– СТОЙ!!
Вьюга спотыкается, хотя я уверена, что на дороге не было ничего необычного. А я вылетаю вперёд из седла. Руками успеваю защитить шею и голову от серьёзного удара, мне помогает мышечная память, и тело само группируется, чтобы перекатиться и уменьшить урон, но больше всего удар смягчает толстый слой снега, в который я улетаю. Всё кружится, пока я пытаюсь подняться на трясущихся руках. Плащ немного порван, на щеке, кажется, ссадины, я сильно ушибла плечо, и, возможно, появятся огромные синяки на рёбрах. Но к счастью, обошлось без переломов. Когда мир перестаёт идти пятнами, я оглядываюсь в сторону Вьюги и с облегчением выдыхаю. Она упала, но тоже в порядке. Вижу, как лошадь нервничает, вертится и бьёт копытами, пока Морок пытается взять её под уздцы, чтобы успокоить.
– Агата!
Даже сквозь маску я чувствую волнение в его голосе, когда Аарон замечает меня.
– Ты в порядке?
Моя лошадка успокаивается, после того как, припадая на одну ногу, я возвращаюсь к ним и глажу её по морде. Я глупо улыбаюсь, адреналин нашего соревнования ещё меня не оставил. Моя нелепая улыбка заставляет Аарона нервничать, и он щупает мою голову, видимо считая, что я ударилась ею о камень.
– Всё в порядке, – отмахиваюсь я. – Ничего смертельного.
– Смешно, – сухо парирует он.
– Но я не понимаю, что произошло… – Отклоняюсь назад и осматриваю тракт.
– Ловушка. Сделанная наспех и специально для всадников. – Он указывает вперёд, на дорогу, покрытую свежевырытыми небольшими ямами.
Их выкопали без какой-либо системы, специально, чтобы лошадь оступилась, летя на высокой скорости. К счастью, Вьюга наступила только на край лунки, равновесие она потеряла, но все кости и связки кажутся здоровыми. Чтобы удостовериться, мы решаем закончить путь пешком. Нам осталось подняться немного вверх по холму, и там уже будет виден пограничный лес, но мы с Мороком не торопимся. Хоть мы и не переговариваемся, но оба чувствуем, что впереди приготовлена ловушка побольше.
И так оно и есть.
Стоит нам только подняться, как мы видим уже знакомую полосу голых, тронутых огнём стволов. Из-за белого снега они кажутся ещё чернее, чем раньше, а первые, самые пострадавшие ряды больше похожи на частокол, направленный ровно вверх, в небо. Наша ловушка ровными рядами выстроилась перед полосой леса, отрезая нас от нашей цели. Их невозможно с кем-либо спутать – первая шеренга держит четыре штандарта с гербом Аракена. Золотая жар-птица на красном бархатном фоне.
– Похоже, он смог всё-таки убедить Сенат, хоть и не до конца, – почти равнодушно говорит Морок, подсчитывая солдат.
Я молча делаю то же самое, насчитывая пять шеренг по двадцать пять солдат, перед которыми стоит Даниил. Он выглядит спокойным, даже не двигается, замечая нас вдали. Король привёл больше сотни солдат против нас двоих, у меня потеют руки в перчатках, хотя мой друг рядом кажется абсолютно расслабленным.
– Аарон, – тихо называю я его по имени, хотя солдаты слишком далеко, чтобы расслышать.
– Ммм?
– Если всё станет очень плохо, пообещай, что уйдёшь без меня. В одиночку ты сможешь проскользнуть.
Он молчит.
– Нет, – выдаёт он спокойно, словно прикинул разные варианты ответа и выбрал подходящий. – Кто тебе сказал, что мы вдвоём не сможем пройти?
Морок тянет коня за собой и неторопливо начинает шагать навстречу нашему врагу. Я следую за ним, но не отказываюсь от попыток его переубедить.
– Там больше сотни человек!
– Я сказал «нет», маленькая Мара.
– Ему нужна я! Прошу тебя, останься на свободе и, если сможешь, потом разорви нашу связь, чтобы я вновь умерла, а он не смог запереть меня в темнице. Ты же знаешь, что Мары не могут убить себя, – торопливо прошу я, пока Даниил ещё не может нас слышать.
Я уверена, что Мороку это известно. Самоубийство не просто жуткий грех для Мары, но и полноценный конец. Это считается предательством и побегом от своего служения Моране. Богиня таких к себе не забирает, они сразу отправляются в Тень. Поэтому, как бы меня ни пугала мысль о темнице, не уверена, что она страшнее Тени. Морок поворачивает в мою сторону голову и закидывает одну руку мне на плечи, притягивая к себе поближе.
– Я же сказал тебе, Агата, что ты абсолютно ничего не знаешь о Мороках. И, видя моё лицо, ты совсем позабыла, что я всё то же чудовище с маской. Я не люблю напоминать миру о себе, но Даниил не оставил мне выбора.
Он замолкает, и мы замираем всего в двадцати метрах от Даниила. Слишком близко. Я быстро оцениваю войско. Они без конницы, все пешие, в достаточно тяжёлой броне, что делает их неповоротливыми в этом снегу – возможно, у нас и правда есть шанс проскочить сквозь них и скрыться в лесу. Броня Даниила изящнее, богаче. Тёмно-серый металл нагрудника и наплечников украшен узорами и серебром, кольчуга защищает торс и ноги, на ботинках металлические вставки. Значит, его ног стоит избегать, но на плечах тёплый алый плащ, за который можно дёрнуть, повалив короля на землю. Шлема нет, и я прекрасно вижу его нахмуренное лицо и светлые волосы, убранные назад. Он не усмехается, не шутит и не кривится в презрении. Даниил прекрасно знает, что мы с Мороком достаточно опасны даже против сотни.
