Я действительно проходил мимо поломанных и поросших мхом столбов и жердей.
«Саами, с которыми мне приходилось встречаться, использовали своих оленей лучше,- продолжал он.- Наши женщины хотят покупать красивые ткани, а нам для выездов нужно одеваться только в меха. Раньше олень давал нам все, в чем мы нуждались, то есть одежду, нитки, чулки, обувь, кости для резьбы, шкуры, кожу и многое другое».
И действительно, если при сорокаградусном морозе носить льняные платья, как мне это приходилось видеть, можно легко простудиться. Самых здоровых кочевников я встречал в чумах.
Когда я упоминаю об этом, я совсем не отхожу от темы об оленях, потому что оленеводство определяет образ жизни саами и скольтов и оказывает большое влияние на сохранение здоровья людей.
Если здесь не обрабатывать землю и не ловить рыбу, то приходится иметь дело с оленями. Все держится на них. Причем пришелец едва ли их увидит, ведь олени пасутся в далекой тундре и на холмах, куда редко заходит гость. Кому же удавалось их видеть и наблюдать, как они тянутся по бесконечным снежным пустыням или пасутся под полуночным солнцем, того всегда будет тянуть к ним, потому что часы эти незабываемы.
ХЕЙКА РЫБАЧИЛ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ
Теперь он жевал, потягивал горячий кофе и чувствовал себя уютно. Комаров не шлепал, потому что не ощущал их укусов. Я их давил только тогда, когда они слишком плотно облепляли затылок или руки, впрочем, у меня тоже был против них иммунитет.
Во время еды Хейка не говорил. Зачем ему делать два дела одновременно? День велик.
Я кончил быстрее, чем он, потому что он ел много хлеба. Поэтому он брал с собой целую сумку хлеба - черного, серого и анисового - по своему вкусу. По мне серый был лучше всего.
- Еще одну рыбу, Эрих? - спросил он вдруг. И мы испекли еще по одной. Если знаешь свое дело, не приходится сидеть долго с удочкой. Рыба будто ждет крючка.
Для себя мы брали не всякую. Нет, только хорошо упитанную, не слишком старую и большую, не слишком маленькую И тощую, и не ту, что жила в илистых ме-стах, так как это портило ее вкус. Когда дело касалось собственной еды, мы были очень разборчивы. А для продажи летело в бочку все, что попадало на крючок или извлекалось из сети.
- Iаhа, мы знаем толк в еде!-похвалил Хейка, засовывая нож в ножны и вытирая жирные пальцы о брюки. Я подумал уже, что он набьет трубку и снова будет двадцать раз прикуривать, однако на этот раз он разобрал ее и стал чистить заботливо и не торопясь. При этом он говорил:
- Приходи зимой, когда я прорублю лед. Тогда буду ставить сети под лед. Это требует большого труда.
- Тебе, стало быть, нужен помощник? - подтрунивал я над ним.
- Нет, я не об этом думаю! Ты бы мог это заснять на кинопленку. Тут прорубь и там прорубь, а между ними стоит сеть.
- Мокрые пальцы и тридцать градусов мороза не каждому по вкусу,- возразил я.- Ты зависишь от рыбной ловли?
- Нет, это ты неправильно представляешь. Зимний лов мне больше по душе. При колке льда еще никто не замерзал, так что мокро бывает, стало быть, только при вытаскивании сети. Впрочем, в избушке всегда тепло. Зато зимой большое преимущество в том, Эрих, что рыба может долго лежать, не теряя качества. Лучшие цены я получаю зимой, когда рыба самая вкусная. Чтобы ее отвезти, я одалживаю лошадь и катаюсь на ней туда и обратно. Легче для меня и не может быть.
- А кто покупает рыбу?
- Ее берет каждый торговец, а также и потребительское общество. На форелей спрос большой.
Мы вытащили сверток из золы, разрезали ножом обуглившуюся бумагу и извлекли из нее рыбу. Она почти таяла во рту.
- Ты слышал, Хейка, будто бы здесь поблизости тоже совершали жертвоприношение? - сказал я, внезапно вспомнив об интересовавшем меня вопросе.
Он кивнул, немного пожевал и произнес:
- Это как и везде: старые саами приносили жертвы. Я знаю, что здесь у них была молельня на той горе, которую ты видишь, а также внизу у озера, где стоит высокий камень. Старый Эйко рассказывал мне, что он ловил со своим отцом рыбу и попал в сильную бурю. Чтобы уцелеть, они обещали своему доброму божеству много рыбы. Тут буря улеглась, и они благополучно добрались до берега. И вот отец Эйко подумал, что теперь-то уж с ними ничего не случится, и назвал жертвоприношение старомодной глупостью. В это мгновение лодка наскочила на камень, дала течь и затонула. Они оба, правда, спаслись, но все же потеряли лодку и рыбу. Я думаю, что подобных рассказов здесь вокруг полно.
- Да, я слышал их у саами и скольтов. Говорят, что жертвы приносились еще совсем, недавно.
- Эрих, наш край велик, и в нем происходят иногда удивительные вещи. Никто не верит в призраков, и все же иногда можно перепугаться.
