Пусть осенний иней и роса,
Что окрашивают зелень в алый цвет,
Здесь не выпадают на траву:
Нынче ночью милая моя
В изголовье мне не стелет свой рукав…
2254
Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне
Исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса
На лепестках осенних хаги…
2255
Пусть белая роса, что на цветах лежит,
На лепестках осенних нежных хаги
У дома моего,
Для всех видна,
Но я любовь мою от взоров скрою.
2256
Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса,
Сгибающая тяжестью своею
Колосья риса на полях…
2257
В росе и инее
Смочил я рукава,
Но даже и сейчас хочу идти скорее
Туда, где ждет любимая моя,—
Пусть даже ночь уже сошла на землю.
2258
Чем жить и тосковать на этом свете,
Не лучше ль мне исчезнуть навсегда,
Как исчезает белая роса,
Что тяжестью своей сгибает ветви
Осенних хаги до земли…
2259
Любуясь каждый раз, как белая роса
Блестит на лепестках осенних хаги,
С любовью нежной
Вспоминаю я тебя,
Твой милый облик, друг желанный!
2260–2261
О ветре
2260
О, если б милая моя
Могла бы в платье превратиться,
Я б вниз надел его, чтоб в эти дни,
Когда осенний ветер злится
И дышит холодом, — согреться в нем!
2261
Ночами темными, когда с такою силой
В Хацусэ ветер дует с дальних гор,
О, до какой поры,
Стеля в разлуке платье,
Ложиться спать я буду здесь один?
2262–2263
О дожде
2262
Все эти дни, когда льет долгий дождь,
Что заставляет облетать
Цветы у хаги,
Как много я ночей уже не сплю
И о тебе тоскую неустанно.
2263
Словно встал густой туман в горах,
Где осенний мелкий дождик моросит
В долгом и унылом сентябре,
Поднялась в душе моей тоска,
И без встреч с тобой ей не пройти…
Слушая сверчка
2264
Долгими осенними ночами,
Которых с радостью сверчок обычно ждет,
Нет знаков, что она ко мне придет,
Мы будем спать одни:
Я и моя подушка.
Слушая лягушек
2265
Утренний туман поднялся легкой дымкой
У сторожек, где костры горят,
Вдалеке несется крик лягушек…
О, когда бы твой я голос слышал,
Разве жил бы я в такой тоске?
Слушая крики, гусей
2266
Когда ушел бы я в далекий путь,
Наверно, плакала б моя жена,
Как гуси дикие, что по небу летят,
И говорила б: “Нынче, нынче он придет”,—
И день за днем прошел бы целый год.
2267–2268
При виде оленя
2267
В полях, где по утрам
Лежит олень,
Трава такая молодая,
Что скрыть не сможет нас она,
Не дай же людям знать, что я люблю тебя!
2268
Ясно видны глазу свежие следы
На траве в полях,
Там, где лежал олень,
И хотя я не ходил к тебе,
Люди знают все о нас теперь…
Слушая крики журавлей
2269
Нынче ночью,
На рассвете раннем,
Были слышны крики журавлей,
И меня тоска не покидает,
Лишь любовь становится сильней.
Глядя на траву
2270
Вдоль дороги
У корней цветущих обана,
Омоигуса — трава-тоска…
Почему же суждено
Снова мне о чем-то тосковать?
2271–2293
Глядя на цветы
2271
Густо выросла трава, и ныне часто
В ней поют сверчки
У дома моего,
О, когда же любоваться хаги
Ты придешь ко мне, любимый мой?
2272
Как нежные цветы на травах водяных,
Что осыпаются, лишь осень настает,
Так гибнут чувства в одиночестве мои,
Люблю тебя, но не узнаешь ты,—
Ведь не бываем мы наедине…
2273
Что сделать мне,
Чтоб разлюбить тебя?
Как первому цветку
Осенних хаги,
Я радуюсь тебе, любимая моя.
