– Значит, – промолвила королева, прослушав этот рассказ с округлившимися от изумления глазами, – этим людям хватило смелости вернуться в башню?..
– И, вне всякого сомнения, госпожа, не зная, что король освободил графа, они возвратятся туда вновь!..
Маргарита на несколько минут задумалась – безмолвная, дрожащая, что-то прикидывающая, замышляющая…
– Жуана, – сказала она наконец, – очевидно, выйдя из-за стола, король направится в свою спальню, как всегда это делает, когда плотно отобедает. Отправляйся на свой пост и возвращайся, как только что-нибудь узнаешь… Если король, как обычно, уснет, я спасена!
Жуана бросилась к двери, но почти тотчас же Маргарита ее отозвала.
– Останься! – промолвила королева возбужденным голосом. – Я хочу всё видеть и слышать сама! Дай-ка ключ…
Жуана повиновалась, и королева, выйдя из спальни, прошла по длинному коридору – тому самому, по которому, только в обратном направлении, Людовик, сопровождаемый Ланселотом, Гийомом и Рике, проследовал несколькими часами ранее, чтобы выйти из Лувра. Мы уже говорили, что коридор этот был потайным, то есть, был известен лишь королю, королеве, да парочке преданных слуг, и соединял покои Людовика с комнатами Маргариты. Мы видели, как король, дойдя до середины коридора, свернул на лестницу, которая позволила ему спуститься во двор Лувра. Маргарита на эту лестницу даже не взглянула. Двадцатью шагами далее в стене имелось некое углубление, своего рода ниша, в которой стояла статуэтка, изображавшая святую Женевьеву, ту из святых, которую Маргарита почитала более всех прочих. Статуэтка были вылита из бронзы и прочно закреплена на поддерживавшем ее пьедестале, но Маргарита обхватила святую за плечи и крутанула вокруг ее оси. Эта манипуляция приоткрыла замочную скважину, в которую королева вставила взятый у Жуаны ключ, и вся эта часть стены медленно отъехала в сторону. Святая Женевьева и ее ниша пришли в движение, явив взору Маргариты узкий проход, в который она и углубилась.
Этот проход был действительно тайным, так как о существовании его знали лишь королева, Мабель и Жуана.
Была у него и своя история, и если читателя она интересует, то вкратце она такова.
Во время свадьбы Людовика Сварливого и Маргариты Бургундской, свадьбы, которая, как известно, сопровождалась большими гуляниями, а главное – блестящим турниром, так вот, на следующий день после свадьбы король Филипп Красивый затребовал молодую жену своего старшего сына к себе. Общаясь с родными и близкими, этот кровавый монарх всегда принимал добродушный вид, однако же, терзаемый ужасными подозрениями, он держал всех своих троих сыновей под неусыпным наблюдением, особенно того, кто должен был первым взойти на трон в случае его смерти, то есть, за Людовиком. Итак, вызвав к себе Маргариту, король Филипп Красивый спросил ее между делом:
– Дочь моя, скажите откровенно: вы довольны вашим супругом?
То был вопрос, который в наши дни немногие из свекров осмелились бы задать невестке на следующее после брачной ночи утро, но в те времена показная добродетель цивилизации свойственна не была.
– Сир, – отвечала Маргарита с тем, что сегодня мы бы назвали определенным нахальством, – я имею все основания быть довольной моим молодым супругом, которого вы и мой достопочтенный батюшка мне пожаловали; однако должна признать, что к приятной картине, которую в будущем будет вызывать у меня это замужество, примешивается и весьма беспокоящая меня ложка дегтя.
– И что же это за ложка дегтя? – спросил Филипп Красивый.
– Я полагаю, сир, что Людовик, мой дорогой муж и ваш достойный сын, отнюдь не отличается верностью. Судя по тому, что я о нем слышала, и как могла уже понять сама, боюсь, в скором времени я окажусь самой обманываемой из жен.
С трудом скрыв сардоническую улыбку, Филипп Красивый продолжал:
– Именно об этом, дочь моя, я и хотел с вами поговорить. Именно об этой склонности Людовика волочиться за юбками я и хотел вас предупредить. Предлагаю вам союзный договор – как наступательный, так и оборонительный. Вы мне рассказываете обо всем, что делает, говорит и думает Людовик, что для вас будет не сложно – с вашим-то умением и его болтливостью! Я же, в свою очередь, обещаю вам, что, пока я жив, вам ни разу не придется пожалеть о том, что мой сын оказывает знаки внимания не такой красавице, как вы, а кому-то еще.
– Сир, – промолвила Маргарита, – я признательна вам за такое предложение и с радостью его приму, но как смогу я уследить за Людовиком? Днем – еще куда ни шло; но ночью, когда он отсутствует, как смогу я узнать, куда он направился, да и вообще что он отсутствует? Вы предоставили нам в вашем Лувре чудесные покои, но моя спальня и спальня мужа расположены в разных концах коридора, поэтому как я смогу узнать, что мой дражайший супруг проводит у себя те ночи, когда у него не будет возникать желания нанести мне визит?
