в том, кто будет этим самым Наместником.
Когда во время последней встречи танов на втором этаже «Золотого барашка» его внезапно пронзила мысль: «Почему не я?!», в первую минуту он подумал, что лишился рассудка. А потом… потом это уже не казалось столь невозможным и недостижимым. Он молод, здоров и умен, так что довольно ограничиваться собственным Семейством, надо подниматься выше.
А еще через некоторое время нахлынули мысли: просто стать Наместником недостаточно. Сможет ли Наместник быстро подчинить своенравное дворянство, свести в один кулак провинциальных гвардейцев, чтобы было чем ответить на вторжение Эсаны, – это еще очень большой вопрос. И нет никаких гарантий, что ответ на него будет положительным. Так почему бы не сделать так, чтобы Эсане незачем стало вторгаться…
– Всего хорошего, господин Борк! – раскланялся седоволосый.
– И вам всего хорошего, господин посол.
Негромко хлопнула дверь.
Граф Геро Деспас, чрезвычайный и полномочный посол эсанского королевства, выждав некоторое время, вернулся в комнату и надавил на едва заметный рычаг в углу. С тихим скрипом отъехала в сторону дубовая панель обшивки.
– Вы все слышали, друг мой? – улыбнулся граф человеку, выходящему из тайника.
– Все, и очень отчетливо.
– Позвольте выразить свое восхищение: вы оказались абсолютно правы! Признаться, я до последней минуты не верил, что он придет… Да, моему государю очень повезло, у него будет великолепный Наместник! Умный, прозорливый, опытный.
– Ну, а клятва? – добродушно усмехнулся гость, неторопливо усаживаясь в кресло. – Два Наместника в одной провинции, знаете ли, все равно что два медведя в одной берлоге. Даже если провинция такая большая, как Вельса…
– Постарайтесь припомнить, друг мой, как именно я поклялся. «Все слова и обещания, сказанные и данные мною будущему Наместнику, в обществе которого я имею честь находиться…» Имени-то я не называл! Должность Наместника была предложена вам раньше, чем ему. И сегодня вы тоже пришли сюда раньше него и никуда не отлучались из этой комнаты – то есть я действительно находился в вашем обществе… А то, что вас не было видно, так это его проблемы, а не наши! Стало быть, именно вы – будущий Наместник, а моя клятва к Борку никоим образом не относится. Не так ли?