— Зачем обращаться в полицию, если знаешь, что через пару часов тебя объявят в розыск за хранение наркотиков?
— Простите? — не понял Андреас Блум.
— Полиция нагрянула в гостиницу, где она, как полагали, проживала, буквально через несколько часов после того, как она ушла оттуда. Судя по времени, когда было сделано заявление об ограблении, пересланное вами по факсу, это произошло практически в одно и то же время. Зачем ей в такой момент обращаться в полицию и привлекать к себе излишнее внимание?
— Но если ее действительно ограбили, — начал Андреас Блум, — то ей ведь нужен был новый паспорт, чтобы уехать домой…
— Именно. Ей нужна была копия заявления в полицию об утере паспорта, чтобы шведское посольство смогло выдать ей новый. Но зачем обращаться в полицию именно в этот момент, а не раньше?
Андреас Блум замолчал.
— Согласен, — сказал он немного погодя.
Поскольку Фредрика ничего не говорила, то он продолжил:
— В задачи посольства не входит разбирательство по существу, людям, оказавшимся в ситуации Каролины Альбин, мы можем помочь лишь советом.
— Да, разумеется, — поспешила согласиться Фредрика, подозревая, что Каролине Альбин вряд ли была оказана необходимая помощь и поддержка.
Обменявшись несколькими вежливыми фразами, она завершила разговор и сосредоточилась на своих записях. Она достала факс из Бангкока. Копию паспорта, найденного в номере, где, как утверждалось, проживала Каролина Альбин. Тереза Бьёрк. С фотографией Каролины. Но как…
Фредрика позвонила Андреасу Блуму еще раз.
— Простите, что снова побеспокоила. Я хотела только спросить, была ли у вас была возможность поближе изучить тот паспорт, который вы посчитали паспортом Каролины. Тот, на имя Терезы Бьёрк.
— Он у таиландской полиции, — ответил Андреас Блум. — Но мы связывались с ними после того, как женщина от нас ушла. Там выяснили, что паспорт поддельный.
Фредрика думала. Молодая женщина на ложных основаниях признана мертвой в Стокгольме. После она объявляется в Бангкоке с поддельным паспортом, принадлежащим лицу, которое можно отследить в реестре актов гражданского состояния. Кто мог решиться на такой дерзкий план?
Тот, кто знает, что Тереза Бьёрк не заметит и не будет возражать против того, что от ее имени прокручиваются темные делишки с наркотиками в Таиланде.
Зародившееся подозрение росло с каждой секундой. Менее чем две минуты ей понадобилось, чтобы найти личные данные и адрес Терезы Бьёрк в полицейской базе данных. Тереза была на год моложе Каролины и последние три года проживала у своей матери.
Фредрика, охваченная энтузиазмом, набрала идентификационный номер Терезы в национальной базе данных лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности. Тереза Бьёрк фигурировала в нескольких эпизодах, осужденная за незначительные преступления и правонарушения. Фредрика зашла в базу данных подозреваемых. Тереза проходила и там, подозреваемая в нанесении побоев мужчине, пытавшемуся, по ее утверждению, изнасиловать ее.
Немного помедлив, она взяла трубку и набрала номер. До начала совещания в «Логове» можно было успеть сделать один звонок. На пятом гудке ответили.
— Меня зовут Фредрика Бергман, — представилась она. — Я бы хотела задать несколько вопросов о вашей дочери Терезе.
Впервые за десятилетия он чувствовал, что поступает решительно и энергично в вопросе, повлиявшем на всю его взрослую жизнь. Прошло слишком много лет, и, возможно, его порыв чересчур запоздал. Но это больше не играло роли, Спенсер Лагергрен принял решение. Предстоявшую ему поездку он мог совершить только в одиночку.
«Никто ничего не должен знать до самого последнего момента», — сказал себе он.
Он направился из Упсалы в Стокгольм, откуда взял путь на Йончепинг. Облачность обещала рассеяться и пропустить немного солнечного света. Красивый зимний денек в начале марта. Не без иронии он заметил, что выбрал неплохие декорации для своего проекта.
Невольно мысли возвращались ко временам, когда он только начинал свою жизнь с Эвой. Все общее, что их объединяло, жизненные планы, которые они строили вместе, не имели продолжения в его дальнейшей жизни. Бывали моменты, когда он сомневался, что вообще когда-то любил ее, но такие мгновения можно было пересчитать по пальцам. Конечно же когда-то он любил ее, отрицать это глупо. Беда только в том, что у этой любви были нездоровые корни. Эту смесь страсти и влечения в лучшем случае можно было назвать неудачей, в худшем — катастрофой. Любовь на всю жизнь не вырастет из одного лишь физического притяжения. Физическое желание нельзя сохранить, когда праздник станет буднями, а вожделенное тело — лишь частью привычной обстановки.
Как теперь вспомнить, кто из них первым отдалился? Многое из их прошлого он предпочел запереть в подвале забвения.
Как мы могли поступить так с собой?
