Я резко вытаскиваю свой кинжал и подхожу к нему, протягивая рукоятью вперёд.
– Проклятье, Марк! Тогда ты воткни мне это в сердце! А если не можешь, ТО ПРОВАЛИВАЙ С ДОРОГИ! – рычу я, наблюдая, с какой неприязнью он смотрит на оружие в моих руках.
– Я не могу, – тихо отвечает он.
– Даже ради спасения жизни своего принца и лучшего друга? – уже спокойнее уточняю я.
Марк отрывает взгляд от оружия и смотрит мне в глаза.
– Даже ради него. Особенно зная, что твоя смерть убьёт его с таким же успехом.
Я с удивлением отступаю на шаг назад и убираю оружие.
– Я не слепой, – вяло улыбается он. – Я прекрасно вижу, что он к тебе чувству…
– Можешь не переживать об этом, – перебиваю я. – Он меня ненавидит. Александр сказал мне это сам, прямо в лицо чуть больше часа назад. Поэтому ты можешь отпустить меня, Марк.
Мужчина хмурится и, кажется, не верит ни единому моему слову.
– Я не могу! – упрямо повторяет он, хватая меня за локоть, когда я вновь делаю шаг к своей лошади.
Резко дёргаю руку, пытаясь вырваться из хватки мужчины, но он держит крепко, не пускает.
– Проклятье, Марк! Я не хочу, но буду драться с тобой, если это нужно, чтобы спасти жизнь Александра! – в отчаянии злюсь я, хватая молодого мужчину за ткань кафтана на груди.
Марк оторопело раскрывает рот, его глаза бегают по моему лицу, словно он ищет что-то. Не знаю, что он видит, но его пальцы ослабляют хватку, а потом он и вовсе меня отпускает. Я вторю ему, отпуская одежду.
– Хорошо, я поняла. Тебя ударить лопатой по голове или кулак сойдёт? Притворишься, что пытался меня остановить. – Я стараюсь выдавить улыбку, чтобы снять напряжение между нами, не хочу уходить, оставаясь в ссоре с одним из новых друзей.
Медленно уголки его губ растягиваются в улыбке, слишком грустной, но всё же улыбке.
– Готов поспорить, ты ждала подходящего момента, чтобы врезать мне.
Я улыбаюсь увереннее и, пока он не успел ничего сделать, обнимаю его за шею, прощаясь. Он делает то же самое, обхватывая меня, но быстро отпускает.
– Хорошо, кулака будет достаточ…
Марк не успевает закончить, как я со всей силы бью его в лицо. Лучше неожиданно, чем ждать боли. Он отходит на пару шагов, с удивлением вытирает кровь с разбитой губы.
– Почему сразу по лицу?!
– Этого хватит? – спокойно спрашиваю я.
– Нет, – кисло добавляет он, и я моментально бью его кулаком в живот, чтобы он согнулся, поворачиваюсь и добавляю удар в лицо локтем.
Марк падает, и мне немного стыдно, но мужчина быстро поднимается на ноги и разочарованно качает головой, пальцами проверяя, всё ли на лице цело.
– Богиня! Мне тебя лошадью лягнуть, чтобы ты вырубился? – выдыхаю я.
– Спасибо, обойдусь!
Он так резко поднимает руки вверх и отшатывается подальше, что я смеюсь.
– Защити его, Марк, – я возвращаюсь к серьезной теме. – Его и всех остальных, присмотри за ними. И за собой тоже приглядывай. – Он вскидывает на меня удивлённый взгляд, когда я забираюсь в седло. – А то как ты будешь на моей могиле плакать, если сам завтра умрёшь?
– Тогда нам и нет смысла прощаться, встретимся там, – без капли страха растягивает он губы в самодовольной улыбке. – Познакомишь со своей богиней, когда встретимся на той стороне?
Я фыркаю в ответ.
– Если не научишься шутить лучше, то я сделаю вид, что с тобой незнакома.
Марк кивает и сам шлёпает Вьюгу по крупу, посылая галопом. Я знаю, что он боится передумать, и подгоняю свою лошадь, направляясь в сторону пограничного леса.
19
Ещё одна легенда о том, как появилась Тень.
Как и в прошлой версии, говорится, что количество людей всё росло, вместе с ними множились города, а войны становились всё масштабнее. Хоть Моране и удавалось справляться с потоком умерших, но богине было одиноко среди бесконечных душ, что по большей части только и делали, что стенали о своей участи.
И тогда, устав от их голосов, богиня сама схватила свою Тень, что всегда была рядом и была ближе всех. Отрезала она её своим серпом, чтобы вдохнуть в этот мрак новую жизнь. И стала Тень живой, приобретая форму мужчины в плаще, и стал он братом Моране, что всегда находится подле неё и понимает, как никто другой. Он как часть её, далеко не отходит, скучая и не зная, как существовать одному.
Так и Мороки под стать этой Тени не могут с лёгкостью забыть о Марах и бросить сестёр на произвол судьбы. Поэтому я почти уверен, что Мороков, как и Мар, ровно семеро.
Чем светлее становится небо, тем сильнее я ощущаю тяжесть в груди и приближающуюся погоню. Но пока не понимаю, что или кто именно гонится за мной. Там ненависть Александра, разочарование Северина и боль Анны, предчувствие войны, само время и даже солнечные лучи, что скользят по снегу, пытаясь дотянуться до копыт моей лошади. Оранжевый свет окрашивает весь мир в поразительно тёплые краски, отражается от снега, сверкает и блестит, я почти слепну от его отражения в ручьях, когда Вьюга проносится мимо.
