– Да, – хрипло отозвалась девушка. – Только один.
Она свела брови, и её лицо впервые из равнодушного стало сердитым.
– Да кто ты, Тень тебя забери, такой, чтобы тревожить меня после смерти?
Сейчас, вспоминая вытянувшееся лицо Даниила, я чувствую, как губы сами растягиваются в улыбке.
Я не позволю всему закончиться так.
После того как она сказала, что любит меня.
Я уже однажды вытащил её из могилы, сделаю это и ещё раз, пусть даже мне придётся голыми руками вцепиться самой смерти в глотку.
Я просто обязан сказать ей, закончить фразу, которую не успел договорить. Ведь на самом деле я пытался сказать: «Я тебя ненавижу за то, что ты вновь заставила меня бояться, но я люблю тебя в тысячу крат сильнее».
Перед пограничным лесом мы останавливаемся на отдых, копим силы, понимая, что самое сложное ещё впереди. Теперь я уверен, что Агата попадёт в лагерь аракенцев раньше нас, но ещё есть надежда, что она не успеет сделать глупость и никто там её не тронет. Никогда не думал, что буду надеяться, что Даниил запрёт её. Лучше она в клетке, чем мёртвая. Так я хоть смогу её вытащить.
На отдыхе никто из Теней не разговаривает, мы прислушиваемся к притихшему лесу, словно даже ветер и деревья знают, что сегодня произойдёт какая-то трагедия.
Мы двигаемся дальше, преодолеваем оставшееся расстояние довольно быстро и уже подходим к границе. У меня по спине проходит дрожь, когда я вижу Вьюгу без своей хозяйки. Кристиан спрыгивает со своего коня, чтобы поймать белоснежную лошадь. Мы все останавливаемся и осматриваем животное, но, к нашему облегчению, ни ран, ни крови нет.
– Скорее всего, она отпустила её, – заключает дядя.
– Значит, она уже в лагере или близко к нему.
Вновь поворачиваю Вьюгу в сторону Долкора и бью по крупу, отправляя её дальше, чтобы она как можно быстрее убралась из этих лесов, пока не попала под меч. А мы, ускоряясь, продолжаем путь и пересекаем границу.
21
Даниил пытается избежать продолжения разговора, выходит из своего шатра, чтобы отдать новые приказы о подготовке к наступлению. Я слышу его уверенный голос где-то снаружи, а потом – топот солдатских ног. Сама же я стою на месте и сверлю взглядом Елену, которая отвечает мне отнюдь не доброй улыбкой.
Даже если Даниил искренне желает меня спасти, то у него ничего не получится, потому что Елена с готовностью прикажет отрубить мне голову, как только её брат отвернётся.
– Аарон тебе настолько нравится, что ты предпочтёшь удержать его в клетке, лишь бы рядом? – сухо спрашиваю я.
Принцесса недовольно закусывает нижнюю губу, задумчиво сводит светлые брови.
– Я влюбилась, – честно признаётся она, пожимая плечами. – Он был внимателен и добр ко мне. Помимо моих братьев, больше никто со мной так не обращался. Остальные бегали за мной сами, как щенки. Если не из-за моего лица, то из-за того, что я королевская дочь. Аарон был другим. Хотя теперь мне понятно, почему его ни капли не интересовал мой статус и то, какую власть я могу ему дать. Ведь у него и так есть всё.
Елена усмехается, а потом едва заметно морщится. Всего пара секунд, и дежурная улыбка возвращается на её лицо при взгляде на меня.
– А ты, Мара, кто? Это имя – твоя единственная особенность. Кем ты была до этого? Крестьянской дочерью? Да ты бы и читать не научилась, если бы не стала Марой.
Это правда.
Мара.
Больше во мне нет ничего особенного и никогда не было.
Скорее всего, Елена хотела ударить по моей гордости, задеть и вывести из себя, но сказанное лишь напоминает мне о цели, ради которой я пришла. Поэтому моё лицо остаётся спокойным и отстранённым.
Елена открывает рот, чтобы продолжить выплёскивать свой яд, но не успевает, потому что Даниил возвращается к нам. Я вспоминаю, что теряю время за пустыми разговорами.
– Отзови войска, Даниил, – вновь наседаю я, когда молодой человек проходит мимо меня к своему столу.
Я даю ему ещё одну возможность:
– Отзови и стань в моих глазах достойным короны.
– Ты считаешь меня недостойным? – с разочарованием отвечает Даниил.
– Сейчас ты поступаешь как лжец, нарушая наш договор.
Я делаю небольшой шаг назад, ближе к выходу и охранникам. Делаю это медленно, демонстрируя боль от предательства и даже шок, отвлекая внимание от своих ног, когда расстроенно вскидываю руки.
– Ой, да заткнись, Мара! – вмешивается Елена.
Мне до неё пять шагов влево и вперёд. Три, если широких.
До охранников сзади лишь два шага. Этого должно хватить.
– Хватит разговаривать с ней, брат. Просто запри. Зачем ты вообще тратишь время на оправдания?
Даниил трёт переносицу и морщится, несколько светлых прядей выпадают из аккуратной причёски на лоб. Он разрывается между желанием заставить меня понять свои мотивы и отсутствием времени на это, а ещё сестра подливает масла в огонь.
– Наверное, ты права, Елена.
Нет.
Нельзя. Тогда весь мой план рухнет.