Его тесть нес свою часть ответственности. Ему была известна страшная тайна Спенсера, настолько постыдная, что он не признался в ней ни родителям, ни друзьям. Накануне помолвки он узнал, что станет отцом ребенка другой женщины. Поэтому он решил купить дом в другой части страны и перенести свою карьеру из Лунда в Упсалу и ради миража, казавшегося более привлекательным, бросил женщину, несмотря на то что тогда еще мог все исправить.
Ребенок не родился. Из-за малодушия Спенсера женщина, Юсефина, сделала аборт, что по тем временам все еще считалось грехом. По иронии судьбы или в наказание, в законном браке у Спенсера детей не родилось. После трех выкидышей последовали годы безрезультатных попыток. Пока катастрофа не стала фактом: детей не будет. Может, на тот момент это уже было скорее благословением, потому что он уже давно расхотел обзаводиться потомством.
И вот в его жизнь вошла Фредрика. И, по правде говоря, он обманул и ее.
От мысли о Фредрике у Спенсера перехватило горло. Эта красивая умная женщина, которая могла заполучить кого угодно — если бы верила в себя, — все равно всегда возвращалась к нему.
Каждый раз. Каждый раз она возвращалась ко мне.
Может, вернее было бы отказать ей. С другой стороны, она тоже могла бросить его. И она точно смогла бы не возвращаться.
«Мы оба просто не смогли, — думал он. — Не смогли сказать „нет“ тому, что казалось настолько лучше того, что у нас уже было. Одиночества».
— Я не видела дочь уже несколько лет, — сказала мать Терезы Бьёрк.
Словно это было самым обычным делом на свете. Словно родительская роль в какой-то момент заканчивалась и начиналось что-то другое. Отчужденность и разлад.
— Я до сих пор люблю ее, — сухо продолжала она. — И плачу по вечерам, потому что ее нет со мной. Но я не скучаю по ней. Она позаботилась об этом сама.
Лучше было бы поехать к Ингрид Бьёрк и поговорить с ней с глазу на глаз. Фредрика уже досадовала, что сразу же бросилась ей звонить. Но, судя по интонации, Ингрид Бьёрк готова ответить на вопросы о самом важном в ее жизни человеке по телефону.
«Я бы не смогла, — устало подумала Фредрика. — Я сейчас вообще ничего не смогла бы».
— Когда все началось?
Ингрид Бьёрк задумалась.
— Уже в средних классах школы, — твердо произнесла она.
— Уже тогда?
— Да, думаю, да. Тереза была беспокойной девочкой, ей было сложно угомониться. Я и отец старались как могли. Но этого оказалось мало.
Она продолжала рассказывать о дочери. О том, как девочка превратилась в девушку, о безумных годах подросткового возраста и о том, как здоровое тело стало жертвой больного разума. О ее первом мальчике, сбившем Терезу с пути истинного, о первом визите в детскую психиатрию. О годах хождений по психологам и врачам, которые в конечном итоге так и не смогли спасти ни дочь, ни брак родителей. Ингрид повествовала о том, как вступила в схватку со временем, чтобы спасти дочь от окончательной гибели, но в конце концов смирилась с мыслью, что обречена на поражение и что Тереза никогда не станет вновь ее дочерью.
— Вот так, — серьезно сказала она. — Она принадлежит уже не мне, а наркотикам.
— Но она зарегистрирована по вашему адресу? — спросила Фредрика.
— Наверняка, но это не играет никакой роли. Я не видела ее уже вечность. Она перестала приходить сюда, когда поняла, что не дождется от меня никаких денег.
Слова Ингрид Бьёрк ранили Фредрику. Слова, означавшие, что можно потерять ребенка при его жизни, не укладывались в ее картину мира.
— А почему вы позвонили?
Вопрос Ингрид прервал ее мысли.
Фредрика осторожно подвинула папку, лежащую под стопкой бумаг на ее столе. Копию того, что изначально считалось протоколом о вскрытии Каролины Альбин.
— Потому что боюсь, что знаю, где сейчас находится ваша дочь.
В «Логове» царило возбуждение, когда Фредрика последней проскользнула в дверь и села за стол.
— Перед допросом Юханны Альбин я хочу выявить последние пробелы и вопросы, на которые, как мы думаем, она сможет пролить свет, — объявил Алекс. — Я также хочу, чтобы мы вместе продумали, с чем нам надо быть особенно осторожными во время допроса, где нам нельзя облажаться.
— Мне удалось установить личность женщины, которую мы первоначально считали Каролиной Альбин, — сказала Фредрика твердым голосом, так как боялась, что Алекс и дальше будет продолжать в таком же темпе и не даст ей слова в начале совещания.
Все с удивлением посмотрели на нее.
— Женщину, умершую в результате передозировки наркотиков почти две недели назад, зовут Тереза Бьёрк. Я только что разговаривала с ее матерью по телефону.
— Тереза Бьёрк? Имя, которое Каролина Альбин использовала в Таиланде? — спросил Юар.
— Да.
Петер встряхнул головой, словно желая, чтобы все мысли встали на свое место.
— И что это означает?
— Может, то, что Каролина и Юханна Альбин вместе инсценировали всю эту драму, — предположил Алекс. — Иначе она бы не представилась этим именем таиландским властям.