Какое из многочисленных занятий вам сейчас интереснее всего?
С пятого класса я мечтала заниматься наукой, а с пятнадцати лет – литературой советского времени, тогда ее называли советской литературой. В то время у меня было о ней совершенно другое представление, но тяга – та же. Поэтому я больше всего люблю свои историко-литературные занятия. Но, к сожалению, жизнь в нашей стране не дает возможности только на них сосредоточиться. Я чувствую моральный диктат, родители нас учили: надо, говоря высокопарно, служить обществу, хотя отец понимал это по-своему. Поэтому приходится отвлекаться. Если бы, предположим такую фантастическую ситуацию, ко мне подошли двое мужчин и сказали: «Мариэтта, мы все берем на себя. Займитесь своей наукой», я просто встала бы перед ними на колени. И занялась бы только и исключительно литературой советского времени.
Дмитрий Крылов
«Мы без конца проклинаем товарища Цукерберга, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал в фейсбуке четыре миллиарда комментов и постов?» (С. Довлатов, почти).
Благодаря этому проклинаемому нами чудовищу по кличке FB некоторые из нас так подружились и сблизились (впрочем, иногда это оказывается иллюзией дружбы, но «…ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»), что даже если мы не встречались ни разу в жизни живьем, возникает ощущение (иллюзия), что мы знали друг дружку тысячу лет, что мы единочувственники.
Я не встречался с героиней моего сюжета в реальной жизни, только один раз во сне мы встретились как очень близкие друзья и крепко поцеловались, как мужчина и женщина, а так я знал ее, как и большинство из нас, обывателей, по публикациям и книгам, по Репутации, в ее случае она с прописной буквы. И вот что значит эта Репутация, один незначительный, но для меня выразительный и памятный пример.
Это было давно, в марте 2010 года, когда в сети появилось известное письмо-обращение, собравшее за 7 лет более 152 000 подписей. Подписывая, мы понимали, чем наше участие может обернуться. Это получилась перепись личных врагов.
Мне это аукнулось чувствительными отместками и занесением в серый список. Как-то вскоре вечером раздался звонок от сослуживицы, про которую мог бы сказать расхожей фразой: «Врет, как дышит». Разговор завела вроде как по душам. Я догадывался, но не был уверен о цели ее звонка. Но вскоре через невразумительность, несвязность разговора и паузы я вдруг отчетливо увидел, как она сидит в кабинете у серого кардинала и, растерянно поглядывая на него, ведет со мной разговор по громкой связи, увидел так отчетливо, как будто сидел рядом с ними.
И Остапа понесло. Не знаю отчего, но, предвосхищая ее вопросы, я стал отвечать ей намеренно откровенно. Какой-то азарт игры. Я видел их мимику, я угадывал следующий вопрос и… в общем, не в этом дело, я знал, что это за люди и их сущность. Тут удивительно другое. Когда эти дознаватели, после моих слов, как я оцениваю атмосферу в обществе, спросили меня, кого же тогда я считаю светлым человеком, я не задумываясь сказал Мариэтту Омаровну Чудакову. Повисла пауза, дознавательница не знала, кто это, и вопросительно посмотрела на старшего следователя, он замер на несколько секунд и одобрительно кивнул ей.
Остальное было, да и есть, не важно, главное тут, что даже этот нравственный… как бы это помягче… нет, не подберу, инстинкт самосохранения срабатывает, этот… о-о, нехороший человек, как бы сказал джентльмен удачи Василий Алибабаевич, – даже он оценил Великую Мариэтту Омаровну Чудакову, о которой в нашем фейсбуке сегодня написали сердечные и душевные слова и те, кто ее знал близко, и те, кто знал ее косвенно. В редкой нашей переписке я не обращался к ней по отчеству, потому что мы почти ровесники, но сейчас, следуя русской традиции, скажу: Мариэтта Омаровна, сударыня, Вы были лучом маяка, что указывал заблудшим или следующим в опасных скалистых водах, путь… так, стоп, звучит чуть комично, почти как «донна Роза, я почувствовал себя утомленным путником, который на склоне жизненного пути… узрел на озаренном солнцем поле… нежную, донна Ррроза!!! фиалку». И все же, донна Мариэтта, ясноглазая фиалка, таких маяков на побережье Нормандии и Бретани немало, но постепенно они, увы, затухают, однако свет их остается в нашей памяти, пока мы сами при памяти, он нам помогал и будет еще помогать ориентироваться в сумеречном промозглом пространстве. Не геройский герой одного такого маяка сказал: «Зима будет долгой, надо приготовиться». Вы нас, как могли, готовили и снаряжали, спасибо, дорогая.