Я лишь кивнул, потому что знаю страну и людей. А как было с одним стариком из Варангер-Фьорда? Он тоже тайно жертвовал рыб и его бог принимал жертвы. А что оказалось на самом деле? Приходил Оула, старый плут, и клал принесенную в жертву треску в свой горшок!
Воистину, Хейка, много чудес в тундури!
В ПОЛОВОДЬЕ
Когда проходит темное зимнее время, дни становятся длиннее, а о ночи не может быть и речи, тогда в более южных странах расцветают первые весенние цветы. И когда там стар и млад радуются маю, здесь, на Севере, еще царит суровая зима. Снег лежит на целый метр, а то и больше, потому что с самого ноября он ни разу не таял, а из-за постоянных морозов стал крепким. Даже теплые солнечные дни не в состоянии его растопить.
Потом все же начнутся дожди и ветер - фён загуляет по скалам. Горе человеку, который окажется в тундре во время оттепели! Весна не любит шутить.
Много раз я веселый выходил ранним утром на лыжах, не думая ни о чем плохом, а снег был холодный и прочный, пока вдруг не начиналась оттепель и я до самых колен не проваливался вместе с лыжами. Шаг за шагом тащился я многие километры по глубокому липкому снегу! На оленях мы просто застревали. Тогда ничего не остается, как ждать мороза или после короткого отдыха тащиться дальше. Однако никто при этом не погибал.
Ну, а уж если нужда в это время выгоняет в тундури, надо избегать оттепели. Приходит тепло сверху - держись по возможности в низинах, а если тает сначала внизу-ищи высоких мест. Если не помогает ни то, ни другое, приходится ждать ночи, надеясь на похолодание или небольшой мороз. В середине мая дни бывают жаркие, а ночью наступают морозы до минус двадцати градусов. В таких случаях снег тает не целый день. Однако во время дождей ночью не бывает холодно, и нужно иметь в виду, что через неделю от снега не остается и следа. Саами спешат поэтому как можно быстрее достигнуть со своими стадами побережья Ледовитого океана, где олени должны пастись все лето.
Чудесно это стремительное весеннее пробуждение! Реки, промерзшие на метр, устремляются поверх льда, поднимают его, ломают и гонят с пеной на север, к морю. Зимой они превратились в пути сообщения, по их льду ехали нарты, сани и даже грузовики. Сейчас их буйство ошеломит каждого пришельца, увидевшего та-, кое превращение впервые. Где еще несколько дней назад не было воды, все бурлит и клокочет, как в адском котле.
Вода стекает вниз по всем склонам, застаивается на торфяных болотах, поднимает снег и становится опасной для всех путешествующих по тундре. Она повсюду - в каждой деревне, на лугах и дорогах, вокруг домов и во всех сапогах.
Через несколько дней проходит самое тяжелое время. Сколь стремительно вода прибывала со всех сторон, столь же быстро и ушла. Исчезли снега, привычного зимнего ландшафта как не бывало.
Если идти теперь по тундре с открытыми глазами, можно стать свидетелем маленького чуда: всюду цветут растения. Это плотные подушки с маленькими почками и нежными цветками, различнейшие виды каменистых растений, у которых уже под снегом образовались почки и только ждали таяния.
Весна начинается очень поздно, и потому непродолжительна. Она приходит одновременно с полуночным солнцем, приносит цветы и бабочек, птиц и радость во все дома. В основном это уже лето.
Точно так же быстро перестраиваются люди с зимы на лето. Весенний переворот влечет за собой усталость, однако у саами, скольтов и настоящих людей глуши она совсем не заметна. В это время они уже загорелые, как негры, потому что солнце над покрытой снегом тундрой палит нещадно. Летнее настроение к ним приходит так же быстро, потому что они радуются лету еще задолго до его наступления.
И вот лес снова зазеленел. В светлые ночи превращение происходит очень быстро, словно все должно спешить, чтобы за короткое летнее время успели созреть плоды. Буйный ветер колышет деревья и мелодичный шелест разносится по тайге, обычно такой тихой.
МАРБУ ТОЖЕ РАСКРЫЛ ГЛАЗА
Медведи, вероятно, проспали бы еще дольше, если бы в их берлогу не набежала вода. Когда наступило половодье, они спали еще очень крепко. Но однажды снег растаял вокруг берлоги. Сначала на них начало медленно капать, потом потекло тонкими струйками, набиралось Все больше и больше, пока не образовалась лужа, которая поднялась выше подстилки из ветвей.
Марбу проснулся первым. Он неохотно открыл глаза, глянул на свет и увидел бегущую воду. Сырость ему не понравилась. Он не боялся воды, но сегодня ему было все так не по нутру, словно камень засел в желудке. Чувствовал он себя прескверно, и если бы не лежал в талой воде, то, вероятно, снова бы заснул.
Он провел обеими лапами по глазам, точно прогоняя сон. Потом сел. Однако в животе у него был явный беспорядок.
Урча Марбу выбрался из своего логова. Он совсем не беспокоился о старухе, потому что был достаточно взрослым, чтобы пойти своей дорогой. Тут он остановился, повертел головой и посмотрел на погруженный в сырое месиво лес, не зная с чего он должен начать. Тающий снег не манил его на прогулку, к тому же у нега болел живот. Вялый, сумрачно озираясь, тронулся он в путь, добежал до деревьев, неожиданно остановился и его вырвало.