– Агата, тебя отведут в отдельный шатёр, и там ты останешься под присмотром, но это только на время. Я обещаю…
Он не отдаёт приказ, смотрит мне в лицо, ожидая… согласия? Понимания? Ни того ни другого у меня для него нет, и я молчу, но лишь до тех пор, пока он не начинает медленно поднимать руку, намереваясь дать знак страже.
– Нет, – спокойно выдыхаю я и начинаю поворачиваться вокруг своей оси, делая шаг к охраннику сзади, который держит мой кинжал.
Мне нужно лишь лезвие, поэтому молодой парень растерянно смотрит на пустые ножны, что остаются в его сжатой руке. Я режу ему горло одним движением и заканчиваю оборот вокруг своей оси, разрезая горло другому. Не стоило им стоять так близко друг к другу.
Словно в замедленном темпе я замечаю, как рот Елены раскрывается, она вдыхает полную грудь воздуха, чтобы завопить, но я быстрее. Преодолеваю расстояние между нами, затыкаю ей рот и нос рукой, оказываясь за её спиной, трачу секунду, чтобы занести лезвие над её животом. Моя рука не дрожит, когда я втыкаю его снизу вверх под рёбрами, чтобы сразу попасть в сердце. Я ненавижу Елену, но и не хочу видеть её мучения. Девушка дёргается в моих руках несколько раз, кровь из её рта течёт сквозь мои пальцы.
На мою удачу, Даниил оцепенел, не ожидая подобного. Он не кричит, в ужасе смотрит на свою умирающую сестру в моих руках, его глаза широко распахиваются. Он вряд ли верит в то, что видит. Ловит ртом воздух, не способный сделать даже небольшой вдох.
Принцесса затихает, я вытаскиваю лезвие и аккуратно опускаю её на пол. Король Аракена продолжает пытаться сдавленно дышать, цепляясь за край стола. Сейчас отчётливее, чем когда-либо, я вспоминаю, что ему только девятнадцать или максимум уже двадцать лет. Может, он в чём-то и хитёр, но влюблённость сделала его наивным. Его вера в сказочные истории обо мне ослепила его, не давая осознать, что мои последние сказанные ему слова не были пустым звуком.
– Я же говорила тебе, Даниил, – тихо напоминаю я, почти оправдываясь, замечая боль от предательства в его взгляде, – что в следующий раз приду к тебе, чтобы убить.
Делаю несколько медленных шагов к нему.
– Но также я пришла за тем, что ты пообещал. Ты говорил, что дашь мне всё что угодно, и действительно есть кое-что, что в действительности мне можешь дать только ты.
Его удивляет мольба в моём голосе, а меня почти ужасает то, как сжимается сердце от его взгляда. Я не хочу делать ему больнее, чем уже сделала, но пути назад у меня нет. Я пришла не для мести, но лишь чтобы защитить тех, кого люблю. Для этого мне нужно выиграть войну, но проиграть схватку за свою жизнь. Я подхожу ещё ближе и протягиваю кинжал рукоятью вперёд, Даниил смотрит на меня так, будто я вогнала лезвие ему в грудь.
– Нет, – судорожно выдыхает он. Я понимаю, что молодой человек в шоке и не осознаёт реальность.
– Я только что убила твою сестру, Даниил.
– Нет, – бездумно повторяет он, не отрывая шокированного взгляда от моего лица.
– В Аракене меня всё равно казнят.
– Нет, – продолжает упираться он, хотя я сама не понимаю, к чему относится этот ответ: к его нежеланию меня убивать или он всё ещё не верит, что я действительно зарезала его сестру.
Подхожу совсем близко, прижимаю его вплотную к столу, а он и шага не может сделать назад, рукоять почти упирается ему в грудь. Голова короля дёргается в направлении выхода, когда со стороны пограничного леса по лагерю проносятся крики. Вначале один, второй, потом волна, и весь лагерь встаёт на уши. Я не позволяю себе отвести взгляд от Даниила, даже когда слышу крики аракенцев о приближающемся Мороке. Я тяну слишком долго.
– Даниил, – аккуратно беру его за подбородок и поворачиваю к себе. Он подчиняется, на секунду прикрывая глаза. – Пожалуйста. В этом лишь ты можешь мне помочь.
Я готова умолять его убить меня. В карих глазах короля не остаётся ничего, кроме боли поражения, он сжимает пальцами рукоять, а я едва заметно улыбаюсь, подбадривая его. Сама медленно толкаю лезвие вниз, под рёбра. Поправляю угол наклона его руки, так чтобы лезвие точно попало в сердце.
– Зачем ты всё испортила, Агата? – тихо шепчет Даниил, он смиряется с неизбежным, но красивое лицо искажено от горя.
Мне жаль, что нам обоим выпала такая судьба.
– Это не моя и не твоя вина, Даниил. Всё было испорчено ещё двести лет назад, когда жадность и гордыня твоего предка переросла во что-то большее. А кое-что было испорчено даже до рождения Юлия. Когда мы отвернулись от своих названых братьев, а само имя Мары стало не благословением, а проклятием и бременем. Тебе и мне просто выпала неудачная карта за всё это заплатить.
Молодой король внимательно слушает, доверчиво глядя мне в глаза.
– Ты не виноват, Даниил. И я прощаю тебя. – Его губы кривятся, он не хочет никакого прощения. – Но время пришло, и… не забывай целиться в сердце.
Он мешкает.