В месте, где каждая стена, запах и шорох напоминают о счастье, которое ты упустил?
Может, богиня решила, что я всё-таки совершила самоубийство, вложив нож в чужую руку?
Руки трясутся, когда я подтягиваюсь, опираясь на кровать, пытаюсь встать на слабые ноги. Возможно, я давно так лежу. Ощупываю руки и оглядываю своё тело. Я чистая, кожа пахнет розой, а волосы едва влажные на затылке и кончиках.
Меня только недавно помыли?
Когда мне удаётся более-менее размять ноги, я распахиваю шкаф и нахожу там привычную одежду. Надеваю первые попавшиеся штаны, чёрную рубашку и тёмно-бордовый кафтан. Несколько минут за привычными, монотонными действиями помогают мне успокоиться, но я всё равно часто прикладываю руку к груди, где сердце продолжает упорно молчать. В завершение натягиваю высокие сапоги.
Я лишь оделась, но устала от процесса так сильно, что приходится посидеть немного на кресле. Сижу, напряжённо вслушиваясь в тишину за дверью. Медленно выхожу в коридор. Тут горят свечи на стенах точно так же, как и всегда, но нет никакой стражи и не видно слуг. Я медленно иду вдоль стены, цепляясь за знакомые мраморные полуколонны и скульптуры в нишах. Мои шаги – практически единственный звук, что я слышу, а дворец, как никогда раньше, кажется мне мрачным, неприветливым и болезненно одиноким.
Я спотыкаюсь о край ковра и чуть не падаю, когда внезапно по нашему третьему этажу разливается мелодия рояля. Дыхание сбивается от надежды. Я ускоряю шаг, пробираясь по коридору, передвигаюсь так быстро, как могу, чтобы попасть туда, где Северин любит играть. Меня даже не беспокоят печальные воспоминания о нападении в том зале, я лишь мечтаю увидеть кого-нибудь из любимых и понять, что с ними всё в порядке.
Мелодия кажется мне знакомой. Из весёлой она, уйдя в более низкие тона, становится мрачной и начинает звучать завораживающе, как тон рассказчика на пугающем моменте в сказке.
Я стремительно заворачиваю в распахнутые двери и нос к носу сталкиваюсь с чьей-то головой в виде черепа козы с длинными рогами. Вокруг стоит полутьма, из высоких окон со стороны рояля падают красные лучи солнца, а тени в провалах глазниц делают череп по-настоящему ужасающим. Я не замечаю, как начинаю орать, отшатнувшись назад, а чудовище с козьей головой пугается меня не меньше и с визгом делает несколько шагов подальше. Мелодия рояля обрывается. Я хватаю ближайшую вазу с высокой подставки, как когда-то при нападении наёмников, и замахиваюсь на нечисть, не имея ни малейшего представления, как она забралась во дворец.
– ХВАТИТ!!! – визжит кто-то, и я замираю с занесённой рукой.
Это не голова в виде черепа, это маска. Просто козья маска.
– Агата, умоляю. Не ещё одна коллекционная ваза.
Анна медленно стягивает маску, ваза выскальзывает из моих вспотевших от испуга пальцев, и я неловко пытаюсь её поймать. На третий раз мне всё-таки удаётся прижать произведение искусства к груди.
Сестра всхлипывает раз, потом второй, потом третий, пока не начинает громко рыдать, оседая на пол, словно ноги её не держат. Она смеётся или плачет, я ничего не могу понять.
Широко раскрытыми глазами я смотрю на Северина, который подскакивает к нам и аккуратно вытаскивает вазу из моих рук. Его пальцы дрожат, мне непонятно, почему они так изменились. Как они так выросли.
Северин с силой прижимает меня к себе, обхватывая шею руками, а я носом утыкаюсь ему в плечо, пока король тихо шепчет благодарности. Я едва разбираю его слова и застываю, не зная, что я такого сделала. Он отстраняется, давая мне время его рассмотреть.
Его лицо всё такое же молодое, глаза того же глубокого зелёного цвета, но он окреп и возмужал, а от былого образа принца в нём осталась разве что улыбка. Я замечаю появление нескольких мелких морщин, что собираются вокруг глаз при улыбке. Его волосы отросли до середины шеи, но даже с такой длиной он каким-то образом умудряется выглядеть по-королевски опрятным, и пряди лежат аккуратными волнами. На голове у Северина золотая корона с драгоценными камнями. На нём белая рубашка, богато расшитый золотом серый камзол, а поверх – приталенный кафтан в тех же оттенках, но тёплый и длинный, словно он собрался на улицу.
Анна также выглядит старше, она похудела, кажется, даже подросла и теперь чуть выше меня, а её густые чёрные волосы спускаются до самой поясницы, закрывая спину. Она в плотном алом платье, а поверх надела тёплое пальто в пол в серо-золотых оттенках под стать одежде мужа. Если не считать её синие глаза, ярче всего сверкает золотая корона, более изящная и тонкая, чем у короля. Полоса золота в палец толщиной, вверх тянутся дополнительные золотые части с рубинами, которые так подходят к её платью.
– Что случилось? – растерянно спрашиваю я и помогаю ей подняться.
Сестра ничего не отвечает, лишь сжимает меня в объятиях, а я пытаюсь дышать и взглядом молю Северина о помощи.
