— Они все погибли? — дрожащим голосом спросила Принцесса.
— Ты плохо слушала, — упрекнул Таки. — Жрецы предупредили жителей. Они все сели на корабли и уплыли. Все спаслись, понимаешь?
— Этого не может быть, — грустно сказала Принцесса. — Это придумали для утешения.
— Археологи при раскопках не нашли ни одного скелета, — сказал Таки. — И даже скелетов коз и баранов. И даже золота и серебра. Только один скелет свиньи и один скелет обезьянки. Жители взяли с собой все ценное и уплыли.
— Обезьянку жалко, — сказала утешившаяся Принцесса.
— А свинью разве не жалко? — удивился Таки. — О, кстати об обезьянах — вон они танцуют.
Видимо, первую примету Эйфрика — дом с красными колоннами — они проскочили, удирая от мурен. А на вторую каким-то чудом выплыли. На большой фреске среди лилий танцевали розовые, синие, лиловые обезьяны в диадемах и браслетах. Над ними летали восхищенные таким зрелищем ласточки.
— Это карикатура на правящую династию, — сказала Принцесса. — Обезьяны в коронах! Оскорбление царского достоинства.
— Теперь надо искать рога, — огляделся Таки. Они проплыли немного налево, потом направо… Фрески одна ярче другой сияли невероятными красками. Рыбаки в море, дерущиеся мальчишки, девушки, собирающие цветы… Вот какая-то сложная сцена: человек в короне что-то указывает другому, без короны, но тоже симпатичному, над ними летают то ли птицы, то ли богини, вдали идут корабли.
— Таки, он похож на тебя! — удивилась Принцесса.
Действительно, человек в короне в профиль был здорово похож: линия носа, глаза, чуть приподнятая бровь, опущенный угол рта, чуть заостренное ухо.
— Это царь Минос, — пояснил Таки, — а я — его прямой потомок. Конечно, мы похожи. Не отвлекай меня, я ищу рога.
Наконец рога нашлись — напротив фрески с очередными девушками в оборках. Они были большие, каменные и похожие на что угодно, только не на рога. Они напоминали не часть тела животного, а запчасти к какому-то механизму. Между рогами сидел живой осьминог и укоризненно смотрел на ребят.
— Здесь был культ быка, — объяснил Таки. — Ну, быков считали божественными, а рога — священными. До сих пор рукоятки ножей делают из рогов. Теперь налево и вниз.
Вниз наискосок шел узкий пролом. Он уводил в бездну.
Глава 18Зачем Посейдону керамика
— Мы в эту дыру не пролезем, — сказал Таки. — Наш пузырь толще, чем вход в Посейдонову пещеру.
— Это что, у Посейдона такая изящная фигура? — удивилась Принцесса. — Совсем маленькое отверстие. Я, наверное, прошла бы. А что, если пузырь растянуть? Ну, чтобы он стал длинный и узкий, а не круглый.
— Как это? — не понял Таки.
— Я встану тебе на плечи, — объяснила Принцесса. — Пузырь вокруг нас растянется, и будет длинное такое нечто, как бревно. Оно пролезет в дырку.
Таки скептически хмыкнул, но присел:
— Залезай, попробуем.
Принцессе как-то до сих пор не приходилось заниматься акробатикой. Поэтому она карабкалась довольно долго под ободряющими взглядами осьминога и нарисованных девушек с оборками. Наконец выпрямилась — и пузырь послушно растянулся. Получилась длинная прозрачная сосиска, в которую вместо фарша запихнули Таки и Принцессу. Сосиска, кряхтя, протиснулась в отверстие.
— Ага! Вот оно!
Пещера была полна керамики. Важно стояли пузатые пифосы. Из-за их крутых боков застенчиво выглядывали кувшины. Изящные амфоры лениво лежали на боку. Какие-то сплюснутые сосуды с носиками, изогнутые вазы, штучки на длинных ножках… Принцесса и не подозревала, что такие бывают. И все они были разрисованы дельфинами. Осьминоги, рыбки, морские коньки и ракушки тоже встречались, но редко. Коллекция нарисованных дельфинов у Посейдона была потрясающая.
— Это не она, — бормотал Таки, оглядывая выставку. — И это не она… А вот эта похожа… нет. Слушай, чтобы все это осмотреть, год плавать надо.
— Нет, пещера не так уж велика, — возразила Принцесса. — За четыре тысячи лет можно было бы и побольше ваз собрать. Такое впечатление, что… ой! Ой!
На большом, ростом с Таки, пифосе был нарисован дельфинчик — улыбающийся и милый до невероятия. Вдруг он шевельнул хвостом.
— Это вода течет и дает оптический эффект, — объяснил Таки. — Нарисованные дельфины не могут шевелиться. Это же не мультик.
Но дельфинчик, видимо, не знал, что не может шевелиться, и дрыгался все сильнее. Наконец он мотнул мордой и с усилием отклеился от глиняной стенки пифоса. Совершенно живой, настоящий дельфиненок завис в воде напротив Принцессы, лукаво посмотрел на нее и всплыл вверх, в отверстие пещеры.
— Ой, — в очередной раз сказала Принцесса.
— Так вот для чего ему столько нарисованных дельфинов, — догадался Таки. — Он делает из них настоящих! Вот откуда берутся дельфины! А я думал, они просто рождаются у мамы.
