– Сын… для меня ты самый настоящий человек. Как и твоя мать.
Армас поднял голову. Он вдруг заметил, что Граал Кан как будто резко постарел за то время, что они не виделись. Нос отца заострился, морщины у глаз стали отчетливее. Его идеальная осанка пропала, уступив место усталым плечам и округлившейся спине.
– Спасибо, папа. – Армас неуклюже сгреб отца в объятия.
Граал Кан позволил себе лишь легко прикоснуться к мускулистой спине сына, который всегда был скуп на подобные проявления чувств и даже в детстве избегал чьих-либо прикосновений.
– Приезжай к нам на базу, – сдержанно улыбнулся Армас и последовал за друзьями.
На базе было тихо и пустынно. Ни дуновения ветра, ни крика птицы. Кира поняла, что ее смутило, когда она попала сюда в первый раз: тут было очень мало живности. Изобилие флоры поражало, но вот животные и птицы – их не было слышно. От этого мир казался пустым, ненастоящим. Не хватало звуков живой природы, которых не замечаешь в повседневной жизни, но при отсутствии их мир меняется.
В полном молчании прибывшие на базу выгрузились из корабля и прошли в помещение. На друзей Кире было больно смотреть: парень с безучастным взглядом и ведущая его, будто слепого, девушка с красными заплаканными глазами вызывали у нее огромное чувство вины.
«А может, рассказать Свете все, что знаю? Что Яша ее слез не стоит. Что он случайный попутчик. Яша так гадко о Свете отзывался. Или это все-таки был не он, а Маракель шевелила его губами? Коверкала реальность своим злобным естеством. Может, Яша и не был смелым рыцарем, но и наглым подлецом тоже. Ему не позавидуешь, как и Свете. Разве станет ей лучше от моих слов? Теперь все бессмысленно».
Тати отвела Свету с Яшей в дальнюю комнату и вернулась со словами:
– Пусть отдохнут. Как Свен?
– Спит. Я уложил его на кровать, – отозвался Армас. – Надо действовать, пока он не проснулся. Сейчас вернусь.
Прежде чем выйти, Армас посмотрел в окно и нахмурился.
– Опять этот гад сбежал.
– Амба? – Тати прищурилась, заметив среди зарослей ворочающуюся фигуру изверга.
– Займусь им позже. Все равно далеко не уйдет. Сначала схожу за яйцами.
– Тати поможет. – Старушка поспешила следом за Армасом.
Кира, не зная, куда себя деть, подошла к окну и остановилась в ожидании. Соседний ангар находился недалеко, и через несколько минут она увидела, что они возвращаются. Каждый бережно нес в руках по яйцу.
Вдруг высокая трава вокруг дома пришла в движение, и среди длинных зеленых перьев появилась зубастая голова изверга. Вытянув вперед шею, Амба принюхивался, словно охотничий пес. Он медленно вышел из травы и преградил дорогу аккуратно ступающему по тропе Армасу.
– Что? Тоже хочешь голову поумнее? – горько ухмыльнулся Армас. – Из-за твоей родственницы мне пришлось вырубить лучшего друга. Но ничего у нее не получится, она у Свена долго не задержится.
Армас вытянул вперед руку, демонстрируя яйцо:
– С дороги, тварь. Не до тебя сейчас.
Но чудище не шелохнулось, оно уставилось на руки Армаса.
– Прочь отсюда, иди на место! Тати, твой эксперимент провалился, этих уродов нельзя ничему научить. Он слишком тупой. Тебе повезло, Амба, что я не взял доронитовый посох. Будь он у меня сейчас, ты был бы куда покладистее.
– Амба, уйди, пожалуйста. – Тати вышла вперед и ласково посмотрела на изверга. Чудовище наклонило голову набок, издало приглушенный рокот и отступило на шаг. – Вот. Хороший мальчик.
Амба склонил бугристую голову перед Тати и зажмурился.
– Хочешь, чтобы я тебя погладила? – Тати протянула ладонь, чтобы коснуться его лба. В тот же момент глаза изверга резко распахнулись, он взмахнул лапой и ударил по яйцу, которое прижимала к себе старушка. Скорлупа лопнула, обдав Тати черной слизью.
Следующий удар лапы предназначался самой Тати, но Армас, положив свое яйцо у края тропы, успел подскочить к чудищу и выставить перед его когтями свой клинок. Раздался лязг металла.
Испуганная Тати осела на траву, бормоча:
– Нет, Амба. Плохо. Нет.
Кира видела в окно, как Армас прыгал вокруг изверга словно кузнечик, уворачиваясь от размашистых движений лап. Клинок Армаса никак не мог пробить толстую шкуру Амбы и лишь издавал жалобный скрежет, задевая чешуйчатую броню. Существо постепенно передвигалось в сторону последнего целого яйца, которое Армас оставил на траве.
Что же делать? Если выбежать на улицу с голыми руками, то помочь она ничем не сможет. Кира заметалась по комнате, и тут ее взгляд упал в угол комнаты, там, прислоненный к стене, стоял посох с синим камнем на конце. Вот что нужно. Доронит! Ведь изверги боятся его сильнее всего.
Девушка схватила посох и выскочила наружу. Она изо всех сил разогналась и с боевым кличем вонзила посох, как копье, в изверга. Наконечник вошел в живот Амбы на удивление мягко и беспрепятственно. Рана задымилась, а чудище издало такой страшный рык, что Кира от испуга выпустила посох из рук и, пятясь, упала на землю. Силы будто мгновенно оставили ее. Зверь рухнул всей тушей, начал трубно рычать и кататься по траве, приминая грузным телом остатки разбитой яичной скорлупы. Армас вытащил посох из тела изверга и нанес еще удар прямо в глаз извивающегося чудища. Амба дернулся в последний раз и замер.
