Мари отошла от двери, прижалась спиной к стене и продолжила просто слушать разговор и собственное участившееся сердцебиение.
— Ты же еще помнишь, как из тебя выбивали Шеймаса, превращая тебя в нечто новое, в Саймуса? У меня, если честно, иногда встает от одних только воспоминаний.
Зроу злорадно заржали.
— А если она сама откажется от прошлого и признает себя аглом? — спросил у них Шеймас.
— Она? До нас дошел слух, что она с коготками. Вгрызается в горло. Да и запечатленная она. Просто так не сдастся. Придется ставить ей мозги на место. Ребята уже ждут. Хотят ее по кругу пустить. Каждый норовит трахнуть последнюю из палал.
Мари зажала рот ладонью и сползла на пол. Вслед за их откровением послышался смех-хрюканье, прекратившийся двумя тихими хлопками. Все стихло. Мари с трудом взяла себя в руки, подползла к двери и выглянула щель. Шеймас по-прежнему стоял у нижней ступени. В руке он держал светящийся бластер и молча смотрел на два обездвиженных тела у своих ног.
Мари вскрикнула, что вынудило его обернуться. Она подскочила на ноги и толкнула дверь. Увидев картину произошедшего целиком, Мари взревела:
— Ты убил их!!!
Шеймас молча сунул бластер за пояс и, вздохнув, склонился к одному трупу. Взяв его за ноги, он поволок его к машине, оставляя за собой кровавый след на песке. Мари затошнило. Отвернувшись, она скрестила пальцы и закрыла глаза. Шеймас засунул тела зроу в их машину, запрограммировал ее на дорогу и отпустил. Когда ее рев перестал быть слышен, он лопатой соскреб землю с кровью в ведро, куда-то его унес и спокойно вернулся к работе.
Мари затрясло от ужаса. То, с каким хладнокровием Шеймас убил этих двоих, наводило на весьма страшные мысли. Ему это не в новинку! Чтобы успокоиться, она решила побыть подальше от Шеймаса. Мари не боялась его, просто пока не была готова вновь заговорить с ним, несмотря на возникшие вопросы.
Мари хорошо помнила, как недавно стреляла по голограммам. Жестоко, но это было игрой. А Шеймас убил в реальности!
Мари полдня просидела в мастерской, тупо слушая капающую из подтекающего крана воду и звон металлических ударов во дворе. Очнулась она, когда на пороге появился Шеймас — грязный и мокрый. Мари вздрогнула. Он окинул ее хмурым взглядом, дошел до холодильника, вытащил оттуда какой-то пакет и снова ушел. Но с той минуты Мари стала чувствовать его рядом. Он будто оставил частичку себя в мастерской, и она поняла, что их души начали объединяться, как это было с Луисцаром. Мари обожгло адской болью. Ею был пронизан весь Шеймас — его тело, сердце, разум. Его истязали. Долго, мучительно. Он страдал за правду, страдал за свою расу, страдал за любовь к брату. А потом все прекратилось. Но Мари не видела, чтобы он сдался. Тогда почему от него отстали? Почему его оставили в покое?
Боясь лезть в его душу и не зная, с чего начать разговор после столь насыщенного дня, она до последнего не выходила из мастерской. Шеймас вернулся поздним вечером. Держа в руке подсвечник с горящей свечой, он негромко обратился к сидящей на сундуке Мари.
— Ужинать будешь?
— Что-то не хочется, — ответила она, вопреки тому, что уже почти двое суток ничего не ела.
— А фруктовый пирог будешь? С травяным чаем?
— Чт-то? — От услышанного Мари подавилась собственными словами.
— Идем, — Шеймас кивнул на дверь и развернулся.
Мари поднялась на непослушные ноги и пошатывающейся походкой двинулась за Полукровкой. Они обогнули коридор под лестницей и подошли к добротной двери, за которой их встретил другой — чистый, светлый и сухой коридор. По полу вилась красная ковровая дорожка. На стенах висели картины и канделябры. На подоконниках арочных окон стояли цветочные горшки с цветущими комнатными растениями. Шеймас шел, не останавливаясь. Мари старалась не отставать.
— Это западная башня. Каждую ночь окна и двери автоматически закрываются пуленепробиваемыми пластинами, — начал объяснять Шеймас и, проходя мимо сенсорной панели, быстро набрал на ней нужный код. Спустя секунду послышался шорох. Окна закрылись, окунув коридор во мрак. Раздались щелчки, чередой уходящие вглубь, и лампочки в канделябрах зажглись одна за другой. Вновь стало светло. Шеймас задул свечу, отставил подсвечник на этажерку около резной скамейки и пошел дальше. — Здесь три этажа. На первом кухня, столовая, туалет, ванная, прачечная, котельная. На втором и третьем комнаты. Это Гилья, — он открыл дверь в небольшую столовую, где невысокого роста служанка накрывала на стол.
— Здравствуйте, госпожа! — с улыбкой поприветствовала она Мари, и ее зеленая кожа стала еще зеленее.
— Гилья живет здесь, — пояснил Шеймас. — Она ухаживает за башней, за мной и за нашими питомцами. Мы называем их Стражами.
У Мари отвисла челюсть. Она пораженно уставилась на Шеймаса. Он молча повернулся к стене, где тоже была сенсорная панель с экраном, ввел еще один код и показал видео с камеры наблюдения в просторной подвальной клетке, вмещающей в себе нескольких огромных чудовищ, похожих на адских псов.