Ирина Ковалева
Проводили сегодня Мариэтту Омаровну в последний путь. «Это маленький человек, который хотел осветить весь мир, это сгусток энергии», – так сказал, едва сдерживая слезы, Андрей Мосин, бывший «афганец», помощник и бессменный водитель, с ним Мариэтта Чудакова 25 лет ездила по стране, за которую она постоянно ощущала личную ответственность, огромную страну она всегда чувствовала за своей спиной. Символично, что отпевали Мариэтту Омаровну в старинном соборе Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, что на Миуссах. Это именно то, что Мариэтта Омаровна давала людям, просвещая их, специально для девятилетних детей писала книги по истории России. Уверенная в том, что все будет хорошо, несмотря ни на что, она наполняла своей Верой других, даря им Надежду. Она утверждала Любовь как главное в отношениях людей: помогала многим, работала в Комиссии по помилованию, везла вещи, продукты, лекарства, книги, все необходимое в детские санатории, детские и женские колонии.
Многие восприняли неожиданный, несправедливый уход Мариэтты Омаровны как личное горе, растерялись, озирая враз опустевший мир, но Мариэтте Омаровне это бы не понравилось: она была человеком действия, не признавала и не понимала уныния и бездеятельности. И это главный ее урок жизненной Мудрости – надо что-то делать, а дальше видно будет! Игорь Харичев рассказал сегодня, как Мариэтта Омаровна, обсуждая неизбежность конца человеческой жизни, переживала, как же она сама ТАМ будет – просто гулять и ничего не делать?!! Для нее это было совершенно невозможное состояние, она представить себе этого абсолютно не могла!
В прощальном слове священник напомнил всем, что необходимо живым молиться об ушедших, потому что те уже не могут ни молиться за себя, ни каяться: ТАМ нет покаяния, ТАМ только ВОЗДАЯНИЕ. За так или иначе прожитую жизнь.
Артем КомаровЧеловек не отсюда
Хочу поделиться с вами, дорогой читатель, фрагментами воспоминаний о Мариэтте Омаровне Чудаковой. Память человеческая во многом фрагментарна, мои страницы воспоминаний лишний раз подтверждают этот несложный тезис.
Итак, в моей жизни, да и литературной биографии, было, признаться, три Чудаковых: это Сергей Иванович Чудаков, поэт, и его не менее талантливые однофамильцы, – семья Чудаковых – Александр Павлович и Мариэтта Омаровна. Первого я хорошо знал из устных рассказов и книги Льва Георгиевича Прыгунова, а про Чудаковых я услышал, кажется, сначала из книг.
Собственно, говоря, роман – «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова был и остается честной попыткой взглянуть на события внутри страны и разглядеть в них мир отдельно взятой семьи и, возможно, человека. Как говорила сама Мариэтта Омаровна: это – «роман-идиллия». «Раскрытие окна, свежий ветер. Такого нет сейчас. Это счастливая книга, книга о счастье, вопреки всему…», – эти, так и не опубликованные слова приводила Чудакова в предисловии к роману своего мужа с поэтическим названием «Ложится мгла на старые ступени». Великий ли это роман или нет, судить не мне, но свой след в моей памяти он оставил. И это факт.
К сожалению, А.П. Чудакова я не знал, не привелось… А с его замечательной супругой Мариэттой Омаровной история была немножко другая…
Мне всегда казалось, что Мариэтта Омаровна – человек не отсюда. Доктор филологических наук, литературовед, педагог, она была немножко отстраненной, не от этого века. В этом плане она несколько оправдывала свою фамилию – «Чудакова». В то же время она была связующей ниточкой с культурой 60-х, 70-х, 80-х. Пообщавшись с ней, ты понимал, почему она такая свободная, волевая, и тебе хотелось хоть в чем-то походить на нее, на людей ее времени и окружения. Для многих она была и остается учителем, гуру, феноменально образованным человеком.
Мне рассказывали, что во времена, когда бастовали водители грузовиков из-за нововведенной системы «Платон», Мариэтта Омаровна приходила к ним читать лекцию про Александра I. Абсолютно бесплатно! Вы можете себе такое представить в XXI веке? Это был всего лишь маленький пример гениальных, геройских поступков, коих в ее жизни не счесть…
Не могу сказать, что мы были очень хорошо знакомы. Однако приведу несколько интересных, с моей точки зрения, случаев и жизненных эпизодов тех лет.
Однажды Мариэтта Омаровна услышала от меня, что критик Лев Аннинский рекомендует мне поступать в Литинститут, зная, что я пишу стихи. Она согласилась с этим напутствием – образование никогда не бывает лишним.
Принимая во внимание мое стихосложение, мои «столбцы», она выделяла из всех стихотворений стихотворение «Про лето»:
О, Господи, а я ли это?
Грущу, сижу, смотрю в окно
И в мыслях думаю про лето.
Про лето думаю одно.
<…>
И далее:
А солнце южное в июле!
А осы в яблонях в саду!
Закаты. Стол. Напереули,
Наполнят светом пустоту.
<…>
Возможно, это стихотворение рисовало не только мой повседневный быт, но и быт семьи Чудаковых. Она любила, и знала толк в поэзии. Это мое стихотворение ей нравилось, и мне это приятно. Ее отношение к молодым было уважительным и товарищеским.
Или она еще любила вот эти мои стихи:
<…>
Когда последний в землю упадет боец,
Когда нам успокоит сердце, брат, свинец