Сардоническая улыбка, что блуждала по губам короля, проявилась отчетливее. Он взял Маргариту за руку, провел к только что описанному нами проходу, показал, как функционирует секретное устройство замка, и произнес:
– До сих пор об этом проходе было известно лишь мне одному; после же моей смерти вы станете единственной хранительницей этой тайны, которая позволит вам проникать в спальню Людовика, видеть и слышать всё, что в ней происходит, даже не ставя супруга об этом в известность!..
С этими словами король предложил молодой женщине проследовать за ним. Проход закончился у дверей некого кабинета, куда Филипп Красивый вошел через потайную дверь. Сам кабинет соединялся со спальней короля, а через невидимый постороннему взору глазок в двери можно было смотреть и слушать.
В этот-то кабинет и направилась ночью Жуана, именно оттуда она подслушала странный разговор Бигорна с королем, туда-то и шла Маргарита в тот момент, когда мы возвращаемся к нашему рассказу.
Итак, дойдя до кабинета, Маргарита нажала на пружинку потайной двери и вошла. В тот же миг она попятилась, подавив в себе крик. В узкой комнатушке кто-то был, и этим кем-то была женщина, и этой женщиной оказалась Мабель.
Королева узнала ее тотчас же, но, по какому-то предчувствию, воздержалась пока от вопросов.
Что до Мабель, то она не выказала никакого удивления: могло показаться, что она даже ждала этого визита. Она приложила палец к губам, призывая изумленную Маргариту хранить молчание, затем схватила королеву за руку и потащила ее прочь из кабинета, не забыв запереть за собой дверь. Маргарита пребывала в таком оцепенении, что даже и не подумала сопротивляться. Мабель быстро прошла по секретному проходу, сама поправила фигурку святой Женевьевы и за руку дотянула королеву до ее спальни.
– Ты! – воскликнула тогда Маргарита. – Ты! Ты, да еще в этом потайном кабинете! Но как?..
– Вы всё сейчас узнаете, моя королева, – сказала Мабель, – но прежде всего нужно, чтобы ваш августейший супруг не узнал меня, если ему вдруг вздумается сюда явиться. Впрочем, там, в камере, он едва на меня взглянул…
– В камере?!.. Ты?!..
– Я, собственной персоной! Но, как бы мало он меня ни видел, все же он разглядел достаточно, чтобы запомнить мои одежды.
Королева поспешно провела Мабель в комнату, все стены в которой были заставлены огромными шкафами. Она открыла один из них, и Мабель улыбнулась. Через несколько минут она так переменилась, что ее не узнал бы и сам Валуа, а маска, которую она так и не снимала с лица, делала ее еще более неузнаваемой.
– А теперь объясни, – потребовала королева, как и почему ты оказалась в камере, в которой, по твоим словам, тебя видел король? Как и почему очутилась в потайном кабинете? А главное, почему то приворотное зелье, которое ты мне дала, и которое я приказала отнести Буридану, оказалось вовсе не эликсиром любви? Почему этот эликсир, который, по твоим словам, являлся сильнодействующим ядом, не отравил Буридана? Предупреждаю тебя, моя дорогая Мабель, – добавила королева с нарастающим гневом, – еще одна ложь может стоить тебе жизни. Ты знаешь: я не из тех, кого можно безнаказанно обманывать!..
– Да, – холодно промолвила Мабель, – вы из тех, которые обманывают сами. Но, слушайте, моя королева. Если я перестала вам нравиться, и вы хотите от меня избавиться, нет ничего проще: еще несколько часов назад я была в камере, из которой, вероятно, если и могла выйти, то лишь для того, чтобы отправиться на костер. Сейчас в прихожей короля полным-полно стражников, которые встали там для того, чтобы не позволить мне сбежать из кабинета, в который они меня определили. Вам известно, что изнутри потайную дверь открыть невозможно. А участь моя уже решена: вероятно, меня сожгут еще до рассвета.
Маргарита, наверное, решила, что Мабель не пожелает пойти на костер, не заговорив прежде. Возможно, она сказала себе, что те слова, что произнесет Мабель перед смертью, станут и ее приговором, или же она действительно так нуждалась в услугах Мабель, что просто не могла без нее обойтись. Как бы то ни было, она смягчилась.
– Сначала объяснись, – строго сказала она, – а там уж будет видно…
– Что ж, начнем по порядку, моя королева, – сказала Мабель. – Что вы хотите знать?
– Всё!..
Еще в ту секунду, когда она увидела входящую в кабинет королеву, Мабель придумала рассказ, первые детали которого она начала готовить еще в камере, на тот случай, если ей вдруг посчастливилось бы обрести свободу.
– Госпожа, – проговорила наперсница королевы, – я вам обещала эликсир любви – вы его получили.
– Но ты сказала, что это смертельный яд…
– Мой эликсир и был ядом. Я сказала правду…
– Но Буридан не умер!
– А кто вам сказал, что он все еще жив в этот час? Разве не могла я немного ошибиться в дозировке этого напитка, который вместо того чтобы убить его по прошествии пары минут, убьет его через несколько часов или даже дней? Разве я не предупреждала вас, что эликсир любви неизбежно убивает того, кто его выпьет? Что этот человек умрет… умрет от любви!
– Стало быть, – сказала королева, – если Буридан умрет, то убьет его любовь? Любовь ко мне?