— Это что за церберы? — в ужасе спросила Мари, глядя, как те чавкают кусками мяса.
— Жизнь заставила завести, — ответил Шеймас и выключил панель. — Если не передумаешь покупать замок, то придется брать его вместе с Гильей и Стражами. Без них ты и дня здесь не протянешь.
Мари перевела озадаченный взгляд на служанку. Та, ничуть не смущенная, продолжала улыбаться.
— Присаживайтесь, а то остынет, — любезно сказала она, указывая на стол.
Шеймас сел во главе стола, а Гилья выдвинула стул по правую руку от него и пригласила Мари. Когда онаа села, кое-как натянув улыбку и кивнув служанке, та подставила им по чашке с теплой водой и подала полотенца. Они молча вымыли руки, после чего Шеймас ловко намазал хрустящий тост подтаявшим маслом и принялся есть. Гилья налила всем по порции супа и тоже села за стол.
— Как прошел день? — беспечно полюбопытствовала она.
Мари чувствовала себя напряженней с каждой новой минутой. Через силу она взяла ложку и зачерпнула ароматного супа.
— Плодотворно, — жуя, ответил Шеймас. — Я отправил Нэиму посылку с двумя трупиками. Так что скоро нас снова навестят.
— Наконец-то. А то как-то скучно стало, — грустно улыбнулась Гилья. — Давно я вам швы не накладывала.
Мари рефлекторно взглянула на оголенные руки Шеймаса, но никаких шрамов не увидела.
— Браслеты, — пояснил он, будто считав ее мысли. — Тебе только предстоит узнать, что такое быть узником Нэима.
— Не пугайте ее, господин! — погрозилась Гилья. — А вы не слушайте его, госпожа Мариэль! Если не встанете между господином Луисцаром и госпожой Лейсандрой, дадите им пожениться, то от вас отстанут. Вы кушайте-кушайте, я вкусно готовлю.
— А мясо для бульона берете в холодильнике мастерской? — спросила Мари, глядя в наполненную ложку и не решаясь есть.
Гилья нахмурилась, укоризненным взглядом уколола Шеймаса и ответила:
— В том холодильнике хранится еда для Стражей.
Мари повела бровями и с жертвенной осторожностью попробовала суп. Он действительно оказался очень вкусным. Она улыбнулась Гилье и активнее стала черпать из чашки.
— Завтра сошью вам пару платьев. Вы не переживайте, господин научит вас безопасности. Да и я вас не оставлю. Мне даже нравится ваша идея основать здесь отель. Когда Нэим убедится, что вы не намерены возвращаться, он успокоится. Вы только о господине Луисцаре и о накопителе ни с кем не говорите. И не проболтайтесь, что знаете губителей Палалии.
— Гилья, — сделал ей замечание Шеймас, — жуй молча.
— Простите, господин, — сникла та и, уткнувшись в свою тарелку, стала ужинать.
Мари с удовольствием съела суп, рагу и кусок пирога с чаем. Потом Гилья проводила ее в ванную комнату и вручила мягкое полотенце и халат.
— Не ущемляйте себя в воде и мыле. Купайтесь вдоволь.
Мари поблагодарила ее и полтора часа отмокала в теплой воде, смывая с себя пыль, грязь, пот и слезы. До покраснения натерев кожу так, что та скрипела чистотой, она влезла в халат, обернула голову полотенцем и вышла, запинаясь о длинные по́лы.
В коридоре, развалившись на кожаном диванчике, ее ждал усталый Шеймас.
— Думал, ты утопилась, — проворчал он. — Идем, провожу тебя в твою комнату.
Мари послушно поднялась с ним на третий этаж, где Шеймас ввел ее в очень уютную спальню с широкой кроватью и закрытым металлической пластиной балконом.
— Моя в конце коридора. Гилья этажом ниже. Будь добра, не шатайся по ночам по башне и не вопи.
Сказав это, Шеймас зашагал к себе. Мари вышла обратно в коридор и задержала его:
— Ничего не хочешь объяснить?!
— Нет.
— Они издевались над тобой?!
Он остановился, пару раз вздохнул и медленно обернулся.
— Что ты хочешь услышать? Что они лишили меня личности? Лишили целей? Лишили сердца и сострадания? Превратили в робота? Превратили в машину для убийства?
— Они сломили тебя, но не уничтожили! Я же чувствую! Тебе не плевать на нашу расу и не плевать на меня.
— Ошибаешься! — Шеймас развернулся и скрылся за дверью своей комнаты.
За спиной Мари появилась Гилья. Она принесла ей графин с водой и стакан.
— Он не признается, — произнесла она, входя в комнату. — Господин никогда не давит на жалость.
Мари тоже зашла и тихо прикрыла дверь.
— Он пережил страшные вещи, госпожа Мариэль.
— Расскажите, Гилья, — попросила она.
Та поставила воду на стол и, сев на стул рядом, сказала:
— Вам лучше присесть.
Мари повиновалась, опустившись на край кровати. Гилья выдержала недолгую паузу и ответила:
— Господин Саймус ждал вашего появления в Трейсе. Он знал, что головорезы Нэима переключатся на вас и забудут о нем. Но что-то случилось. Почему-то он не может выдать вас им. И этим навлекает на себя еще больше проблем.
«Запечатление», — догадалась Мари, подумав о том, что сама впервые в жизни выдерживает общество с таким человеком, как Шеймас. Только запечатление способно удерживать их, двух совершенно разных людей, рядом друг с другом.