Морозный воздух щиплет нос и обжигает щёки, с каждым выдохом изо рта вырывается густое облачко пара. В это утро, с его нетронутым снегом, журчанием прозрачных рек и ярким солнцем, всё кажется таким свежим, что я намеренно дышу тише, чтобы не разрушать совершенство нового дня.
Вьюга, чувствуя мою тревогу, всё быстрее рвётся вперёд, не обращая внимания на морозный воздух и свежевыпавший снег. Я скачу без остановок, зная, что от небольшого промедления всё может пойти прахом, мрачно усмехаюсь тому, как повернулась моя жизнь. Ещё недавно я сломя голову неслась из Аракена, пытаясь сбежать от их короля, а теперь бегу от принца Серата в обратную сторону.
Я добираюсь до полосы леса, когда оранжевое солнце больше чем наполовину показывается из-за горизонта. Делаю небольшой привал, давая Вьюге передохнуть. Даже этот короткий отдых наполняет сознание мыслями, что Александр наверняка уже проснулся в ярости, вспоминая, что я сделала с ним. Возможно, Анна и Северин тоже уже всё знают. Отдал ли Кристиан им письма или решил повременить до тех пор, пока Александр не почувствует мою смерть? Я только надеюсь, что к нему вернётся достаточно сил. Даже если мне удастся разобраться с Даниилом раньше, чем его войска выступят, то боя всё равно не избежать. Капитаны и солдаты Аракена вначале будут либо нападать, либо защищаться, и кровь всё равно прольётся.
Вновь сажусь в седло и двигаюсь по лесу так быстро, как могу, останавливаясь лишь, если это необходимо для отдыха лошади. Через два часа я пересекаю границу. Не даю себе ни секунды, чтобы задуматься о том сумасшествии, что творю. Солнце поднимается достаточно высоко, но до полудня ещё не меньше трёх часов. А я из леса выеду уже через час.
Когда я начинаю замечать изменения в окружающих деревьях и прихожу к выводу, что скоро покину Бесконечный лес, то останавливаю лошадь. Спускаюсь на землю, разворачиваю Вьюгу и прощаюсь с ней. Благодарю её за наше время вместе, ведь она меня ни разу не подвела. Глажу животное по белоснежной шее и бью по крупу, отправляя домой, уверенная, что она найдёт дорогу в Долкор. Там было тепло и её вкусно кормили, Александр о ней позаботится.
Дальше двигаюсь пешком. Я успеваю, знаю, что приду до полудня. Однако начинаю сомневаться, когда ныряю за пышные ветки ели, прячась от первой роты солдат, что движется в сторону границы. Я крадусь, скрываясь от аракенцев, которые проходят то справа, то слева.
Я встречаю шестую по счёту роту, где в каждой около сорока человек, и со всей ясностью понимаю, что Даниил меня обманул. Он собирается напасть раньше. Может, всего на час, но даже час может стать большой неожиданностью. Кровь отливает от лица, когда я осознаю, что Морок понесётся впереди всех, пытаясь меня нагнать, и столкнётся нос к носу с армией Аракена. Я тихо молюсь, чтобы этого не произошло, когда он окажется один, чтобы хотя бы Тени поспели за ним. Но вряд ли сегодня с утра Александр будет в состоянии слушать голос разума.
Сердце начинает предательски нервно стучать, сотрясая всё моё тело, в ужасе ожидая наш конец. Я медлю, скрываясь за последней полосой густых елей, ветки которых до самой земли покрыты пушистым снегом. Они ещё могут спрятать меня от глаз вражеской армии.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая сердцебиение. Мне нужна твёрдая рука. Это именно тот момент, когда мне необходимо собраться, думать чётко и быстро, однако в голове неприятно звенит тишина. Выхожу из укрытия и медленно двигаюсь к краю леса, проходя мимо полосы чёрных стволов.
Здесь, прямо через пару сотен метров от леса, располагается лагерь. Куда бы я ни бросила взгляд – вперёд, вправо или влево, – всё равно натыкаюсь на солдат, лошадей, палатки, костры и тележки с провизией. Лагерь уже проснулся, но ещё не все на ногах. Я иду прямо к ним, медленно, не скрывая своей алой мантии и серых волос.
Поднимаются крики обычных солдат и капитанов, отдающих приказы. Первые ряды замирают при виде меня, а когда по воздуху разносятся предупреждения о Маре, замирает весь лагерь. Мне неуютно, все взгляды обращены в мою сторону, но одёргиваю себя, когда на меня направляют множество стальных мечей. Смотрю только вперёд, медленно приближаясь шаг за шагом, поднимаю руки вверх, демонстрируя, что не прячу оружие.
Когда до лагеря остаётся меньше тридцати метров, мне приказывают остановиться, я подчиняюсь. Вскидываю подбородок, пока морозный ветер треплет мои длинные волосы, обжигая щёки и наполовину открытую шею. Я вновь пью его, наслаждаюсь холодом в своих лёгких, зная, что больше мне такого шанса не представится. Намеренно игнорирую шестерых солдат, что обходят меня с двух сторон. Продолжаю держать руки на виду и смотрю на голубое небо. Аракенцы набрасываются на меня все вместе, бросают на землю, скручивают руки за спиной и, только убедившись, что я не сопротивляюсь, дёргают вверх, возвращая в вертикальное положение.