— Сейчас руки вымою и выйду. Подожди.
Альма кивнула. Окно не стала закрывать, чтобы у любопытной соседки не создалось впечатления, что от нее что-то скрывают. Спиной чувствовала, как женщина наблюдала за тем, как я тщательно мою руки.
— Зачем столько мароки, Пана? Я такой чистоты в хатах не видала, как у тебя в сарае!
Еще бы. Какая уж там в хатах чистота, когда здесь даже мыла нормального нет?! Вообще, у меня была мысль наладить здесь мыловарение, вот только как объяснять людям, зачем оно надо?! Себе я варила красивые бруски, но вот с их продажей дела как-то не шли.
— И чем это ты руки трешь? Такие беленькие они у тебя всегда!
— Мылом мою. Алкоголь не любит грязь.
— Чудная ты пана! — Соседка ухнула, бусы на широкой груди зычно звякнули. — О таких глупостях думаешь. Тебе бы мужика найти. О детках подумать!
— Это ты чудная, Альма! — Хохотнула я. — Где я тебе в нашем селе мужика раздобуду? Пойдем в дом. Чай будешь?
— Чай? Пана, ты в такое время чай пьешь? Не мудрено, что с мужиком не ладно. Какому мужику понравится, что баба в такое время чаи гоняет?
— Пойдем, — усмехнулась я, — у меня мужиков нет. Никто тебя не осудит.
Конечно, чаи гонять с соседкой у меня желания не было. Но еще меньше желание было общаться с Елькой. Поэтому я надеялась расспросить Альму про дочь.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Комната была пропитана запахом пирогов и вишни. Кажется, сегодня Нафаня добрался до варенья, пока я пропадала в сарае. Сам домовой сидел на печи, размахивая кедами. К счастью, кроме меня его никто видеть не мог, иначе пришлось бы тащить соседку на заброшенный погост.
— Присаживайся. — Я указала гостье не лавку, а сама пошла к печи, где булькал горшочек с кипятком.
— Чудная ты пана. Поэтому и с мужиками у тебя туго. Вон, вспомни, какой у меня муж рукастый был. Ты ж его застала его живым еще.
— И правда, хороший муж у тебя был.
— Ельке тоже повезло. Языр не только рукастый. Ласковый. Не бьет почти. Так, ладошкой пожурить может. И то, только за дело. Меня ее отец знатно колотил. Я Языру говорила, построже надо быть с девкой. А он, детину выносит, тогда строже можно.
Я слушала соседку и понимала, что она совершенно искренна в своих убеждениях. Только меня жизнь в которой «бьет значит любит» пугала до розовых чертей. Хотя здесь это было обыденностью. И я не могла сказать, что женщины Мархарата как-то обделялись со стороны закона, например. Нет. Они могли иметь имущество, наследовать землю, учиться. Но кто-то, когда-то им внушил, что они этого всего недостойны. И вообще, не бабье это дело. Мужик приравнялся к источнику благополучия, а его скотское отношение оправдывалась обществом. Ходя, если тирана по башке огреют лопатой, косо на тебя не посмотрят. В общем, мир двойных стандартов в действии.
— Зачем строже? Она же у тебя девка воспитанная.
— Ой, — соседка махнула рукой и взяла пирожок, — скажешь тоже. Всю душу в нее. А она скандалы чудит. Ночью орет, на всю деревню позорит. Туман живой ей мерещится. А какой в избе туман? Избу нам два раза светили! Никакой нечисти там не может быть! А она, туман да туман. Может, на сносях умом пошла? Лекарь только завтра будет. А она носится с пузом где-то.
Подняла взгляд на печь и увидела, как Нафаня насторожился.
— Что за туман?
Поставила рядом с соседкой кружку с чаем и сама села напротив.
— Да кто ж его поймет?! Говорит, живой. Вокруг старухи крутится. Ну понятно, что вокруг старухи туман. Свекровке скоро и в могилу пора. Говорю, радуйся дура! А она верещит почти каждую ночь. Еле в хате удерживаю, чтобы на всю деревню не позорится.
— Так а ты сама этот туман видела?
— Не, не вида́ла. — Женщина укусила пирожок. — Пана, я к тебе с просьбой пришла. Помоги, будь бабой, приголубь Языра, пока Елька не родила! Я ужо старая. А он на Га́ку все смотрит! А она шлава такая! Ты ж сама знаешь. Уведет мужика у дуры.
Боковым зрением я увидела, как челюсть домового полетела вниз. Издалека послышалось Зорькино «МУУУУ». А я даже не поняла, как должна была отреагировать на предложение соседки. Но Альма не закончила меня удивлять:
— Пана, ты хоть и баба никудышная, ни жопы, ни сисек, но сгодишься. Я про тебя всякого Языру расскажу, он и заинтересуется. А ты своего не теряй. Помоги девке. А то Га́ла его утянет из семьи. А без мужика, сама знаешь, в доме худо.
Нафаня подобрал челюсть. Я хотела ответить, но Альма меня остановила.
— Ты не благодари меня, пана. Я ж все понимаю. Тебе полегчает. Ты ж после своего князька наверняка мужика не видала. А наши мужики, они ж здоровенные. Никакой князь с ними не сравняется. Самый сок! Как заново родишься! А может, детку тебе заделает, коль не совсем испорчена. Ну, мне пора. А то ужин свекровка не наварит. Языра я к тебе завтра отправлю. Скажу, табурет пане нужон. Для сараю.
