Сан-Бенедетто-дель-Тронто оказался небольшим курортным городком, почти сплошь застроенным двух— и трехэтажными аккуратными особнячками, привольно вытянувшимися вдоль побережья на добрый десяток километров.
Поселили их в Сан-Бенедетго в «апартаментах» — в стандартных, скажем так, итальянских квартирах, в которых туристам сдавались меблированные комнаты.
Существенным отличием от квартир советской застройки были, помимо великолепной мебели, размеры этих самых комнат — холл площадью примерно в сорок квадратных метров, огромные по нашим меркам спальни и кухня, на которой вполне можно было устраивать дискотеку для большой компании — размеры позволяли.
Единственное, что Николая разочаровало и удивило — пол «апартаментов». Выложенный кафельной сияющей плиткой, пусть даже очень симпатичной по рисунку, он вселял чувство холода и неуютности. Но, как объяснила ему всезнающая Жанна, летом этот кафельный пол был единственным спасением от всепроникающей жары.
Их квартира оказалась трехкомнатной, и поселили сюда шесть человек — по два человека в комнате. Подразумевалось, что одна спальня будет в распоряжении Жанны и Риты, другая — водителей их автобуса, а гостиная была целиком отдана во владение Армена и Николая.
Не совсем удобным оказалось и то, что во всех комнатах стояло по одной кровати — пускай двуспальной, огромной, но все же по одной. Хорошо, наверное, в таких кроватях спать молодоженам или влюбленным парочкам, а Коля про себя несколько раз чертыхнулся, укладываясь в одну постель с Арменом. Хорошо хоть каждому полагалось свое одеяло.
Впрочем, трое суток пути, практически безвылазно, за исключением экскурсий по Венеции и Сан-Марино, проведенных в автобусе, вымотали всех настолько, что в первую ночь никто из их группы даже не думал возмущаться или протестовать по поводу этого маленького неудобства, с наслаждением вытягиваясь на чистых простынях и мягких матрасах и чувствуя, как ноют, отдыхая и расслабляясь, затекшие мышцы ног и спины.
Коля, едва коснувшись головой подушки, моментально уснул — организм, измученный жестким и неудобным сиденьем и чрезмерными дозами алкоголя, настоятельно требовал отдыха и восстановления сил.
Восемь часов сна пролетели как одно мгновение.
Давно, наверное, с самой армии, когда они возвращались в Афгане с какой-нибудь очередной операции по «зачистке» перевала, не спал Самойленко так крепко!
А утро стало в его жизни первым утром «делового человека»…
Бизнес белорусских коммерсантов был прост, как мир — товар закупался здесь, продавался там.
Разница в ценах минус дорога, проживание, таможня и аренда торгового места на «Динамо» составляла чистую прибыль.
Характерно, что главным критерием выбора товара в той же Италии был не его дефицит в родной стране, а его дешевизна. Постсоциалистическая экономика, особенно в Белоруссии, руководство которой долго и нудно цеплялось за миражи прошлого, развивалась столь странным образом, что цены на многие промышленные и продовольственные товары внутри страны существенно превысили их же стоимость в развитых странах.
Вот на этой-то разнице в ценах и процветал доморощенный бизнес.
Естественно, что еще более выгодным оказывалось взять оптовую партию товара.
Если бы только модницы стран СНГ видели, в каких условиях, на каких кустарных станочках и из какого сырья делались в Италии, Турции, Китае, Польше, Югославии, Испании и других странах те сумочки, за которые на родном рынке следовало выложить пятьдесят — шестьдесят долларов, или куртки, стоившие от двухсот до пятисот долларов, а также туфли, перчатки, ремни, джинсы, рубашки, бермуды, маечки, трусики, бюстгальтеры и прочее и прочее!
Когда Самойленко увидел это, то поклялся раз и навсегда прекратить в своей семье покупки промышленных товаров на рынке.
Жанна и Рита привезли его на маленький заводик в пригороде Сан-Бенедетто, который по размерам, числу работников и «чистоте» помещений скорее напоминал стандартный советский авторемонтный кооператив.
Здесь шили женские сумочки с длинной ручкой, ставшие столь популярными в странах СНГ в середине девяностых. Цена на них дома была умопомрачительной — в отдельные времена, особенно в самом начале моды на этот вид товара, она достигала ста — ста десяти долларов, и сорок — пятьдесят сумок у среднего торговца на том же минском стадионе «Динамо» уходили за две недели, принося хозяину чистой прибыли от пятисот до «тонны» (как называли среди «динамовцев» тысячу) баксов.
Контроля за качеством, естественно, здесь не было никакого — сумки шили хозяин и его наемный рабочий, албанец, живший в Италии нелегально, и главным критерием успешной работы здесь был, как в старые добрые советские времена, лишь один показатель — его Величество вал.
Им повезло — хозяин как раз подготовил партию из двухсот сумок, которую ему заказал бизнесмен из Санкт-Петербурга, и уже две недели нервничал, ожидая появления заказчика. Ведь шансов продать свои изделия в самой Италии у него не было никаких. А за использование громких имен «Валентине» да «Армани» на пряжках и лейблах можно было вообще капитально погореть — любой суд Италии, защищая законное право на «трэйд марк», обложил бы синьора Саваджо, владельца мастерской, таким штрафом, на выплату которого не хватило бы всего движимого и недвижимого имущества хозяина.