— Может, некоторые и рождаются, — сказала Принцесса. — А потом много дельфинов гибнет от загрязнения морей, от разлитой нефти. Или их съедают какие-нибудь косатки. Вот Посейдон и делает новых. Чтобы род дельфиний не угас. Поэтому он и собирает отовсюду нарисованных дельфинов. Поэтому в пещере не так много ваз, как могло бы набраться за тысячи лет — он уже много дельфинов из них сделал.
— Проще самому нарисовать, а потом оживить, — сказал Таки. — Он же бог.
— Ага, проще, — возразил Посейдон. — Умник какой. Я бог… но не художник. Однажды на заре времен я нарисовал дельфина и оживил. Так в природе появилась каракатица.
— Ты слышала голос? — завертел головой Таки. — Только слова невнятные, будто у говорящего дикция плохая.
— Ну, вы нахалы, — обиделся Посейдон. — Еще и дикция моя не нравится. Сейчас мурен напущу.
— Вот опять! — сказал Таки.
— Это не дикция плохая, это акустика плохая, — сказала Принцесса. — Пещера для оперного пения не предназначена, вот голос и искажается. Какой приятный голос, кстати. И интонации такие изысканные. Жаль, что слов не разобрать.
— Ладно, не буду звать мурен, — смилостивился Посейдон. — Девочка ничего, довольно симпатичная. А мальчишка — наглец. Вроде того типа из Арголиды — Тесея.
— И вообще это не голос, — сказала Принцесса. — Наверное, мы выдышали весь кислород. И у нас от кислородного голодания начались галлюцинации. Давай возвращаться. Все равно мы не найдем вазу. Да и если бы нашли — не отбирать же ее. Пусть ее нарисованные дельфины оживут и будут прыгать в море.
— Да, я согласен. Это лучшее применение для вазы. — И Таки направил пузырь-сосиску ко входному отверстию. — Вот почему вход такой узкий. Он сделан по размеру дельфиненка!
— А что там блестит? — показала Принцесса.
В полумраке, между большой вазой и целым выводком маленьких амфор, на песке что-то посверкивало.
— Может, осколок кувшина. Если он покрыт глазурью, то будет блестеть в свете.
— Нет, это что-то маленькое и яркое, вроде камня в кольце, — настаивала Принцесса. — Давай посмотрим.
Но Таки уже ввинтил сосиску в узкий лаз. Кольцо царя Миноса осталось в пещере.
— Мы так долго плавали, а все еще закат, — удивилась Принцесса, вылезая из пузыря на пляж.
Эйф пожал плечами, взял пузырь, смял его и скатал в шарик — липкий мылкий комочек.
— Мыло экономить надо, — пояснил он. — В другой раз пригодится. Домой!
И комок мыла полетел в сторону селения.
— Ты даже не спрашиваешь, как мы съездили, нашли ли вазу, — упрекнул Таки.
— А мне неинтересно, — ответил Эйфрик.
— Все равно спасибо, — сказала Принцесса. — Это было так здорово! Дельфин ожил, и был голос, а ноги танцевали, а мурены нас почти съели…
— Для съеденной ты неплохо выглядишь, — сказал эйф, сматывая один солнечный луч, опущенный в море. Второй он переставил к скале.
— Вы что с ним будете делать? — спросила Принцесса, глядя на большой моток золотой упругой нити, получившийся при сматывании луча.
— Сети починю, — равнодушно сказал эйф. — Порвал вчера на лове.
— Обо что? — заинтересовался Таки. — О камни?
— О Великого Кракена, — зевнул эйф и пошел домой по солнечному лучу.
— Это кто — кракен? — спросила Принцесса.
— Это подводное чудовище, кальмар величиной с гору, — объяснил Таки. — Вообще-то его нет, это сказка. Но Кракен не знает, что он — сказка, и порвал Эйфрику сеть. Садись в лодку, нам давно пора домой.
— А когда кончится закат? — спросила девочка, глядя на прилипшее к горизонту солнце без двух лучей.
— Когда мы подойдем к нашему городу. Эйфрик продержит его, пока мы не причалим. В темноте плыть медленнее и сложнее.
— Эйфрик заботливый? — с сомнением спросила Принцесса.
— Нет, — сказал Таки. — Просто он любит закаты.
Вверенная моему попечению Принцесса пребывает в полном здравии, слегка омраченном укусом комара в верхнюю часть ноги (очень верхнюю). Укус обработан под наркозом антисептиком. Комар предан мучительной казни через прихлопывание за покушение на особу королевской крови Креции. Его родственники выселены из окрестностей ССОККК посредством распыления инсектицида.
Настроение Ее Высочества спокойное, бодрое, требований, превышающих полномочия, Принцесса не предъявляет. Купалась в отгороженном бассейне два раза по шесть минут. Принимала солнечные ванны в солнцезащитном купальнике два раза по пять минут. Принимала воздушные ванны один раз пять минут. Слушала успокаивающую классическую музыку три минуты, больше не выдержала. Любовалась оригинальной местной керамикой в стеллаже Малого Белого зала ССОККК.
Аппетит хороший. Дневной сон спокойный. Ночной сон спокойный. Закат красивый…
Глава 19Пир на весь мир
— И поэтому я хочу поднять бокал за нашу гостью, Принцессу из далекой страны, — закончил мэр очень длинный и причудливый тост. Принцесса уже не помнила, с чего он начался, но там фигурировали и священная родина, и международное положение, и хромая корова, и диктант на безударные гласные.