С этими словами, под мое немое возмущение, соседка вышла из хаты. Нафаня хлопал глазами, глядя на закрытую дверь, я почему-то думала о пирожке, который сводница забрала с собой.
Глава 11
— А что это только что было? — Спросила, когда калитка за Альмой закрылась. — У нее с головой что-то?
— Это тебе милость великую оказали, предложив мужика. — Хохотнул Нафаня и тут же оказался за столом с пирожком в руках. — И мужика попробуешь видного, и семью спасешь.
От одной мысли оказаться рядом с упырем, по спине побежал неприятный холодок. Чтобы избавиться от неприятного ощущения вернулась за стол и обхватила кружку руками.
— Что про этот туман думаешь? — Нафаня откусил пирожок. — Старуха Языру явно не мать. Или она чудом выжила после беременности, во что я не поверю.
— Может, она тоже вампир? Но постарше.
— Если она вампир, то ей кровь скоро нужна будет. Может, поэтому туман к тебе заглядывает?
— Ты на что намекаешь?
— Ну жертва ты удобная. Живешь на самом краю. Напади на одинокую бабу, так никто и не хватится. Кого тут ночью на помощь звать? Днем нападать не будут. А там пана пропала и пропала.
— А как они помолодевшую старуху объяснят?
— Так скончается она. Похоронят. Потом из могилы Языр достанет и пожалуйста. Новую девицу найдут в лесу. Или деревню сменят. Дите заберут.
— Дите явно не вампирское.
— Тем более. Просто уйдут обновленные. Звучит же логично.
Звучало логично. И эта логика меня успокаивала. Вот только вопрос тумана оставался открытым. Был он связан со старухой, или нет.
— Думаешь, Елька дите нагуляла?
— Если там у нее не двойня от Языра, то нагуляла. Рожать ей совсем скоро.
— А если бы была двойня, то эта двойня ее бы уже съела давно.
— Ну, может они ее как-то кровью подкармливают?
— Та, видать, своих фильмов про вампиров на Земле пересмотрела. Мы ж не в кино живем. Кровь в желудок попадет, а не к дитю. Если бы внутривенно вводили, ну тогда может быть. А так, ты ж сама знаешь, что здесь из нормальной медицины — ромашковый чай и самогон.
Пришлось еще раз согласиться с домовым и тоже взять пирожок. На языке тут же появилась палитра кисло-сладких вкусов, которая заставила улыбнуться от наслаждения. Тесто у Нафани всегда получалось невероятно нежным и удачно оттеняло вкус начинки. Тут же вспомнился эпизод из прошлой жизни. Мы сидели в ресторане с приятельницей, которая на тот момент увлеклась «натуральным питанием» и взахлеб рассказывала, как чудесно, вкусно и правильно кушали наши предки. Эх, ее бы сейчас сюда, в этот экологический рай.
На самом деле, все это натуральное деревенское питание оказалось скудным, однообразным, и не интересным. Гуру инстаграмма сошли бы с ума, когда поняли, что пшеничная мука нормального качества — роскошь. Чтобы в твоем амбаре появилось несколько мешков серого золота, будь добр, возделай поле, вырасти пшеницу, собери, высуши, смолоти, найди мельницу. А еще тебя ждет неурожай, потоп, засуха, ураган. Иногда все в один год.
Скотина дохнет от болезней, потому что нет антибиотиков, или от голода, потому что был плохой урожай. Заготовки, варенья и соленья? Ферментированные продукты — роскошь. Для их изготовления нужна соль. Соль — дорого. Очень дорого. Сладкие десерты? Ну если есть деньги на мед, может быть. Ну или если есть возможность договориться с нечистью, которая тебя знакомыми продуктами снабдит. Впрочем, о чем я говорю? Чтобы что-то просить у чертей и бесов, надо знать, где это существует и как достать. Они же не демоны, между мирами просто так прыгать не умеют.
Но, даже если все продукты на месте, кулинария в крестьянской семье дело специфическое. Во-первых, повезет если есть кому готовить. На Мархарате эта обязанность ложилась на плечи младших дочерей. А что тебе может приготовить ребенок десяти лет?
В общем, только на Мархарате я по-настоящему осознала, как мы на Земле заблуждались и романтизировали деревенское прошлое.
— Ты о чем задумалась? — Вернул меня в настоящее домовой.
— О твоих пирожках.
— А что с ними не так?
— Все так. Вкусные очень.
— Дрожжи и ваниль. Так что с этой семейкой делать будем?
— А что мы с ними сделать можем? Убить вампира я не смогу. Убить старуху? Она если тоже вампир, то немощная только с виду. В общем, я без понятия, что делать. Может, получится из как-то вытравить отсюда?
— Поздно вытравливать. Мы то тебя защитим. Только эта нечисть не тебя, так кого другого загрызет. Или всю деревню. Нам оно надо?
И снова домовой был прав. Мне за всю деревню страдать не хотелось. Не могу сказать, что за три года жизни в Мархарате я напиталась любовью ко всему прекрасному, и местным жителям. Нет. Тут мной руководили прагматические соображения. Вампир в селе может перегрызть всех. А два вампира и подавно. И что потом? Ищи другое село? Перетаскивай барахло из мастерских. Снова ищи, где обжиться. И это если повезет, и сюда не нагрянут солдаты князя, выяснять, что за трагедия произошла на вверенных им землях.
Тут же магов вызовут. И там уже может вскрыться мой секрет. А все из-за одного уродливого упыря. Убить его было самым разумным. Но как его убить? Это даже в книгах не так уж и легко. А в реальности еще сложнее. В общем, у нас образовалась дилемма.