Марина любила лежать на воде вот так: раскинув руки, вытянув ноги и без усилий балансируя на волнах. Уши заливала вода, но ей нравилось ничего не слышать, кроме собственного дыхания. И даже оно мешало – не слышать бы вовсе ничего, раствориться среди этих волн. Иногда Марина открывала глаза: сначала безумно слепило солнце, но потом она привыкала и могла подолгу рассматривать бесконечное синее небо. Облака плыли неспешно и величаво, и таким спокойствием веяло от этого важного шествия, что Марина, казалось, могла наблюдать за ним часами. Покой, тишина и бесконечное синее небо.
Раз или два она пыталась остаться в этом покое навсегда – окунуть голову в волны, да вдохнуть поглубже. И ничего уже не разлучит Марину с неслышным плеском волн и этим нереально красивым небом.
Но ей всегда не хватало духу.
– Осторожней! – гулко вскрикнул кто-то над головой.
Тогда же Марина почувствовала, что солнце от нее загородила чья-то тень – пришлось открыть глаза, перевернуться на живот и сделать вид, что у нее все хорошо.
– Все в порядке, – приветливо заверила она девушку в лодке, что отвлекла ее от мыслей о небе, – я хорошо плаваю, не волнуйтесь.
А про себя подумала, что незнакомке и самой стоит подумать о безопасности, а не сидеть вот так на борту старенькой лодки. Хлипкая посудина и так уже накренилась под угрожающим углом. Девушка была одета в сарафан с легкой юбкой, украшенный голубым цветочным принтом. Волосы ниже плеча волнистые, светло-русые. На груди брошка в виде морской звезды – символика отеля, такие продают в холле.
Девушка в ответ тоже улыбнулась:
– И все-таки осторожней: здесь водовороты, человека затянет в несколько секунд, ахнуть не успеете. Уже несколько погибло.
Слова о чей-то смерти на этом самом месте ничуть не напугали Марину, она только повернулась в строну берега, проверяя, так ли уж далеко отплыла.
– Здесь всего-то метров десять от пляжа, – ухмыльнулась она.
Девушка не ответила.
Марина обернулась к ней – лодка была пуста. Марина даже подплыла ближе и заглянула внутрь: в днище пробоина, воды натекло уже порядочно… Самой девушки и каких-либо следов ее здесь пребывания нет.
– Эй… – севшим голосом позвала Марина.
Не сразу сообразив что случилось, она принялась вглядываться в темную воду: вот идиотка, еще других поучает, а сама из лодки умудрилась вывалиться!
И действительно – у самых своих ног она увидела юбку того самого сарафана в голубой цветок. Ткань парила в воде, касаясь кожи Марины. Она действительно хорошо плавала, так что, не раздумывая, набрала в легкие воздух и нырнула.
Здесь и правда было глубоко, чего Марина не ожидала: темная вода не позволяла разглядеть дна, а край платья, который маячил совсем близко, буквально в паре сантиметров от пальцев, никак не удавалось схватить. Когда все же удалось поймать ткань, Марина отчаянно потянула ее на себя, но вода не пускала. Отчаявшись и плача от собственного бессилия, Марина чувствовала, что воздуха ей уже не хватает, что вода заполнила и рот, и нос. Из последних сил она ухватила ткань в другом месте, и в ту же секунду острая игла впилась ей в ладонь.
Боль отрезвила, вернув острое желание жить.
Отпустив ткань, Марина сделала несколько взмахов руками и всплыла на поверхность. Держась за борт все той же лодки, она плакала, кашляла и пыталась восстановить дыхание.
Отдышавшись, огляделась по сторонам: вокруг по-прежнему ни души. Разжав ладонь, в которую до крови впилась игла, она поняла, что это брошка ее уколола. Брошка мертвой девушки. Но первое, что бросилось Марине в глаза – это надпись на ней. На брошках, что продают в отеле, было выгравировано «Черное море-2012».
На этой же – «Черное море-1998».
Необъяснимое чувство страха, пробежав холодком по спине, овладело Мариной. Она боялась отпустить борт лодки, боялась взглянуть в воду и боялась даже дать волю мыслям.
Несколько больших гребков руками, три минуты безостановочного плавания – и Марина, наконец, почувствовала ступнями ракушечный берег пляжа. Отдыхающие загорали, кто-то плескался в воде, и совсем никто не обращал внимания на Марину. Лишь парень лет двадцати пяти с солнечными очками на глазах стоял на берегу, обратив к ней лицо. Заметив, вероятно, что Марина не в себе, он подошел, взял за руку и помог выйти из воды, потому что Марину качало, будто в шторм на палубе, а бьющие под колени волны норовили свалить с ног.
– Все в порядке? – спросил он. – На вас лица нет, будто привидение увидали.
– Привидение… – эхом повторила Марина и снова разжала ладонь с брошкой.
– Откуда это у вас? – Мужчина поднял на лоб солнечные очки, внимательно разглядывая брошку, а потом перевел взгляд на Марину. У него были невероятного цвета глаза – густо-синие, словно море в самой глубокой его точке.
– Там… там была девушка. Она утонула…
– Девушка со светлыми волосами и белом платье? – в синих глаза появилась тревога. Он устремил взгляд вдаль, а потом обратился к Марине официальным тоном:
– Не заплывайте больше так далеко, здесь местами глубина до десяти метров.
