– Что ты хочешь сделать? – задаёт он новый вопрос.
– Я выполню оставшееся условие моей сделки. Убью Северина. Но после я хочу, чтобы вы нашли могилу Анны, хочу, чтобы Морок поднял её и оживил.
Ладони Даниила замирают, Аарон не издаёт ни звука, и комната погружается в звенящую тишину, которую едва ли нарушают отдалённые звуки музыки.
– Ты понимаешь, о чём просишь, Агата? – холодно отзывается принц, в карих глазах которого проскальзывает разочарование.
– Да.
– Морок не может возродить двоих. Да даже поднять не может! – всё равно начинает объяснять принц, не уверенный, что я и так всё понимаю. – А это значит, дорогая Агата, что тебе вновь придётся умереть…
– Я и так не живая.
– …снова лечь в холодную землю… – игнорирует мои слова принц.
– Ваше высочество…
– …и ещё одного шанса у тебя не будет.
– Даниил.
– ЧТО?! – рявкает он, выпрямляясь, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дёрнуться.
Он устало трёт лицо ладонями, раздражённо втягивая воздух. Я оборачиваюсь на Аарона, но он никак не вмешивается и упрямо смотрит вперёд, ничем не показывая, что слушает наш разговор.
– Агата, – вновь спокойно начинает Даниил. – Помнишь, о чём я тебя попросил той ночью? Ты мне ничего не ответила, и я решил, что тишина – твоё согласие. А оказывается, ты уже всё решила.
Я продолжаю молчать, хотя это была неправда. В тот момент тишина и в самом деле была моим согласием, но сегодня днём, смотря на все эти украшения, я передумала.
Принц откидывается в кресле и начинает нервно постукивать пальцем по деревянному подлокотнику, неотрывно глядя на меня. Я сжимаю ткань платья на колене в кулак.
– Ты не отступишь?
– Нет.
– А если я запру тебя?
Я качаю головой, сомневаясь, что Даниил и правда так поступит. Но он принц, и кто знает, на что он действительно готов ради получения желаемого.
– Если так, тогда то, о чём вы просили той ночью, не сбудется никогда.
В свете зажжённых свечей волосы принца переливаются золотым и оранжевым, мы упрямо сверлим друг друга взглядами, и он сдаётся первым.
– Хорошо. Дай мне возможность подумать. Ты просишь меня найти Анну, но я не уверен, что смогу это сделать, поэтому дай мне время.
Я киваю и поднимаюсь с места. Даниил вскакивает на ноги, придвигается ко мне ближе, чем когда-либо, пальцами обхватывая моё плечо. Я хочу сделать шаг назад, но ноги упираются в кресло. Продолжая удерживать меня на месте, правой рукой он приподнимает мой подбородок.
– Но тогда наша сделка не равноценна. Если в итоге ты собираешься отказаться от меня и уйти, готова ли ты дать мне ещё что-то взамен?
Он говорит тихо, и я не знаю, слышит ли нас Аарон. Видит ли, как принц проводит большим пальцем по моей шее, как мои губы раскрываются на выдохе. Глаза Даниила темнеют, я понимаю, о чём он меня просит, и я не оттолкну его, если принц решит меня поцеловать. По телу разливается странная дрожь, и я не понимаю – пугает меня эта мысль или я в нетерпении жду его шага, жду, когда он наклонится ближе. Пока я не знаю, как много готова ему дать в виде платы за мою сестру, но я узнаю, когда…
– Да. Когда вы найдёте её могилу.
Даниил ласково улыбается, поглаживая мою щёку, замирая в этой близости ещё на какое-то время.
– Аарон, отведи Агату в её комнату. Уверен, она устала за сегодня.
Даниил отодвигается, я отхожу на безопасное расстояние и иду к своему охраннику. Тот открывает передо мной дверь, пропуская вперёд, и выходит следом.
В коридорах больше людей, чем обычно, и мы идём молча. Аарон не говорит мне ни слова с тех пор, как мы покинули кабинет. Я смотрю на его прямую спину и гадаю, как много он слышал. Чем дальше я ухожу от принца и чем дольше остаюсь наедине с Аароном, тем сильнее внутри беспокойство о том, что он обо мне подумал; что думает о моём решении изменить договорённость; что думает о готовности заплатить за сделку собой.
Мы покидаем праздничную часть дворца, заворачивая в сторону спален. Сюда гостям вход запрещён, и внезапно я осознаю, что мы остались в коридоре совсем одни. Шаги Аарона звучат всё более раздражённо, он сжимает руку на длинном кинжале. Парень что-то бормочет, словно в его голове так много мыслей, что они уже не помещаются в ней, вырываясь в растерянное бормотание. Я продолжаю молча наблюдать, когда он дёргает верхние пуговицы на камзоле и рубашке, пытаясь расстегнуть их, будто одежда его душит. Пару раз в его ворчании я различаю своё имя.
– Аарон? – неуверенно зову я, пока мы подходим ближе к моей комнате.
Он вздрагивает, словно забыл о моём присутствии.
– Чем я тебя разозлила?
– Собой!
Я удивлена этим ответом, не зная, что именно он имеет в виду. Несколько секунд я не могу выдавить ни звука, не в состоянии сформулировать следующий вопрос, который поможет мне понять происходящее.
– Проклятье! Столько уже сделано, чтобы теперь вот так всё рухнуло, – выплёвывает парень. – А я только и слышу со всех сторон: Агата, Агата, Агата!
– Что ты… – едва успеваю вставить я.
Он распахивает дверь моей спальни, делая жест рукой и приглашая меня войти первой. В комнате почти темно, лишь несколько светильников зажжены, чтобы не удариться о мебель. Я захожу, а из Аарона продолжает литься поток слов, который он не может остановить.
