— Вы все едете в обязательном порядке, — подчеркнула Ирина Игоревна. — Единственный человек, кому можно выбирать свою судьбу, — это Марго.
Оказывается, говорила Ирина Игоревна, Марго может вернуться в прошлую жизнь, прожить её с мамой и папой. Потому что Марго — обычный ребенок и ценности для государства не представляет. А «контрольную группу» можно и в Москве набрать — из детей начальников, например. Но Марго может и остаться в школе, уехать со всеми в Москву и прожить жизнь, наверное, более необычную и интересную, рядом с людьми, которые летают, дышат под водой, видят клады… Начальство согласно взять её с собой, потому что вполне возможно, что её просто недообследовали — синие уши так просто на голове не растут. Но поскольку она, такая обыкновенная, не шибко нужна государству, то родителей её в Москву переводить не будут, жильём и работой не обеспечат. Могут сами ехать, за свой счёт. Или пусть остаются и бросят Марго.
Ирина Игоревна это как-то деликатно излагала, мягко, но Марго всё-таки умная была, хотя и не чрезмерно. Она поняла, что ей надо выбирать: или мама и папа, или московская школа.
Марго действительно была нормальным ребенком. Она маму с папой выбрала, даже не задумываясь. Но ей стало очень-очень грустно.
Ребята молчали. Новость ошарашила всех.
За окном падал предновогодний снег — уже сам по себе, а не по приказу Артёма.
Глава 21. Самая грустная и самая короткая
— А что там думать? Здорово, что в Москву! Я поеду в Москву, выучусь, стану знаменитой. Объеду весь мир, буду жить в коттедже на берегу моря… А родители дома останутся — куда они двинутся из своей Новосергеевки, пьяницы, — и глаза Лильки стали жёсткими и твёрдыми, как стеклянные пуговки на её платье.
Ребята сидели в спальне Марго и Джамили. Но страшилки не рассказывали — какие там страшилки. Обсуждались последние новости о переезде.
— Моя мамка не поедет, — вздохнула Джамиля. — У неё кроме меня ещё пятеро. Куда им двигаться?
И замолчала. И потом весь вечер молчала, и завтрашний день тоже, — переживала. Жалела маму и сестрёнок. Особенно младшую, Гульнару.
Макс, Кристина и Таня не волновались — они были уверены, что родители поедут с ними. Саша тоже был спокоен — он надеялся на своё умение открывать порталы. Раз-два — и дома. Остальные психовали.
— Наплевать, я всё равно улечу, — храбрился Алёша.
— Истребители догонят, подстрелят, — пугал Макс. — Ну, может, не насмерть, а пулями со снотворным, как тигров стреляют, чтобы поймать. Насмерть не станут. Слышал, что Ирина Игоревна сказала? Ты — государственная ценность. И все мы. Кроме Марго.
Марго опять стало обидно — она не государственная ценность, за ней не погонятся истребители, ее не подстрелят пулей со снотворным.
— Счастливая, — вздохнул Валерка.
— Почему? — удивилась Марго. Особого счастья она не ощущала — очень жаль было расставаться с ребятами и с удивительной школой.
— Потому что ты сама решаешь, — пояснил Валерка. — За нас всё решили, а ты можешь сама.
— Зато там речка, — сказала Кристина.
— Значит, надо лететь быстрее, чем истребители, — сказал Алёша. — Я научусь.
— Жалко, что новогодний спектакль не сыграли, — скривилась Кристина. — У меня же главная роль.
Лилька вспомнила, что она подслушала в кабинете Ирины Игоревны, и сказала:
— Сыграешь на новом месте. Неприметный человек сказал.
Кристина тут же утешилась. А Марго, наоборот, расстраивалась всё больше и больше. Ребята будут вместе, у них пойдёт дальше удивительная жизнь — и спектакль, и речка, и новые приключения. Но в этой жизни её, Марго, уже не будет. Горько стало — просто невыносимо. Марго зашмыгала носом.
И тут зазвонил её сотовый.
— Марго, Марго! — закричала в трубку мама. Она всегда так кричала по телефону, словно на него не надеялась и думала, что прямо из Москвы её голос долетит до Берёзовского безо всякого телефона.
— Марго, я сдала экзамен раньше и послезавтра буду уже дома! Марго, как я соскучилась!
— Мама! — закричала Марго. — Ура! Мама, приезжай скорее! Мама!
Глава 22. Возвращение в обычную жизнь
— Итак, идеальная школа обернулась золотой клеткой, — подытожил папа, глядя на Марго, уминающую плюшки за общим семейным ужином. — Ты вовремя оттуда сбежала, дочка.
— И ничего не клетка, нас там не очень ругали, ням-ням, как вкусно, даже тёти-Наташины булочки куда хуже твоих, мамочка, — сказала Марго.
— Ну, если честно, я их в кулинарии купила, а не сама пекла, — сказала мама.
— Это всё равно. Да! В теперешней школе всё куда строже! На перемене не бегай, не ори, ходи медленно, как бабушка с радикулитом. На уроке нельзя прыгать до доски на одной ножке! Вообще беспредел! Да, мам! У меня проблема!
— Какая? — насторожилась мама. — Тебя дразнят? За уши?
— Что? Нет, при чём тут уши. Всё гораздо хуже. Вот у Джамили пять сестёр, а у меня ни одной. Я считаю, это просто кошмарный ужас. Может, вы с папой мне родите сестру? Сначала одну. На пяти я не настаиваю.