2274
Пусть слягу я,
Пускай умру любя,
Но не покажет людям
Скрытую окраску
Застенчивый цветок вьюнка.
2275
Сказать словами все
Мне страшно.
И оттого цветок вьюнка
Не будет так цвести, чтобы раскрыть себя,
Любовь моя от взоров будет скрыта.
2276
Услышав первый крик
Вернувшихся гусей,
Расцвел у дома моего
Осенний хаги.
Приди, мой друг, полюбоваться на него!
2277
В камышах, на полях Ирину,
Где бродят олени, расцвел
Первый цветок обана.
Когда же наступит мой срок
И усну я в объятьях твоих?
2278
Дни, когда в разлуке тосковал,
Слишком долго длились эти дни,
Оттого, подобно карааи,
Что раскрыли лепестки в саду,
Людям выдал я свою любовь.
2279
Ах, оминаэси цветок, который нынче
В селении моем расцвел,
Цветок прекрасный тот
Еще нежнее
Из сил последних сердца полюбил.
2280
Когда увидел я, что мой осенний хаги
Опять цветами нежными зацвел,
Я понял:
В самом деле долго
Мы не встречались, милый друг!
2281
Как ненадежная трава цуюгуса,
Что в утренней росе
Чудесно расцветает,
А к вечеру вся блекнет, так и я,
Тоскуя о тебе, могу угаснуть…
2282
Чем ночи долгие, тоскуя о тебе,
Не жить, а видеть лишь одни мученья,
Хотел бы лучше быть
Опавшим тем цветком,
Который знал счастливый час цветенья!
2283
С милою моею я встречаюсь
Называется гора Застава встреч.
Сусуки цветет,
Колосья раскрывает,
Я же вечно прячу от людей любовь.
2284
Как молодой осенний хаги, что хочу
Хотя б на миг один
Сейчас увидеть,—
Ах, так же строен, нежен и красив
Прекрасный облик девы милой!
2285
В полях цветущих средь осенних хаги
Камыш
Не кажет колос свой.
О тайная жена, любовь к которой
Скрываю я, в разлуке с ней живя…
2286
Осенний хаги, что раскрыл цветы
У дома моего,
Осыпался на землю…
До той поры, когда появятся плоды,
Нам не увидеться, наверно, милый.
2287
Вот хаги расцвели
У дома моего.
Пока краса их не увяла,
Придите вы скорей на них взглянуть.
О жители селенья Нара!
2288
Меж камней
Течет вода
И цветут каобана,
Все непрочным оказалось,
Как потом увидел я…
2289
В Фудзивара, в брошенной столице,
Хаги осенью,
Как прежде, расцветал
И осыпался потом, опав на землю…
Был не в силах больше ждать тебя.
2290
Жалея, что осенним хаги
Осыпаться уже пришла пора,
Сорвав с ветвей цветок, любуюсь,
Но грустно мне;
Ведь то цветок — не ты…
2291
Как ненадежная трава цукигуса,
Что ранним утром дивно расцветает
И блекнет вечером, вот так и я…
Люблю тебя такой любовью,
Что может жизнь увянуть, как трава…
2292
Нарви в полях Акицуну, любимый мой,
Цветов душистых обана и к ним прибавь
Цветов осенних хаги
И покрой
Цветами крышу в шалаше своем.
2293
Пускай бы расцвели его цветы,
Но если б только я не знал об этом,
Терпеть бы молча мог.
Напрасно нынче ты
Показываешь мне осенний, нежный хаги…
Глядя на горы
2294
Лишь осень настает,
Как пролетают гуси
В далеких небесах над Тацута- горой.
Встаю или ложусь, — ах, все равно
Я полон думой о тебе одной!
2295–2297
Глядя на алую листву
2295
Ведь с каждым, с каждым днем
Пурпурнее листва
Плюща зеленого близ дома моего,
Ты не приходишь эти дни ко мне,
О, что, скажи, на сердце у тебя?