– Агата! – обращается ко мне король. – Не стоит продолжать эту ссору, вернись со мной в Ярат.
– Ты называешь ссорой то, что обращаешься со мной как с марионеткой?! – зло бросаю я, ошарашенная его наглостью.
– Я дам тебе всё, что ты пожелаешь…
– Я ХОЧУ СВОБОДУ! – перебиваю я, и король хмурится.
– Агата… – устало выдыхает он. – Если ты сейчас подойдёшь ко мне, я обещаю, что Морока никто не тронет. Он сможет уйти.
На Аароне кожаная броня с кольчугой, против металлических лат солдат Аракена. Сотня против нас двоих. Эти мысли крутятся по кругу, пока мой взгляд бегает по стройным рядам солдат, продолжая выискивать слабые места в строю. Внезапно Морок кладёт мне на голову ладонь в чёрной перчатке и демонстративно гладит по волосам, наблюдая, как зрачки Даниила сужаются и он приподнимает подбородок, сжимая рукой меч, что висит сбоку.
– Ты ещё не понял, юный король, что Мара моя? Мара связана со мной такими глубокими узами, что тебе не будут ведомы никогда. Ведь ты обычный смертный, что состарится и умрёт. – Меня раздражает, как Аарон гладит меня, будто послушную собаку. Я понимаю, что у него есть какой-то план, поэтому не сбрасываю его руку. – А мы… мы будем вместе ещё много лет, связанные единой жизнью. И умрём так, как пишут в твоих сказках. Вместе. В один день.
– Уверена ли ты, Агата, что можешь ему доверять? Тому, кто за большие деньги поднял тебя из могилы, а теперь тащит за границу, туда, где я не смогу тебя защитить? Уверена ли ты, что Серат просто не заплатил ему больше?
Проклятье. Рука в перчатке замирает на моей голове.
Я сразу отбрасываю эти сомнения, не позволяя Даниилу управлять моим недоверием. Аарон раскрыл передо мной свой главный секрет, что он и есть Морок.
– Достаточно, – холодно обрывает Даниила мой друг, убирая руку с моих волос. – Отойди в сторону, король. Не стоит становиться врагом таких, как я.
Солдаты за спиной Даниила начинают шевелиться, обеспокоенные. Они не переговариваются, потому что им не позволено, но многие переглядываются между собой. Звук металла и скрип кожаных ремешков наполняет повисшую тишину.
Внезапно я чувствую странную, давящую вибрацию в воздухе, которая исходит от Морока. Уши закладывает от незнакомого гула, но ни Даниил, ни солдаты не выказывают никакого беспокойства. Король продолжает говорить, я же едва слышу его голос сквозь вату в ушах. Я оборачиваюсь на Морока и, могу поклясться, вижу, как обычно спокойные тени его плаща идут рябью, будто потревоженная гладь когда-то спокойного озера. Тени шевелятся и копошатся, как и я, обеспокоенные чем-то. Я почти уверена, что эти же тени двигаются под его капюшоном, обвивают маску и льнут к ней, и золото, что обычно сверкает, становится тусклым, блёкнет, теряя цвет.
– Приготовься сесть в седло, маленькая Мара, – напряжённо выдыхает Морок, а сразу за этим откуда-то со стороны леса, среди последней шеренги, раздаётся первый крик.
Крик начинается как предостерегающий, а заканчивается болезненным воплем, переходящим в стон ужаса. За ним слышится второй крик, третий, четвёртый, соединяясь в общий гам и неразбериху. Шеренги одна за другой начинают терять строй, потому что солдаты никак не ожидали нападения сзади. Даниил оглядывается, чтобы узнать, в чём дело, а Морок хватает меня за плащ на плече, оттаскивая назад к лошадям. Я не задаю лишних вопросов, а забираюсь в седло, как он и приказал.
И только выпрямившись, я могу увидеть, что же произошло. Из леса повалили мертвецы. Вначале один, потом второй, третий, и вот их уже выходит пять за раз. Упыри, чуя живую кровь, сразу впиваются солдатам в шею. Некоторые не настолько удачливы и лишь клацают зубами по металлическим вставкам, когтями скребут по нагрудникам. Среди упырей появляется несколько призраков, что вносят ещё больше хаоса в строй. Морок мрачно смеётся, давая понять, что это его рук дело. Это он призвал мертвецов, и те принесли с собой неразбериху, которая позволит нам убежать. Даниил решил, что отрезал нам путь в лес, но не подумал, что сам может попасть в ловушку.
Король и несколько его капитанов пытаются вернуть строй, перегруппироваться и отразить атаку со спины. И к моменту, когда им почти удаётся заделать брешь, пара десятков их людей уже мертвы, кровь растекается по оставшемуся снегу, а я начинаю петь. Начинаю ту же ритуальную молитву, что использовала при Данииле в первый раз. Но тогда я пела её тихо, сейчас же мой голос преисполнен злости и с каждой нотой набирает громкость. Твари впадают в безумие, с удвоенной силой бросаясь на линии солдат.
– Агата! Прекрати! – кричит мне король, но я растягиваю губы в мрачной улыбке, продолжая пение.
Морок достаёт свой меч, а я – кинжал. Секунду я смотрю на незащищённый участок кожи на шее Даниила, сжимаю рукоять, думая метнуть его и завершить эту историю. Но потом вспоминаю, что в случае его смерти на трон сядет Елена, а уж она погрузит обе страны в хаос, только ради того, чтобы найти меня и сжечь.