Он все еще был воинственным, когда они всей толпой ввалились в официальную столовую тети Хэтт и сели за стол на высоких ножках, который считался приятным приобретением, когда был новым, а мужчины, сидевшие за ним, носили кружева на коленях.
Чарли Люк устал как собака, и его личные дела причиняли ему физическую боль в груди. Предоставленный самому себе, он удовлетворился бы кратким допросом, отпустил мужчину, а затем наблюдал за ним в течение двадцати четырех часов. Но как бы то ни было, когда Фред Саут сидел, как китаец над шуткой, ничего не оставалось, как выполнить работу должным образом.
Инквизиция официально началась. “Итак, мистер Кассандс, как вы знаете, мы расследуем смерть Леонарда Теренса Денниса Омана. Вы помните, когда вы в последний раз видели покойную?”
“Примерно двадцать четвертого марта”, - быстро ответил Тонкер. “Я поговорил со своей женой по телефону, как только приехал в Лондон этим утром, и она сказала мне, что вы были у нее. Естественно, я догадался, что вы спросите об этом парне, и поэтому я все продумал. Двадцать четвертое марта. Я знаю, что только что выиграл десятку на "Линкольне" и был на лестнице "Манящей леди", когда увидел эту тень, промелькнувшую в проходе внизу, и тогда я подумал про себя: "Слава Богу, я выиграл "дела", а не Минни, иначе это удручающее зрелище привлекло бы его внимание’. Так что, должно быть, это было связано с датой проведения забега. Я бы не стал думать об этом неделями позже, не так ли?” Он посмотрел на Саута. “Или до того, как это случилось”, - отчетливо произнес он. “Я не разговаривала с этим мужчиной более двадцати лет”.
Усталые глаза Люка метнулись вверх. “Совсем нет?”
“Ни разу”. Тонкер продюсировал ее как второстепенную пластинку. “Меня не тянуло к нему много лет назад, когда он был сборщиком арендной платы, и когда я услышал, что он снова появился в еще более зловещем обличье, боюсь, я оставил его своей бедной жене, как, впрочем, часто делал тогда”.
“Очень хорошо, мистер Кассандс. Можете ли вы вспомнить, что вы делали весь день в четверг на прошлой неделе?”
“Да”. Тонкер снова с готовностью заговорил. “Как, я думаю, моя жена сказала вам, мы с ней поссорились из-за возмутительного предложения, сделанного этим парнем. Речь шла о том, что мы разводимся, чтобы привести в порядок его книги, или о чем-то столь же фантастическом ”.
Люк кивнул.
“Это было в среду вечером”, - продолжил песочный мужчина. “В четверг мы поздно легли, потому что вместе разгадывали кроссворд в постели, и около двенадцати у нас был скретч-ланч. Затем моя жена пошла с Диной в лодочный домик, и мы с ней побрились. Затем я зашла к бедному старине Уиллу и поболтала, но он был очень уставшим и совершенно глухим, и в конце концов ничего не поделаешь, и мне пришлось расположиться в гостиной и заняться работой, которую я принесла с собой. Это было очень интересно. Ты хочешь услышать об этом?”
“Нет”. Люк торопливо заговорил. “Когда ты остепенилась?”
“Около трех. Я все еще была в пижаме и халате”.
“Как долго вы там оставались?”
“О, до ужина. Около восьми, я полагаю”.
“Вы вообще никого не видели за все это время?”
“Я так не думаю. Дайна принесла мне чашку чая. Я помню, что встал и отпер для нее дверь”.
“Ты заперся внутри?”
“Да, я это сделала. Мне показалось, что я слышала, как кто-то в доме, и я подумала, что это мог быть какой-то посетитель. Я была не одета, и я не хотела, чтобы меня беспокоили, поэтому я заперла дверь. Самый безопасный способ ”.
“Разве вы не знали, кто это был?”
“Мне тоже было все равно”, - весело сказала Тонкер. “Ты же знаешь, я очень много работаю”.
Люк вздохнул. “Мистер Кассандс, как вы узнали, что меня должно интересовать то, что вы делали в тот конкретный день? Почему вы решили, что Охман умер в четверг?”
Мужчина песочного цвета резко остановился. Он казался изумленным.
“Это умно”, - объявил он, оказывая, так сказать, незначительную честь старшему инспектору. “Откуда я знал? Подождите минутку. ДА. Портрет появился снова. Мы нашли его в пятницу, когда Уилл казался немного странным. Минни сказала, что его, должно быть, принес Малыш Дум, и я разозлился на нее за то, что она отдала его ему. Затем на рассвете этим утром моя жена разбудила меня и сказала, что Малыш Дум неделю пролежал мертвым в канаве, и, полагаю, я предположил, что она имела в виду, что он умер, когда возвращал фотографию. Что еще?”
“А как насчет этого?” Фред Саут поднялся со стула со ставшей уже знакомой маленькой коробочкой в руке. Похоже, у него зацикленность детектива из книжки об идиотских экспонатах, мрачно подумал Люк.
Тонкер прищурил глаза. “Что это?” - нелюбезно осведомился он у Саута. “Жук?” Наконец он узнал его. “Это из какой-то унылой поделки, висящей в гардеробе у Минни. Викторианский жилет, старая шляпа, как модно. Я думаю, они надеются заставить меня надеть это завтра ”.
“А ты не собираешься?” Саут казался почти разочарованным.
“Нет, если я могу что-то с этим поделать. У меня есть кое-что получше”.