— А что? Интересная мысль, — одобрил папа. — Мама уже приехала с учёбы, делать ей особенно нечего…
— А на работу ходить? — слабо возразила мама. — Я же для чего-то училась, квалификацию повышала.
— Наверное, сестрёнка родится очень умная, раз ты только что квалификацию повысила, — предположила Марго.
— Мне определенно нравится эта идея, — сказал папа. — Марго, что же ты раньше не говорила!
— Сами могли бы догадаться, большие уже, — проворчала Марго. — Всё вам подсказывать надо.
Тут Чёрная Рука перестала отрывать помпон у маминого тапка. Она залезла на стол и потрогала мизинцем чай в папиной чашке. Чай оказался горячим, Чёрная Рука отдёрнула мизинец и бросилась под защиту Марго — жаловаться, что чай её укусил.
— Я не совсем поняла, чем это животное кормить, — слегка нервно сказала мама. Она ещё не привыкла к Чёрной Руке.
— Я тоже, — согласилась Марго. — Она, наверное, фотосинтезом питается… ну, её не надо кормить, а надо поливать.
Чёрную Руку ребята хотели забрать с собой в Москву, но та спряталась в Маргошином рюкзаке, подвинув засунутую туда же Марфуту. Марго была очень рада. Мама и папа, конечно, удивились странному существу. Но они были так счастливы, что дочка снова с ними каждый день и навсегда, безо всяких непонятных волшебных школ, что согласились бы даже на крокодила. А Чёрная Рука была меньше крокодила и по характеру приятнее. Марго предложила делать Чёрную Руку невидимой, пока мама не привыкнет. Но мама побледнела и возразила, что это ещё хуже — нечто мелкое и невидимое будет хватать её за пятки при ходьбе… да мама тут же умрёт от разрыва сердца!
Ещё мама сказала, что Марго зря не научила Руку писать, — надо же как-то с ней общаться. Марго заметила, что Чёрная Рука и так всё понимает. Но мама была непреклонна, и через пару месяцев Чёрная Рука уже исписала все обои такими, к примеру, надписями: «Дай штучку постучать громко соседям скучно» (это она молоток просила). Мама слегка огорчилась насчёт обоев, а Марго говорила, что она предупреждала — не надо учить Руку писать. Но потом мама привыкла, а Чёрная Рука увлеклась японской каллиграфией — это когда красивые иероглифы рисуют. И теперь у них обои очень стильные и все напрочь японские, в иероглифах.
Но это было потом, а пока в первый же день третьей четверти Марго притащила Чёрную Руку в класс — в свой прежний, в 1 «Б». Чёрная Рука запрыгала по парте и показала кукиш нехорошему Оладушкину. Он ей сразу не понравился. А Марго рассказала, что в той волшебной школе учёные в лаборатории каждому ребёнку сделали разных искусственных животных. У Серёжи, например, была Войка, а по документам — биотехнология номер 213. Это такая фиолетовая штучка на шести ножках, её пощекочешь — она завоет. Очень полезная зверюшка, если урок долго тянется и есть подозрение, что звонок сломался. Или если ты не согласен с учительницей, что семью восемь пятьдесят шесть, то Войка — это хороший способ заявить о своём несогласии. А для Артёма учёные синтезировали Удабобика. Он… э-э-э… он вынюхивал потерянные носки.
— У-у-у, круто! — позавидовала мужская половина класса.
— И ещё по средам Удабобик делал оверкурдюк, — добавила Марго.
— А что это?
Марго сделала страшные глаза и сказала:
— Это вы только в третьем классе будете проходить, а мы уже прошли.
Ребята верили — а как не поверишь, если вот она, Чёрная Рука, деловито пишет ААААА в классном журнале. Марго считала, что это не совсем враньё, потому что учёный Иван Иваныч мог всё, что угодно, изобрести, и Войку с Удабобиком тоже мог. Просто ему некогда было. Значит, это не враньё, а почти правда.
Елене Ивановне Чёрная Рука категорически не понравилась. Даже странно. Она велела держать Руку дома и в класс не носить. Марго решила, что Елена Ивановна просто с первого раза не поняла, какая прелесть эта Чёрная Рука, и на следующий день её, конечно, снова притащила. И когда Елена Ивановна вошла в класс, Чёрная Рука сидела на карнизе и деловито отцепляла колечки штор. Одна штора уже лежала на полу пыльной горкой.
— Это что? — возмутилась Елена Ивановна.
— А у вас шторы грязные, — нашлась Марго. — Чёрная Рука помогает их снять, чтобы постирать. А то вам самой пришлось бы это делать. Чёрная Рука очень полезная.
— Ах, грязные! — обиделась Елена Ивановна. — Ну, хорошо, тогда забирай шторы домой, и пусть твоя мама их постирает и погладит. И сама пусть принесёт, а я с ней поговорю.
Пришлось маме шторы стирать, гладить, да ещё и с Еленой Ивановной разговаривать. Елена Ивановна долго объясняла маме, что здесь — это вам не там, что в волшебной школе дети могут хоть по потолку ходить, а в нормальной школе должны быть дисциплина и порядок. И что Марго в той школе очень испортилась. И чтобы она не стала совсем асоциальным типом, надо принимать срочные меры, то есть Марго наказывать. А то она сама на переменах по коридору бегает и других детей подбивает на эти незаконные действия.