Развернулся и пошел прочь.
Марина даже опешила:
– Подождите… А девушка?
Он остановился и снова посмотрел на Марину. По всему было видно, что не расположен говорить, но, видимо, сжалился:
– Вы, наверное, в первый раз в наших местах? Обычно всем туристам прежде всего рассказывают нашу легенду.
– Какую легенду? – поежилась Марина.
– Это было, как говорят, в конце девяностых. Курортный роман. Она – студентка из Москвы, он молодой аспирант, тоже москвич. А встретились здесь. Через три дня заканчивался его отпуск, а он впервые встретил ее – здесь, на берегу. Она была в белом сарафане в голубой цветок. Парень и девушка поняли, что искали друг друга всю жизнь, но ему нужно было уезжать, а у нее отпуск только начался. В день отъезда она подарила ему брошку – символику гостиницы, а он предложил пожениться, как только она вернется в Москву. Девушка согласилась.
– А потом? – Марина уже понимала, что ничем хорошим эта история не закончилась.
– Она так и не позвонила ему. Он искал ее в Москве и только спустя годы выяснил, что она утонула тем летом. Здесь, в десяти метрах от берега. Плавала и не заметила компанию подвыпивших студентов в лодке, которые случайно ударили ее веслом по голове. Студенты пытались ее вытащить, но… тело так и не нашли потом.
– Я видела ее… – неслышно прошептала Марина.
– Ее многие видят. Не берите в голову: у каждого курорта есть подобная легенда. Как вас зовут?
– Марина, – машинально ответила она.
– А меня Максим. Хотите, я провожу вас в отель?
Он смотрел на Марину своими синими глазами и тепло улыбался. Высокий, загорелый, в меру мускулистый. Картинка, а не парень. Марина подумала, что ей следует позволить ему проводить себя, позволить угостить ужином, и позволить остаться с собою на ночь. Но где взять сил для этого?
Душа Марины была выжжена дотла, чувствовать ей было уже нечем. А имитация чувств, фальшь, притворство – всегда были противны Марине.
– Спасибо, не нужно, – мягко отвела она его руку, заботливо протянутую.
Ужинать Марина не стала, сразу поднялась в номер.
Отель был некогда санаторием. В девяностые его выкупил кто-то, кто имел для этого средства, подкрасил, обставил дешевой, но приличной мебелью и назвал отелем. Но советский дух отсюда было не вытравить ничем. Именно он, этот дух, в лице горничных бесцеремонно вваливался с двенадцати до двух каждый день в комнату и начинал уборку, не замечая табличек «Не беспокоить» на двух языках. Именно он подкладывал чьи-то волосья в котлеты, и он выпускал по ночам тараканов гулять по номеру. И, без сомнений, именно он заставлял протекать все краны в гостинице так, что к вечеру в ванной на полу образовывалась лужа, которую Марине приходилось подтирать. Самой, потому что горничных, разумеется, после двадцати часов найти было уже невозможно.
Приняв душ и в очередной раз приведя в порядок ванную, Марина выключила свет в номере и легла на нерасправленную кровать. Она не стала задергивать шторы – ей нравилось наблюдать, как солнце медленно плавится в морской глубине, окрашивая все побережье медным цветом. Марина снова раздумывала, для чего она приехала сюда. Отдохнуть? От чего?.. Будучи его женой, она никогда не работала, только и делала, что отдыхала. Он и в этот раз предлагал организовать ей первоклассный отпуск. Наверное, надеялся таким образом загладить вину за то, что ушел к другой.
– Мы давно уже с тобой расстались, Мариша, разве ты не заметила? – сказал он напоследок. – Да мы всегда только числились парой. Неужели ты действительно не знала, что у меня кто-то есть? Не верю. Прощай, ты тоже когда-нибудь будешь счастлива. Останемся друзьями?
– Конечно, – улыбнулась Марина, – останемся друзьями. Ты знаешь, я ведь тоже… недавно встретила человека. В пятницу мы уезжаем с ним на Черное море.
Она сказала это и внимательно смотрела в его глаза – надеялась, что в них вскипит ревность, и… Нет, его взгляд только просветлел. Он широко улыбнулся и поспешил обнять Марину:
– Я так рад, Мариша, так рад!
А потом он ушел.
Марина до сих пор помнила, как спокойно закрыла за ним дверь, как села в его любимое кресло, подобрав по себя ноги, и включила телевизор. В душе было пусто. Все ее надежды, мысли, радости были о нем. Вся ее жизнь было посвящена ему. С его же уходом у Марины не осталось ничего, кроме съедающей изнутри пустоты.
Как он мог?
Ведь она любила его так сильно, что даже детей не хотела, чтобы не тратить свое внимание ни на кого-то еще. А теперь у нее ничего нет.
Она не проронила ни слезинки. Ни разу. Просто поняла, что отныне ей незачем жить.
***
На следующее утро Максим нашел ее в ресторане отеля и подсел к столику.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – отозвалась Марина.
Она снова окинула его оценивающим взглядом: хорош, даже очень. И, как ни странно, его общество ей не противно. Допивая кофе под его ласковым синим взглядом, Марина думала о том, что ей все еще страшно отдавать себя в пучину моря. Страшно бросать все, не попробовав жить без него.