Александр одним движением накидывает ткань обратно на плечи и торопливо застёгивает несколько пуговиц.
– Агата, я не знал, что ты заглянешь. – Вряд ли я когда-либо слышала больше растерянности в его голосе.
Его волосы слегка растрёпаны, возможно, пальцами он массировал голову, желая унять боль, но при всей неловкости ситуации он всё равно пытается нагло улыбаться, притворяясь, что всё в порядке.
Я подхожу к нему ближе, больше у меня нет времени откладывать наш разговор. Молча начинаю обратно расстёгивать те три пуговицы, что он успел застегнуть. Александр неловко сопротивляется, но я отбрасываю его руки.
– Покажи, – настаиваю я, когда он старается отвлечь меня мягкими прикосновениями к запястьям.
Принц перестаёт сопротивляться, я стягиваю его рубашку. Не могу оторвать взгляд от его зелёных глаз, он следит за моими в ответ, и уже эта связь заставляет моё сердце сбиться с привычного ритма. Его губы приоткрываются на выдохе, так же как и мои. Я пытаюсь игнорировать рельеф его обнажённой груди и живота, заставляю повернуться, чтобы я могла посмотреть, насколько всё плохо.
С непривычной покорностью он подчиняется, позволяя мне взглянуть. Как минимум половина кожи на спине поменяла цвет. Он вздрагивает, когда я касаюсь пальцами одного пятна у шеи и веду вниз. Нигде нет ощущения повреждения или рубцов, кожа абсолютно нормальная на ощупь, но другого цвета.
– Поэтому ты отказал мне тогда? Не хотел, чтобы я видела?
Он смотрит в стену, кивает с видимым облегчением, его напряжённые плечи расслабляются.
– Что это?
Пожалуйста, скажи мне правду.
– Отметины за то, что поднял тебя, хотя не должен был этого делать после того, как уже оживил Анну.
Я кладу всю ладонь ему на спину, благодарная за эту правду.
– Они болят?
– Нет.
– Это пройдёт? – Веду пальцами вниз, и Александр вновь вздрагивает, когда я касаюсь поясницы.
– Да. – В его голосе слышится хрип, поэтому он сглатывает.
– Когда?
– Скоро.
Мои пальцы резко замирают. Не ври.
– Как? Сами собой? – Я едва могу выдавить эти слова, всё ещё надеясь на то, что он доверит мне всю правду.
– Да, медленно их будет становиться всё меньше, а потом они исчезнут.
Не ври.
– Это болезнь?
– Вроде того.
– Тогда я это вылечу. – Слова срываются раньше, чем я понимаю, что собираюсь сделать.
Я же Мара, я могу попробовать восстановить его жизнь, так же как и Николая. Может, Кристиан ошибся! Может, я могу вылечить его, а потом дать более долгую жизнь, и это позволит ему жить независимо от связи со мной.
Я не успеваю задушить эту мысль, что рвётся изнутри, наполняя меня надеждой.
– Ты хочешь укрепить мои нити? – Замечаю тень его ласковой улыбки, пока он слегка поворачивает голову.
– Да, хочу попробовать. Я не слышала, чтобы хоть одна Мара видела нити жизни у Морока, но, может, просто никто не пытался.
– Попробуй.
Я буквально сияю, когда он так спокойно разрешает мне. Вновь касаюсь его спины у основания шеи, и стоит только мне начать, как у шеи вдоль позвоночника проявляются три толстые сияющие нити. Я восхищённо выдыхаю, понимая, что они в два раза толще, чем у обычного человека, и светятся не золотом, но серебром, переливаясь белым. Они похожи на настоящий холодный свет, пойманный, вытянутый в линии. Мои пальцы подрагивают, когда я пытаюсь поддеть первую, чтобы найти, где же изъян, но ничего не получается.
Я пытаюсь раз, пытаюсь второй. Пробую поддеть вначале одну или все одновременно, но они будто спрятаны от меня под кожей, сверкают, но я не могу прикоснуться ни к одной из них. Уже открыто ощупываю его спину вдоль всего позвоночника, стараясь найти хоть какую-то возможность, пока Александр не дёргается и не начинает смеяться. Ему щекотно. Он отходит на шаг и разворачивается, пальцами обхватывая мои ладони, видит моё шокированное лицо.
– Мары не могут прикоснуться к нитям Морока. Это как защита нашего слабого места от тех единственных, кто может им воспользоваться, – мягко разъясняет он.
– Ты знал, но всё равно дал мне попробовать?
– Да, ты бы не поверила, пока не попыталась. К тому же ты сказала, что вы не смотрите на чужие нити, так как это слишком личное.
Я неуверенно киваю.
– А я хотел, чтобы ты их увидела. Хотел, чтобы ты знала, что я тебе доверяю. – Он вновь сплетает наши пальцы, касается моей щеки.
– Но ты соврал.
Я выдыхаю это тихо и тут же по его удивлённому взгляду понимаю, что совершила ошибку. Я не должна была говорить этого. Но слова уже сказаны, я предпринимаю последнюю попытку вынудить его сказать правду.
– Я не… – начинает Александр.
– Попробую спросить у Кристиана, – перебиваю я, разворачиваясь к выходу.
Мне удаётся преодолеть эти несколько метров и даже немного распахнуть правую часть двойных дверей, пока Александр не придавливает меня всем телом к левой створке, с грохотом захлопывая открытую. Это так внезапно, что я удивлённо моргаю, глядя на позолоченную ручку и пальцы Александра, что поворачивают замок, с тихим щелчком запирая дверь изнутри.
