в тот же миг её сила взорвалась, прорвав барьеры, срывая с меня тонкую нить контроля. В следующее мгновение я уже был отброшен обратно в реальность, но видение не исчезло — её сила всё ещё разрасталась, её душа будто превратилась в целую сферу, горящую ослепительно белым светом. Повозка задрожала, а Димитрий, заслонив Арию, наклонился, прикрывая её своей спиной. Меня же буквально вдавило в стену, и я с ужасом осознавал, что этот предел духовной мощи гораздо выше того, чего я достиг. Абсолютная сила, недоступная мне раньше.
— Вот так, милок. — мягко сказала она, и сила исчезла, оставив лишь мелкий беспорядок в повозке. Теперь было ясно, почему вокруг так тесно — вероятно, стены этой конструкции сами были барьером, сдерживающим её силу внутри. Жуть, какая…
— Получается, деяниями можно сделать свою душу сильнее? — задумчиво произнёс я, взглянув на Матрёну. — Матрёна Защитница, сколько же ты добра сделала…
— Ты прав и не прав одновременно, милок. — она взглянула на меня с теплотой и чуть насмешливой грустью. — Недостаточно просто сделать добро, даже сотни добрых дел. Чтобы они что-то значили, они должны идти от самого сердца. Не для силы, не для пользы. Если делаешь что-то лишь потому, что это назовут самоотверженностью, или ради выгоды, то в душе ничего не изменится. Так легко потерять себя. Так что если сердце твоё к чему-то не лежит, то и не касайся дела.
— Но как тогда? Ничего не понимаю… — пробормотал я, чувствуя, как вопросы только множатся.
— Тебе рано ещё что-то понимать. — Димитрий прервал нас с обычной спокойной твёрдостью. — Ты не закончил постигать свои тёмные пятна. Так что скажи мне, ты готов завершить дело?
Глава 7. Неправильное восприятие
— Готов. — твёрдо отвечаю я, ощущая, как волнение сжимает грудь. Передо мной последнее пятно, размером чуть большим, чем то, что было связано с детьми. Что меня там ждёт — не представляю, но чувство тревоги вполне оправдано. Волнение испытывать же нормально? Димитрий кивает, хотя я не произносил ни слова. В который раз это раздражает — когда кто-то проникает в мои мысли без моего согласия.
Опускаю своё внимание на затылок и нахожу свою душу. Какая же она жалкая и ничтожная. Позорная по сравнению не только с сиянием Матрёны, но даже с чистотой души Максимилиана. Глубокий вдох — и я погружаюсь в густую, вязкую черноту своей памяти.
— Ещё раз! — говорю сам себе, чувствуя, как силы покидают меня. Мой духовный план пустеет напрасно, и, несмотря на месяцы тренировок, он не даёт мне достаточно энергии. — Почему?! Что за ерунда?!
— Ты скорее надорвёшься, чем заставишь души аномальных тварей подчиниться. — раздаётся голос за моей спиной. Оборачиваюсь и вижу худощавого мужчину лет сорока. У него острые черты лица, узкие глаза с проницательным взглядом и длинные седые пряди, свисающие из-под затёртой повязки. Одежда простая, с многочисленными заплатками.
Сил нет стоять, загонял себя своими тренировками. Внезапный порыв ветра сбивает меня с ног, и я всё-таки падаю на землю. Мужчина подходит ближе, его тень нависает надо мной.
— Ты уже перегрузил все свои каналы своими бесполезными попытками. Твой духовный план похож на бесконечную пустыню. И там, среди песков, есть редкие источники духовных вод от аномальных тварей. Их и нужно использовать. А ты, вместо этого, хватаешь песок и пытаешься тянуть его в каналы, которые из-за этого забиваются. Неправильно! — его слова звучат как укор, а сам он качает головой.
— Я знаю это место, этот момент. Это была наша первая встреча с наставником, один из самых счастливых эпизодов моей жизни. Это какая-то ошибка.
Видение мерцает и гаснет, возвращая меня в тёмную, душную повозку, которая качается на ходу.
— А всё ли ты помнишь? спрашивает Димитрий, его голос будто эхом раскатывается по пространству.
— Конечно. Каждое мгновение! — отвечаю я. Воспоминание об этом человеке вызывает странное тепло. — Он был всем для меня. До сих пор жалею, что наставник ушёл исследовать другие миры. Я сам стремлюсь к этому, ищу силу не ради вечной жизни, а чтобы шагнуть за пределы реальности, как и он.
— Будет тяжело… — вдруг произносит Матрёна, а Димитрий тихо вздыхает.
— Давай я помогу направить тебя. Даже в тёмных пятнах твоё сознание избегает того, что не хочет видеть. Ты позволишь? Позволишь помочь тебе?
— Конечно. — соглашаюсь я, хоть лёгкая тревога и не покидает меня. Снова погружаюсь в омут своей души.
— А ты хватаешь песок и тянешь в каналы, которые от этого забиваются… — слышу слова незнакомого мужчины. Что за придурок?! Пробую ещё раз вытянуть энергию — и слышу его возмущение: «Неправильно!» Бесит!
— Слышь, дядя… — возмущаюсь я. Не люблю, когда лезут ко мне. Хочу сказать ему пару ласковых, но он неожиданно оказывается совсем рядом. Я ничего не успеваю понять, щеку уже зажгло огнём. Он ударил меня? Серьезно? — Ты охренел?
