Сверкающие листья алых кленов
Несутся в водах Асука- реки,
Наверное, они
Со склонов Кацураги,
Где нынче осыпается листва…
2211
Заветный шнур у милой завязав,
И говоря: “Его я развяжу”,—
Отправляются в далекий путь…
Ах, на Тацута- горе как раз теперь
Начала алеть зеленая листва…
2212
Со дня того, когда раздались крики
Гусей далеких в вышине,
Гора Микаса
В Касуга, где клены,
Покрылась ярко-алою листвой.
2213
От росы, что в алый час рассвета
Выпадала эти дни на землю,
Возле дома
Вся долина хаги
Засверкала алою листвою.
2214
И Тацута- гора,
Где лишь наступит вечер,
Как гуси пролетают в вышине,
Вся засверкала ярко-алым цветом,
Опередить стараясь мелкий дождь…
2215
Когда настанет ночь,
Не лей здесь, дождь, не надо!
Так будет жаль, когда вдруг облетит
Листва пурпурная
Осенних хаги.
2216
Вот первую осеннюю листву
Сорвав в столице старой с алых кленов,
Держа ее в руках,
Сюда теперь пришел,
Принес для той, что красоты их не видала.
2217
У дома твоего
Так быстро нынче
Опала кленов алая листва.
Наверно, мелкими осенними дождями
Она была насквозь увлажнена.
2218
В одном году
Два раза осень не бывает.
Ах, красотой осенних этих гор
Еще мое не насладилось сердце,
А кленов алых срок уже прошел.
2219–2221
Поют о рисовом поле
2219
Ах, над полем, что возделываешь ты
Возле склонов распростертых гор,
Протяни святой запрета знак,
Даже пусть колосьев еще нет,
Чтобы знали все, что поле сторожат.
2220
Поле, где посеян ранний рис,
Близ холмов у гор, там, где олень зовет
Каждый раз к себе любимую жену,
Это поле я, наверно, не скошу,—
Пусть ложится иней на него!
2221
Когда увидел рисовое поле,
Что охраняют у моих ворот,
Я вспомнил, что в Сахо
Цветет осенний хаги
И расцветает в эти дни камыш.
Поют о реках
2222
Журчанье чистых струй реки прозрачной Мива,
Где каждый раз вечернею порой
Лягушки плачут…
Как приятно ныне
Журчанье это слышать мне!
2228–2229
Поют о луне
2223
Качается в небесном море
Ладья луны,
И видно, как плывет,
Держа в руках весло из лавра,
Отважный рыцарь — лунный человек.
2224
Похоже —
Ночь на землю к нам сошла:
На небе,
Где гусей несутся крики,
Сияя вышла и плывет луна.
2225
Луна сияет в небесах,
Как будто для того, чтоб ясно видеть
Росу, упавшую на лепестки
Цветов осенних — нежных хаги,
В венке у друга моего.
2226
Безжалостна
Осенняя луна.
Когда я полон весь тоскою
И не могу никак уснуть,
Она сияет, издеваясь надо мною.
2227
Так неожиданно, хотя все время
Шли мелкие осенние дожди,
Вдруг небо сразу прояснилось,
Исчезли облака и в небе засветились
Кристальные лучи луны…
2228
Прозрачный свет сияющей луны,
Как будто говорит: Взгляни,
Как пышно расцвели
Цветы осенних хаги.
И все сильнее к ним моя любовь!
2229
Луной кристальной на рассвете в сентябре,
Когда, как яшма драгоценная, искрятся
Росинки белые,
О, сколько ни смотрю,
Я не могу луной налюбоваться!
2230–2232
Поют о ветре
2230
Все время тосковал, а начал жить в сторожке
Среди полей,
Где зеленеет рис,—
Прошла моя тоска, — ведь до отказа
Шумит осенний ветер в час ночной.
2231
В полях повсюду, где расцвел
Осенний хаги нежным цветом,
Стал петь сверчок
И вместе с ним
Задул в полях осенний ветер.