– Где все? Почему дворец такой пустой?
– Ох, Агата! Ты спала почти два года, – выдыхает Северин.
– Я – что?!
– Я так долго ждала, что уже не знала, стоит ли надеяться… – Анна утирает слёзы и цепляется за мою одежду, боясь, что я исчезну.
– Александр… – я едва могу произнести его имя в ужасе, что за два года точно должна была его убить, вытянув все жизненные силы, что в нём есть. – Где он? Проклятье! Я убила его?!
Я… что я сделала?
– Нет! Нет, Агата! – успокаивает меня Северин. – Александр жив.
– Жив и всё так же самая большая заноза в заднице, – бубнит Анна, а потом демонстрирует мне кислую улыбку, когда я перевожу на неё удивлённый взгляд.
Она выпускает меня из объятий, но продолжает сжимать край моего кафтана в кулаке, так что я и шага от неё сделать не могу.
– Почему дворец похож на склеп и что это за чертовщина?! – пальцем тыкаю в жуткую маску, которую сестра оставила на полу.
Северин весело хохочет, его смех такой счастливый и тёплый, что я невольно улыбаюсь. Король даже запрокидывает голову, открывая шею.
– Этот чёртов день будет лучшим за последние годы! Ах… как же так вышло, что из всех ночей именно эта? – он с улыбкой качает головой и обращается скорее к самому себе.
Молодой король целует Анну в волосы, к моему изумлению, повторяет этот жест со мной и идёт к выходу.
– Анна, собери Агату и расскажи ей, что произошло. А потом присоединяйтесь ко всем. Дам вам час, больше я не смогу оправдывать твоё отсутствие. И не забудь, что мы начинаем в момент, когда зажжётся первая звезда. Люблю тебя! – Последние слова доносятся уже из коридора.
– А я тебя! – кричит Анна.
Я приподнимаю бровь и складываю руки на груди, наблюдая, как у сестры появляется глупая, но счастливая улыбка, и мне хочется её треснуть. А лучше их обоих.
– Пошли! Час – это для нас впритык! – Анна хватает меня за руку и практически выволакивает в коридор, утаскивая в другую сторону, уводит дальше от главной лестницы.
Когда она замечает, что мне тяжело быстро идти, то подставляет своё плечо, позволяя опереться. Анна приводит меня в какую-то гардеробную, где стоят мягкие диванчики посередине, туалетный столик с большим зеркалом, а цвет стен невозможно разобрать из-за огромного количества абсолютно разной одежды: от сверкающих платьев до строгих мундиров, от простых рубашек до меховых шуб.
– Что сегодня за день, Анна? – испуганно спрашиваю я, когда сестра усаживает меня на один из диванчиков, а сама роется где-то в глубине гардеробной, среди жутких масок.
– Сегодня, сестра, – серьёзно отвечает она, выпрямляясь, и поворачивается ко мне, сжимая в руке маску рогатого чёрта, – наш любимый праздник и единственный день в году, когда никто… абсолютно никто не боится Морока, потому что на улицах можно встретить кого и пострашнее.
Её губы растягиваются в хищной улыбке, и я почему-то начинаю сочувствовать Александру.
25
Анна рассказывает мне всё, что знает про битву в лагере Даниила, про хаос и быструю победу, которой удалось добиться благодаря моим действиям. Она рассказывает о том, что стало с Аракеном и о том, как поведала всем настоящую историю Мар. Пока я спала, они открыли тайну, кто же в действительности убил Анну и почему я пришла отомстить Даниилу и Елене. Я внимательно слушаю, стараясь успевать переваривать информацию, и мне это в целом с трудом, но удаётся. Постепенно она подходит к самому главному – к рассказу о том, как у них получилось меня вернуть.
– Это всё Кристиан.
Лицо сестры становится совсем серьёзным, пока она заплетает мои волосы в уже привычную причёску. Косы кольцами укладывает на затылке, а вторая половина прядей распущена и ложится на плечах и спине. Сестра не стала заставлять меня надевать платье, позволила остаться в кафтане, но нашла мою алую мантию. Ту самую, с широкими рукавами, ту самую, в которой я умерла во второй раз. Они её полностью отмыли от крови.
– Кристиан – чёртов засранец, он даже не рассказал мне, что сам Морок! Как и Александр, который никогда не спрашивал совета и не делился своими планами! – вдруг ругается она. – Он знал больше, чем мы думали, и хотел что-то сделать для тебя. Для нас всех. Оказывается, его наставник – Андрей – упомянул кое-что очень давно. Он рассказал, чем особенна связь ученика и наставника у Мороков: только они могут делиться жизненной силой между собой. У тебя есть метка Морока.
Чувствую, как палец сестры упирается мне в спину, там, где появилось странное пятно в форме ладони после воскрешения.
– Её тебе поставил Александр, она работает как ваша связь. Но такую же может поставить Морок и на живого человека. А точнее, такое может сработать, только если это сделает наставник со своим учеником.
Я рассеянно киваю, не совсем понимая.
– Александр продолжал тебя держать на привязи, но его силы не хватало для восстановления сердца и тела в целом. Ты была полностью мертва. Просто не разлагалась, а он перепробовал всё, что только мог, но ничего не помогало, потому что его жизненной силы не хватало.