— Я тебе, дебилу, добрый совет даю, как свои потуги несчастные прекратить, а ты так в ответ? — он хватает меня за шкирку, как котёнка, и тащит к воде. Небольшая речушка была рядом, но мне и в голову не приходило, что он решит меня утопить! До поры, до времени. Я даже сделать ничего не могу, как он меня с головой туда. Совсем охренел!
Я пытаюсь сопротивляться, но его руки, словно стальные клещи, не дают шанса вырваться. Чувствую, как задыхаюсь, вдыхаю воду, которая наполняет лёгкие, сдавливая грудь. Неужели я умру? Почему мне так спокойно? В голове всплывают его слова про каналы.
Сознание тает, но я всё-таки хватаюсь за энергию, как делал это тысячи раз. Пробую её разделить, как он сказал, и тяну на себя. На удивление, сопротивления нет. Собрав всю энергию, я концентрирую её в сжатом кулаке и ударяю по нему, что есть сил.
Словно произошёл взрыв — вода разлетается в стороны. Речка на несколько мгновений показала дно, вокруг меня. Но мужчина даже не шелохнулся. Он наклоняется ко мне и говорит:
— Не бесполезный. Потенциал есть. Хочешь у меня учиться? — его пронзительные голубые глаза смотрят прямо в душу.
— Да… — только и успеваю сказать, прежде чем отключаюсь.
В тот же миг я словно очнулся от наваждения и встретил взгляд Димитрия.
— Это не так… Не так я себе это помню… — бормочу я, пытаясь переварить увиденное.
— Это лишь одно из многих воспоминаний о нём, что сплелись в чёрное пятно. — говорит Димитрий. — Удивительно, что ты его так боготворишь. Эти воспоминания для тебя самые счастливые, но по сути являются лишь вырезанным куском полотна твой реальности.
— Нет, ты мне врешь. Манипулируешь сознанием. Вы все лезете мне в голову из раза в раз и думаете, что я поверю в эту чушь? Смешно! — кричу я, и гнев стучит по вискам. — Прочь из моей головы! Прочь!
— Не нужно злиться и кричать, мы не глухие и находимся в замкнутом пространстве. — ворчит Матрёна. Голова ещё разболится из-за тебя. Если Димитрий покинет твою голову, ты погрузишься в иллюзию, созданную твоим же мозгом, и утонешь в вечном отрицании реальности. Так что умерь свой пыл и дай себе помочь!
— Не верю… Никому не верю… Он не мог… Этого не было… Я помню своё прошлое, и там всё было иначе… Иначе!
— Ну, раз так, то давай я тебе покажу, как ушёл твой наставник. Ты ведь говорил, что он отправился покорять высшие миры? Так ведь? — спрашивает Димитрий. Я медленно киваю. Мне страшно. — Тогда я покажу тебе, что случилось на самом деле.
Моё сознание словно чужими руками забросили в душу, и я оказываюсь в другом месте.
Теперь я стою посреди богато обставленной комнаты, а передо мной, на кровати, лежит мой наставник. Он мирно спит, а рядом с ним — девушка. Молодая. Я её не знаю. Или знаю?
— Знаешь… Вспоминай… — слышу голос Димитрия, и голова начинает болеть.
Да, это его ученица. Мы с ней проходили обучение у него. Вспоминается, что был ещё кто-то, кого он учил, но кто — не помню. Важно не это. Важно то, что я злюсь. На него и на неё. Он унижал, мучил, издевался надо мной. Но мучил ли? Издевался ли? Мучил ли? Или мне это только кажется? Головная боль усиливается. Что-то всплывает в памяти, и злюсь я ещё сильнее.
Ещё смотрю на девушку. Она красива. Мы тренировались вместе. Я утешал её, когда ей было тяжело. Она была мила, а теперь лежит голая в его постели. Ненавижу. Обаятельная на вид — а оказалось, такая же, как он. Ненавижу обоих.
Не знаю, откуда у меня в руках два клинка. Может, я пришёл с ними, но не помню. Злость застилает разум. Активирую дар, и тело наполняется силой, которая разгорает жар моего гнева. Мгновение — и я наношу удары. Один за другим. Звон стекла: наставник всегда держал духовные щиты, но моя сила их пробила.
— Правильно! Так и должно быть. Я лучше него. Он — ничтожество! Получайте оба! Умрите, твари!
Сколько раз я ударил клинками, не знаю. Когда гнев отступил и я отошёл, то не смог понять, где было его тело, а где её. Всё, что вижу, — кровавая мешанина. И меня охватывает апатия. Всё становится неинтересно.
— Мастер? Что у вас… Что ты сделал? — слышу голос. Это Насери. Второй ученик. Младше нас всех. — Что ты сделал? Что ты…
Один удар. Он не успел даже приготовиться. Всего один удар и все закончилось. Всё это меня достало, и я просто ушёл. Куда-то. Плевать. Не помню. Не важно.
Мир слегка дрогнул. Передо мной стоит Димитрий и крепко держит мои руки. Зачем? Почему? Плевать. Я устал. Замечаю Арию, она напугана. Неужели боится меня? Хотя… Мне всё равно. Я просто хотел отдохнуть.
Меня, кажется, уложили на лавку. Кто-то что-то говорит, но так неинтересно, что их слова превращаются в белый шум. Смотрю на потолок повозки, и внутри — пустота.
— Пока не трогайте его. Он должен переварить свои мысли. Понять себя… — слышу голос Матрёны, но смысл её слов доходит с запозданием.
Деревянный рисунок потолка внезапно становится моим единственным интересом. Ни движение повозки, ни разговоры вокруг не могут вырвать меня из этой пустоты и белого шума реальности.
— Что с ним? — слышу голос Акселя. — Получается, выступаем без него. Надежда…