2232
Среди осенних гор зеленая листва
Еще совсем не заалела,
А нынче утром
Начал ветер дуть
Такой холодный, словно выпал иней…
Поют об аромате
2233
Даже стали тесны эти горы,
Столько в Такамацу выросло грибов.
Вверх они свои подняли шапки,
Все они заполнили собою,
И приятен их осенний аромат.
2234–2237
Поют о дожде
2234
Весь долгий день,
По многу тысяч раз,
У дома, где любимая живет,
Лей без конца, осенний мелкий дождь,
Я буду любоваться на тебя.
2235
Чтоб рис на поле жать, живу я в шалаше,
Льет мелкий дождь,
И мой рукав промок,
И нету никого, кто мокрый мой рукав
Мне у огня бы высушить здесь мог.
2236
Перевязь из жемчугов
Не снимаю ни на миг…
И сильна тоска.
Пусть с небес на землю хлынет дождь.
Я насквозь промокну, но приду к тебе!
2237
Идут все время мелкие дожди,
Что заставляют осыпаться листья клена,
И ночи холодны
В такие дни,
Когда ложишься спать один на ложе…
Поют об инее
2238
Гуси, что летят в далеком небе,
Крыльями закрыли свод небес,
Верно, где-то проскользнувший
Между крыльев
Белый иней выпал на земле.
2239
Подобный пенью птиц в тени осенних гор,
Где начал алый клен
Огнем листвы сверкать,
Ах, если б голос твой я слышать мог,
О чем еще тогда мне было б горевать?
2240
Кто я такой,
Не спрашивай меня,—
Промокший весь от выпавшей росы
В печальный долгий месяц сентября,
Я тот, кто ждет, любимая, тебя!
2241
Ночами осенью встает густой туман,
И так неясно все передо мной,
Вот так же и во сне
Мне грезится всегда,
Как сквозь туман, твой облик дорогой…
2242
Как нежные верхушки обана
В осеннем поле
Клонятся к земле,
Под тяжестью любви склоняюсь я
И подчиняюсь сердцем всем тебе!
2243
В горах осенних
Иней все покрыл,
С деревьев осыпается листва…
О, пусть проходят годы, все равно!
Могу ли позабыть я о тебе?
2244–2251
О рисовом поле
2244
Распахали берег в Суминоэ,
Семена бросали
И сажали рис,
Даже и теперь, когда настала жатва,
Не приходит милый встретиться со мной…
2245
Ножны перевиты жемчугами…
В поле, где посеян рис святой,
До каких же пор
Мне тосковать о доме,
Не встречаясь с милою моей?
2246
Как белая роса, что с вышины упала
На колос риса осенью в полях,
О, так же я
Могу навек исчезнуть,
Тоскою вечной по тебе томясь.
2247
Словно колос на полях осенних
Гнется только в сторону одну,
Так из нас двоих
Лишь я одна люблю,
Хоть ко мне ты холоден, любимый.
2248
Если бы могла увидеть я тебя,
Что в осеннем поле
Жнешь колосья риса,
И сторожку сделав для себя,
Постоянно в ней теперь ютишься.
2249
На рисовом поле, где слышны вдали
Печальные крики одних журавлей,
В сторожке живя,
Я о доме грущу,—
Передайте об этом любимой моей!
2250
Семена посеял я на поле,
Где туман весенний
Стлался по земле,
И до самой жатвы на полях осенних
Тосковать мне будет суждено.
2251
Охраняют померанцы сторожа…
“Сторожа” — зовут село, где я живу,
У ворот созрел на поле ранний рис,
Сроки жатвы миновали все давно,
Верно, ты решил ко мне не приходить…
2252–2259
О росе
2252
В росе вечерней, что легла в полях,
Где опадает и цветет осенний хаги,
Весь вымокший насквозь
Ты приходи ко мне,
Пусть даже ночь уже сошла на землю.
2253