Изверг был убит. В нескольких шагах от него сидела дрожащая Тати и прижимала к груди оставшееся уцелевшее яйцо.
– Я думала, Амба меня послушает. Тати виновата.
– Ничего, Тати. Главное, что все целы, – подползла к ней на четвереньках Кира. – И хоть одно яйцо осталось невредимым.
– Амба хорошо учился. Амба не был злым.
– Или просто ты хотела верить в это, – тяжело дыша, Армас сплюнул и поглядел на старушку. – Сколько в болото парфюм ни лей, оно все равно будет вонять гнилью. А ты хотела зло травяным чаем разбавить.
Свен лежал на кровати, мягкое вечернее солнце проникало в окно и отбрасывало красноватые отсветы на его спокойное лицо. Кира с удивлением подумала, что даже во сне он выглядит очень мужественно.
– Сейчас я принесу посредника, и можем начинать. – Армас торопливо выскочил из комнаты.
Лицо Тати сморщилось в горестной гримасе, в глазах заблестели слезы отчаяния:
– Не можем.
– Почему? – изумилась Кира.
– Шаман нужен.
– Тати, но ведь ты шаманка.
– Не получится.
– Все получится. Ты… ты не можешь отказаться! – вскрикнула Кира.
Тати вытянула свою будто обтянутую мятым пергаментом шею:
– Тати очень хочет спасти Свена. Больше всего на свете, поверь. Но не знает как.
Армас вернулся быстро, в руках он держал посредника-жука.
– Хорошо, что наш милый Амба не добрался до второго яйца. Скорлупа целая, надеюсь, оно в порядке. И посредник есть.
– Давайте начинать? – Кира с надеждой посмотрела на Тати.
Глава 20. Двадцать лет назад
Эйлин разглядывала руки с выступающими венами и коричневыми пигментными пятнами. Руки – это первое, на что тогда упал ее взгляд. Когда-то бабушка этими руками гладила ее волосы, заплетала косы. Теперь это были ее руки. Старческие, слабые, с раздутыми косточками и огрубевшими ногтями.
Она мысленно перенеслась в тот день, когда бабушка проводила обряд. Свен старался не смотреть на нее, когда связывал ей ноги и руки. Тати попросила оставить их наедине с внучкой перед тем, как все начнется. И Свен, сжав зубы, послушно вышел из комнаты.
– Моя девочка, – начала Тати. – Времени у нас мало. Помоги мне, пожалуйста.
Внучка издала звериный рык, яростно сверкнув глазами. Маракель уже почти полностью подчинила себе тело девушки, но Эйлин слышала каждое слово.
– Истекают третьи сутки. Я хочу предупредить тебя: у нас не получится сделать так, как хочет Свен. Мы упустили часы, когда твое тело можно было вырвать из лап Маракель. Но я знаю, что ты меня слышишь. И поверь, есть еще выход. Возможно, он тебе не понравится. Но ты так мало пожила, твоя душа еще слишком молода, чтобы уснуть навсегда. Я не могу этого допустить.
Старушка сложила ладони у рта и подула в них, потом растерла, будто согревая. Ее веки медленно сомкнулись. Она сделала глубокий вдох и продолжила:
– Души шаманов могут покидать свои тела. Извини, что отдаю тебе такой старый, разваливающийся сосуд. Но другого у нас нет.
Эйлин не сразу поняла, что имеет в виду бабушка.
– Прощай, моя радость. Когда я покину свое тело, то больше не смогу ничего тебе сказать. Люблю тебя и забираю твои страдания.
Когда обряд был закончен, Эйлин открыла глаза и с удивлением увидела свое тело. Но это было другое тело, не ее. Затем почувствовала боль в спине, ломоту в коленях и наконец посмотрела на свои руки. Узловатые пальцы, желтая кожа в пятнах, толстые ногти. Она вскрикнула и не узнала свой голос.
Эйлин хотела быстро отойти от кровати, но это получилось с трудом. Тело болело, будто по нему всю ночь били палками, а ноги плохо ее слушались.
– Тати, когда она придет в себя? – Свен крутился рядом. Он наворачивал круги по комнате, как медведь, запертый в клетке, и не сводил глаз с девушки на кровати.
Эйлин не могла произнести ни слова. Если ее душа в теле бабушки, то где теперь сама Тати?
Свен стал лихорадочно развязывать путы на руках и ногах невесты.
Шаманка стояла у изголовья кровати и печально качала головой из стороны в сторону.
– Все получилось, – твердил Свен. – Сейчас она очнется. Она ведь очнется? По-другому быть не может.
Внезапно девушка сбросила с себя скарабея и вскочила на ноги. Она выглядела свежей и полной сил. Ее кожа сияла, на щеках розовел румянец. Невеста довольно улыбнулась и, проведя пальцем по подбородку Свена, грациозно обогнула его и выбежала в открытую дверь.
– Милая, подожди. – Свен бросился за ней.
Эйлин осталась одна. Она разгладила простыни, которые все еще хранили тепло ее тела. Вернее, тела, которое когда-то было ее. Но теперь она Тати. Старая шаманка. А бабушки больше нет. Она уснула навечно в молодом теле, порабощенном извергом.