Суперинтендант опустил голову. “Я думаю, вы курите "Блю Зефирс", мистер Кассандс?”
“Так и есть, и я выбежала, и мне пришлось купить несколько таких. Но они продают их в деревне. Почему? Я единственный человек, который курит их здесь?”
“Э—э... нет”. Было очевидно, что Саут интересовался. “Нет, их иногда продают другим людям”.
“Очень жаль”, - сказала Тонкер, неправильно понимая всю ситуацию. “Тебе придется зажечь одну из них и быть благодарной”.
Саут отказался от сигареты и вышел из комнаты, чтобы почти сразу вернуться с лемехом, который он положил на стол. Это было не орудие убийства, но очень похожее на него, и оно лежало на черном дубовом столе, ржавом, древнем и декоративном. Тонкер рассматривала его с большим интересом.
“Какая милая вещица”, - заметил он, беря ее за край так, что в его руке она стала похожа на топор, острием треугольного крыла вниз. “Это лемех для сохи, не так ли? Получается хороший томагавк”. Его глаза расширились, когда до него дошло значение. “Боже милостивый, неужели это то, чем это было сделано? Какой ужасный член!” Он тут же отложил его, вытирая руки. “Вам следует проверить это на отпечатки пальцев”, - серьезно сказал он. “У них есть замечательный новый процесс”.
“Мы позаботились обо всем этом, сэр”. Люк говорил тихо. Он пристально смотрел на Саута, и постепенно мерцающие глаза погасли под пристальным взглядом.
Когда собрание снова было под контролем, он вернулся к иероглифам на смятой пачке конвертов в своей руке. Он выглядел очень высоким и усталым, и его красивая голова немного поникла.
“Очень хорошо”, - начал он. “Я думаю, что на данный момент я получил от вас все, что хотел, сэр. Я просто подтвержду этот один момент. Вы уверяете меня, что никогда за последние двадцать лет не разговаривали с этим бывшим служащим Налогового управления и что за все время, пока он работал у вашей жены, вы... ?”
“Что!” Яростный рык Тонкера был триумфом даже для него. Для тех, кто не был готов к его молниеносному нраву, это произвело наэлектризовывающий эффект внезапного проявления мании. “Повтори еще раз эти невыразимо идиотские слова”. Он вскочил на ноги. Его рука сомкнулась на рукояти лемеха, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Оба полицейских уставились на него в изумлении. “Вы хотите сказать мне”, - потребовал Тонкер, потрясая лемехом, как будто это действительно был томагавк, “ что миссис Кассандс заплатила этому человеку, чтобы он превратил ее жизнь в маленький ад? Ответь мне, это сделала она?”
“Я так понял, что она заплатила ему кое-что за написание писем, сэр”. У Люка не было никакого желания ввязываться в домашнюю перепалку, и он действительно делал все возможное, чтобы избежать этого с самого начала. “Я думаю, она ...”
“Тогда я сдаюсь”. Тонкер опустил лемех плуга, и каждый волосок на его голове, лице и твиде, казалось, встал дыбом. “Я окружен сумасшедшими. Есть только один выход. Если закон этой страны будет упорствовать в своем заблуждении, что моя жена и я - один и тот же человек, и этот человек - я, в этом должна быть логика. Моя жена должна потерять свой голос или передать его мне. Они должны отменить Закон о собственности замужней женщины. И каждый раз, когда леди подписывает что-либо своим именем или кого-либо нанимает, контракт должен быть одобрен мной. В противном случае, как любой может видеть, я должен был подумать, положение несостоятельно ”. Он сделал паузу и стоял, кипя от злости. “И я не убивал этого человека”, - продолжил он с внезапным приливом ярости. “Возможно, мне так хотелось, но я его не видел. Что я сделал, когда моя жена рассказала мне об этом последнем и самом чудовищном требовании, так это вышел из себя, подбил ей глаз и разбил окно. Этого мне было стыдно. Но этот последний эпизод безумия, о котором вы мне только что рассказали, вызывает у меня желание повторить это снова. Добрый день.”
На последнем слове он вышел из комнаты, и никто не попытался его остановить. Признание Тонкера было сделано.
Тишину нарушил суперинтендант Фред Саут.
“Он неправильно держал акцию, - сказал он, - и он не вел себя. Я не вижу, чтобы у нас на него что-нибудь было, шеф. Совсем ничего, что могло бы прилипнуть”. Он сделал паузу и продолжил почти мечтательно, его опасный блеск вернулся. “Однако у него вспыльчивый характер, не так ли? В самый раз. Внезапно и очистите ручку в течение пары минут. Больше это не займет.”
Люк беспомощно повернулся к Кэмпион.
“Эта женщина, Дина”, - заметил он. “Она следующая, кто пройдет через обруч. Интересно, надолго ли она оставила миссис Кассандс в тот день?”
Глава 13. ТРИ В РЯД
С СИЛЬНЫМ попутным ветром, гнавшим облака, рваные, как страны на карте, по инерции пересекающие луну, яркий студийный свет струился по лугам, а мягкий домашний свет светился в сумерках, Канун летнего солнцестояния мерцал над Манящей леди с традиционным волнением. На западе появилась красная полоса, так что погода была безопасной. Приготовления почти достигли благословенной стадии ‘оставь это в покое, или ты все испортишь’. Большая кладовая, которая в любой другой день года была похожа на белого слона, была переполнена. Сливки лежали на льду, а окорока красиво застывали.