Поэтому, узрев наконец перед собой клиентов, пусть и нежданных, но которые, тем не менее, интересовались его захудалым товаром, синьор Саваджо постарался проявить максимум гостеприимства.
Наскоро продемонстрировав образцы сумочек, он повез наших «шопников» в пиццерию на самом берегу моря, щедро угощая их вермутом и расписывая преимущества своей продукции.
Собственно, преимуществ у нее было всего два — во-первых, смешная цена, а во-вторых, без конца повторяемая синьором Саваджо фраза: «Мой постоянный партнер из России всегда доволен моим товаром — он зарабатывает на этом большие деньги».
Словом, вскоре женщины сдались, взяв у синьора Саваджо по пятьдесят сумок. Они и Самойленко уговорили купить десять штук, убедив, что он всегда найдет куда их пристроить — сможет и продать, и подарить в случае чего жене, теще или любовнице.
Николай ни на минуту не забывал, с какой целью отправился в Италию, а потому постарался снять все, даже мастерские и склады синьора Саваджо, не обращая внимания на некоторое его недовольство.
А потом были аналогичные, визиты в грязную мастерскую, которая занималась пошивом портмоне и перчаток, в задрипанный кооператив, штамповавший кожаные ремни. С каждым подобным визитом сумма, отложенная Николаем на покупки, таяла, но материала на видеокассете становилось все больше и больше…
— Жанна, — взмолился Николай после очередного обеда в пиццерии с очередным синьором, — а можно ли здесь купить по-настоящему качественный, достойный товар? Что-то мне эта вся дребедень совсем не внушает доверия.
— Но на «Динамо» продается именно она, эта дребедень, — удивленно посмотрела на него женщина, толком даже не понимая, чего он от нее хочет. — И поверь, продается неплохо именно потому, что мы ее берем тут дешево.
— И все же… Где можно купить, например, настоящие итальянские джинсы — пусть дорогие, зато качественные? Здесь есть какие-нибудь магазины? Мы же вообще по городу даже не ходили, все по пригородным мастерским мотаемся!
— Хочешь в магазин? Их здесь сколько угодно. Но цены там… — Жанна закатила глаза для наглядности. — Рита, слышишь, он решил, что отовариваться надо в магазинах.
— Да ничего я такого не решил, я просто понять всю эту систему хочу…
— А ты завтра не с нами, а с Арменом поезжай, — серьезно посоветовала Рита, лучше подруги поняв желания Николая. — Он как раз по джинсам специализируется, притом довольно приличным. Он тебя и отвезет. Не в магазин, конечно же, — на оптовый склад. Только смотри, финансы рассчитывай — там вещи все-таки недешевые…
Вечером, утомленные дневной суетой, они вчетвером собрались в гостиной у телевизора, тупо, практически ничего не понимая, глядя на экран и лениво потягивая местное красное вино из литровых бумажных пакетов.
— Мужики, тоска смертная! Придумайте что-нибудь. Может, в карты поиграем? — Жанна томным взглядом смерила Армена. — На пары — мы с Арменом против Риты с Николаем. А?
— А что, я за! — поддержала подругу Рита, но у армянина родилась идея получше:
— Девочки, пошли в ночной клуб. Здесь совсем недалеко.
— Куда?
— В ночной клуб. Потанцуем, поужинаем заодно. Развлечемся по-итальянски.
— Господи, да там же, наверное, одни подростки тусуются, — с сомнением покачала головой Рита, но Армен протестующе замахал руками:
— Э-э, ты забыла, дорогая, что мы не в Союзе. Здесь строго — до восемнадцати лет в ночной клуб вообще не пускают. Плюс ко всему здесь католическая страна, не забывай, и нравы тут куда более строгие, чем у нас. Пошли! Я вам говорю — будет интересно. Вам понравится.
— Так мы же не одеты…
— А какая здесь одежда нужна особая?.. Короче, мы с Николаем даем вам пятнадцать минут на сборы.
— А может, и вправду? — все еще сомневаясь, посмотрела Рита на подругу.
— А что? Тряхнем молодостью! — согласно кивнула та, и женщины мигом исчезли в своей комнате…
Вот где Коля пожалел, что не взял с собой камеру! Впрочем, судя по строгой охране, вполне вероятно, что снимать ему бы запретили.
Но типажи здесь были — закачаешься.
В первую очередь бросалось в глаза, насколько сильно этот клуб отличался от того, что он видел дома.
Огромное помещение, вмещавшее как минимум несколько сот человек, было разбито на несколько функциональных зон, которые условно можно было бы назвать рестораном, баром, танцевальным залом, подиумом и фойе для отдыха.
Посетитель волен был выбирать, чем ему заняться — мог дефилировать из бара на танцплощадку и обратно или разглядывать танцовщиц на подиуме, одновременно наслаждаясь отличным мартини.