– Со всех сторон! Вначале один! Потом другая! Только твоё имя каждый чёртов день! – закрывая дверь, зло бросает он, а затем хватает меня под локоть, толкая к стене, чтобы я не отворачивалась и не уходила от разговора.
Я не чувствую боли, ударяясь о камень, покрытый изысканными обоями, и продолжаю смотреть на Аарона широко раскрытыми глазами, абсолютно не понимая, о чём он говорит.
– Агата то, Агата это! Из года в год, изо дня в день! Агата… – В последний раз он тянет моё имя со стоном, как будто оно причиняет ему боль.
Я с шумом втягиваю воздух, когда он делает шаг ко мне, приближаясь. Его правая рука продолжает лежать на рукояти длинного кинжала, когда левой он обхватывает мою шею, притягивая ближе. На мгновение в его зелёных глазах отражается мучительный выбор, словно он не может решить, хочет меня зарезать или…
– Агата… – выдыхает Аарон мне в губы, прежде чем накрыть их своими.
Мои веки сами собой опускаются, а губы раскрываются ему навстречу. Это не первый мой поцелуй, но те были простыми и неуклюжими, этот же совсем другой. Моё тело, опережая разум, решает ему ответить, наслаждаясь мягкостью его губ, и поцелуй теряет былую резкость, становясь сладким и пьянящим, как первый глоток вина, и я понимаю, что хочу ещё. А когда моё сердце делает первый мощный удар, я отталкиваю Аарона, осознавая, что происходит. Сразу отвешиваю ему пощёчину, и она получается сильнее, чем я ожидала. Парень делает несколько неуверенных шагов назад, оглушённый внезапным ударом.
Он вновь поднимает на меня взгляд, прикладывая прохладную ладонь к полыхающей щеке. Мы оба смотрим друг на друга растерянно, не зная, что сказать. И тогда моё сердце делает второй удар. Третий.
Четвёртый.
Сильный, настолько, что я чувствую, как кровь начинает течь по венам, разгоняясь, а щёки вспыхивают огнём.
Семь.
Восемь.
Аарон заворожённо смотрит, как моя кожа розовеет, приобретая живой, здоровый оттенок.
Двенадцать.
Тринадцать.
– Моё сердце…
– Оно работает? – неуверенно уточняет Аарон.
– Да. Кажется, да. – Я улыбаюсь, поднимая взгляд на парня, вновь чувствуя тепло во всём теле.
Губы Аарона изгибаются в настоящей радостной улыбке, и, подойдя ко мне, он опускает голову вниз, почти прикладывая ухо к моей груди напротив сердца. Он обхватывает мою талию руками, а его волосы падают мне на голую кожу в районе декольте. Тепло в теле сменяется жаром, а сердце начинает стучать быстрее, я вжимаюсь в стену. Заметив, что моё дыхание становится тяжелее, Аарон поднимает на меня глаза, которые кажутся такими тёмными в полумраке комнаты.
– Можно? – Теперь этот вопрос, заданный мне прямо в губы, кажется нелепым, но его голос такой глубокий, что мне вовсе не смешно.
– Да. – Мои губы двигаются раньше, чем сознание вспоминает, из каких букв состоит отрицательный ответ.
Но Аарон не двигается, не сокращает расстояние, мучаясь очередным, только ему понятным выбором.
– Однако мне не стоит. – Парень упирает руку в стену у моей головы и отталкивается, словно сам отстраниться не мог и ему нужен был толчок.
Вначале он отходит на расстояние вытянутой руки, но, видимо, посчитав его недостаточным, делает ещё три шага назад. Я молча наблюдаю за ним с долей разочарования и недоумения. Он сглатывает, несколько раз протяжно выдыхает, успокаивая дыхание, и говорит обычным, ровным тоном:
– Уже поздно. Отдыхай, Агата. День был тяжёлым.
Аарон, огибая меня, подходит к двери и хватается за бронзовую ручку. Замирает на мгновение, но потом уверенно дёргает дверь на себя и выходит, оставляя меня одну. А я, прикладывая руку к груди, в замешательстве, с пустой головой, чувствую, как сердце продолжает размеренно биться. Теперь моё тело полностью заработало, и Морок может меня оживить, однако слишком поздно. Я приняла решение отдать этот шанс сестре.
18
Мне нужен запасной план. Утром, когда я просыпаюсь от забытого стука сердца, то понимаю, что не могу полагаться на слово Даниила. Он может соврать, что ищет могилу Анны. Может соврать, что найти ничего не удалось или что её тело сгинуло. Я должна попросить об этом Морока. Должна убедить его помочь мне найти место, где упокоена сестра. Но король что-то пообещал ему. Какую-то плату, и, вероятно, она неслыханно высока, раз слуга Тени готов отдать часть своей силы ради моего возрождения. То, что Морок не собирается отправлять меня в Тень, не значит, что желание мне помочь весомее, чем то, что может предложить корона. Будь он целиком на моей стороне, то мог давно освободить меня, отпустить или уйти со мной.
Я должна узнать, что они ему пообещали. И предложить что-то взамен. Служанки смотрят на меня удивлённо, выслушивая мою просьбу найти какое-нибудь удобное, но достаточно красивое платье. А потом в замешательстве начинают искать новое, когда первое я отвергаю из-за слишком скромного декольте. Марина и Инна уже прекрасно знают, как я не люблю открытые платья. Но единственный мой шанс узнать, что пообещала корона Мороку, – это Даниил. А тому нравятся платья с намёком. Девушки находят мне подходящее: бордовое, в целом простое, юбка в меру пышная и не будет мешать ходить, полностью открытые плечи, но декольте остаётся достаточно прикрытым.