– Нет, – шепчет он мне в волосы.
От его мрачного тона по телу бегут мурашки, но дыхание сбивается от тепла его кожи, когда он прижимается ещё ближе. Его сердцебиение такое быстрое, что мне хочется положить руку ему на грудь и послушать.
– Нет, – спокойнее повторяет он. – Давай ты спросишь завтра. Сегодня… я не хочу, чтобы ты уходила.
Александр продолжает удерживать меня у двери, возможно, специально отвлекает, наклоняясь к моей шее. Специально сбивает с мысли, откидывая волосы назад и касаясь губами чувствительной кожи на шее под ухом.
– Мне точно не о чем волноваться? – Шумно втягиваю носом воздух, когда его пальцы скользят по моему бедру, собирая ткань шёлковой юбки.
– Я обещаю.
Слышу, как он с облегчением выдыхает, когда я расслабляюсь. Делаю вид, что верю. И мне так хочется поверить, но я понимаю, что правды он мне уже не скажет.
Всё моё тело вздрагивает в его руках, когда пальцами он ласкает кожу бедра. Я судорожно вздыхаю, прежде чем он накрывает мои губы своими. Вся подаюсь ему навстречу, а он сжимает меня в объятиях так сильно, что это почти больно. Ничего не замечаю за его горячими губами и жадными прикосновениями. Я не замечаю, как Александр отрывает меня от двери, как бедром задевает один из стульев и тот падает. У меня кружится голова, и мы замираем где-то посередине комнаты рядом с широкой кроватью.
Я смело касаюсь и глажу его торс, запускаю руку ему в волосы, а он стонет мне в губы, раздосадованно отрывается, только чтобы с долей ненависти взглянуть на тугое платье, которое ещё пару часов назад ему нравилось.
– Даже не думай его рвать, – предупреждаю я, пальцем поддевая пояс его штанов.
Принц ругается сквозь зубы, аккуратно расстёгивая пуговицы, но мой смех переходит в стон, когда он вновь приникает к моей шее, а потом к губам добавляет язык.
У меня не остаётся в голове ни единой мысли, кроме жадного желания забрать всю его любовь и внимание себе. Я хочу его всего только для себя, но для этого он должен жить.
Помогаю ему снять с меня платье. Оно падает на пол ворохом блеска, шёлка и кружева. Александр замирает, когда на мне остаётся лишь нижнее белое платье, что едва прикрывает ноги до колен, и тугой корсет. Его глаза удивительно тёмные, а дыхание становится тяжёлым, пока он оглядывает завязки. Дёргает за один из концов, разматывая узел сверху, а я отклоняюсь спиной на столбик балдахина, позволяя ему делать, что пожелает. Моя грудь лихорадочно поднимается и опускается, я наблюдаю, как он заворожённо, кончиками пальцев поддевает завязки и дёргает, потом снова и снова, медленно, с предвкушением распуская корсет.
Александр смотрит на меня как на долгожданный подарок, что наконец оказался у него в руках, поэтому теперь он может позволить себе растянуть последние мгновения. Но под всем голодом и желанием я замечаю нерешительность и даже каплю страха, когда на последней завязке он поднимает на меня зелёные глаза, безмолвно спрашивая разрешения.
Я киваю, и принц откидывает корсет подальше. Он пальцами обхватывает мою шею сзади и тянет к себе за ещё одним горячим поцелуем, заставляя меня тянуться, привставая на носочках, а потом разворачивает к себе спиной, так что сквозь тонкое нижнее платье я чувствую жар его кожи. Ощущаю, как напрягаются мышцы на его груди и руках, когда я тесно прижимаюсь к нему, чувствуя поясницей его желание.
– У тебя это в первый раз? – хрипло интересуется он, поглаживая пальцами мой живот и грудь сквозь ткань.
Я киваю, потому что язык не слушается.
– Тогда не бойся.
Ноги дрожат и едва держат, я откидываю голову назад, Александру на плечо, когда его пальцы приподнимают край платья и ласкают внутреннюю сторону бедра.
– Тебя… я не… боюсь. – Мне приходится дважды сглотнуть, чтобы произнести столь короткую фразу, а Александр награждает меня довольной улыбкой.
Принц обхватывает мою талию, удерживая в вертикальном положении, пока его рука забирается под нижнее бельё, а пальцы достигают нужной точки, начиная с неторопливых ласк. Но этого достаточно: из моего горла вырывается протяжный стон, а всё тело будто вспыхивает от жара.
Цепляюсь за крепкие руки, опираюсь на его грудь, но комната кружится, а весь мир сужается до его тяжёлого дыхания у самого моего уха и пальцев, что действуют уже настойчивее. Он ласкает и дразнит, пока мой голос не хрипнет от стона, а ногти не оставляют царапины на его напряжённых руках. Я трусь поясницей, усиливая его желание, и он не выдерживает. Вновь разворачивает к себе и снимает с меня нижнее платье через голову. Я не успеваю смутиться из-за собственной наготы, как он отбрасывает покрывало и одеяло, бережно укладывая меня на кровать.
– Белое постельное бельё? – задаю я глупый вопрос.
– Что? – он растерянно поднимает взгляд, отрываясь от моего плеча.
– Белое. Твоё… постельное бельё.