м порядке в объемную тетрадь, где он подробно рассказывает о своей жизни в Борисоглебском переулке, по-новому освещают жизнь Цветаевой в голодном 1921 году. Из этих документов видно, что Борис Бессарабов стал серьезной опорой в ее тяжелом быту. Будучи комиссаром инспекции железнодорожных войск, он совершал поездки с запада на юг по стране. У него был приличный по тем временам паек, которым он делился с Мариной и ее дочкой Алей; в дороге Бессарабов обменивал вещи на продукты, и делал он это не только для Цветаевой, но и для семьи Бориса Зайцева, художника Крымова и семьи Добровых. Борис оказал Марине Ивановне неоценимую услугу: помог выехать из голодного Крыма в Москву сестре Анастасии с сыном. Он сделал для них пропуск, а затем устроил Анастасию на работу в литературный кружок при ЦУПВОСО.
Московский круг общения Ольги Бессарабовой сложился благодаря старшей подруге и наставнице Варваре Григорьевне Малахиевой-Мирович, писательнице, поэтессе, театральному критику. У нее с Бессарабовыми было дальнее воронежское родство, через отчима Ольги и Бориса — Ивана Васильевича Соловкина. Но главное, она нежно полюбила Ольгу, когда та была еще маленькой девочкой, и с удовольствием открывала перед ней мир литературы, искусства, театра. Именно Варвара Григорьевна внушила Ольге Бессарабовой необходимость вести дневники, а так как их жизнь очень долго проходила рядом, то вся литературная и художественная среда стала для них общей. Варвара Григорьевна привела Ольгу и Бориса в дом своих друзей — Добровых, где рос сначала с бабушкой, а затем с тетей маленький сын Леонида Андреева — Даниил.
В.Г. Малахиева-Мирович родилась в Киеве в 1869 году и прожила долгую жизнь — до 1954 года. С самых юных лет Варвара Григорьевна (Вава — так называли ее дома) была близко связана с семьей философа Льва Шестова; он делал предложение ее старшей сестре Анастасии, но брак не состоялся. (Возможно, это потрясение вызвало у нее тяжелое психическое заболевание, свои дни Анастасия закончила в 1919 году в клинике для душевнобольных.)
Варвара Григорьевна в начале века работала в беллетристическом отделе журнала «Русская мысль», писала рецензии, очерки, обзоры. В декабре 1909 года она побывала в гостях у Льва Толстого и взяла у него большое интервью. Ее записки «В Ясной Поляне» опубликованы в № 1 журнала «Русская мысль» за 1911 год и в Сборнике воспоминаний о Л.Н. Толстом (М., 1911).
Она же помогла Льву Шестову встретиться с Львом Толстым. Еще в 1900 году Шестов послал писателю свою книгу «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше», и 2 марта 1910 года навестил Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Варвара Григорьева дружила с Е. Гуро, М. Пришвиным, А. Волынским, Е. Лундбергом. В киевских и петербургских газетах и журналах в начале XX века постоянно выходили ее театральные рецензии, критические статьи о живописи и литературе. Всю жизнь день заднем писала стихи, очень неровные, однако среди них есть те, что составили сборник «Монастырское»[4]. Среди работ Варвары Григорьевны — перевод с английского (совместно с М.В. Шиком) книги У. Джеймса «Многообразие религиозного опыта» (М., 1910), которую она преподнесла Л.Н. Толстому, когда была у него в Ясной Поляне. Ближайшей подругой В. Г. Малахиевой-Мирович и Льва Шестова многие годы была актриса МХАТа Надежда Бутова.
В 1916 году в Москве Варвара Григорьевна собирала философско-артистический кружок «Радость», куда входили дети ее друзей — Нина Бальмонт, Алла Тарасова, Ольга Ильинская (сестра Игоря Ильинского), Татьяна Березовская (дочь Льва Шестова), Олечка Бессарабова, сын Веры Зайцевой от первого брака Алексей Смирнов (был расстрелян в ноябре 1919 года) и многие другие.
В 1918–1919 годах, спасаясь от голода и Гражданской войны, Варвара Григорьевна, Татьяна Скрябина с тремя детьми и Лев Шестов с двумя девочками оказались в Киеве и поселились в большой квартире Даниила Балаховского (зятя Льва Шестова), уехавшего незадолго до этого за границу. Лев Шестов в это время выступал в Киеве с докладами, лекциями, читал курс истории, древней философии в Народном университете, работал над статьями, вошедшими в сборник «Власть ключей». Однако представители постоянно сменяющихся властей пытались выселить и даже арестовать всю компанию. Тогда возникла идея «Скрябинского общества», участниками которого стали называть себя все живущие в этой квартире. Реквизировать квартиру не решались ни красные, ни белые. Осенью 1919 года Лев Шестов с семьей уехал в Крым, а затем через Францию — в Швейцарию. Варвара Григорьевна с Татьяной Скрябиной, потерявшей в результате несчастного случая в Киеве любимого сына Юлиана, отправилась сначала в Ростов, а затем в Москву. Татьяна Скрябина с дочерьми поселилась на Арбате в доме своего покойного мужа, где вскоре умерла от тяжелой болезни. Здесь проходили их встречи с Мариной Цветаевой, их недолгая, но очень яркая дружба.
Все эти сюжеты из дневников и писем Ольги Бессарабовой делают их новым источником в историко-литературных исследованиях. Но не только документальная основа привлекает внимание к дневникам; перед нами проходит жизнь замечательной девушки начала XX века, воспитанной на лучших образцах мировой культуры, исполненной сочувствия и любви ко всем, с кем сводит ее судьба. В 1921 году летом она по собственному почину идет работать санитаркой в холерный барак, чтобы облегчить страдания своих земляков. А ведь незадолго до этого в феврале 1920 года в Воронеже умерла от тифа ее мать. На руках остался тяжелобольной отчим. В самые трагические моменты в Ольге Бессарабовой побеждало безграничное доверие к жизни, она сохраняла стойкую уверенность, что кроме смерти ничего страшного с ней случиться не может.
В 1921 году Варвара Григорьевна и Ольга Бессарабова поселились в Сергиевом Посаде в доме Голубцовых. Тогда там жили Флоренские, Мансуровы, Олсуфьевы, Челищевы, Истомины и др. Варвара Григорьевна преподавала в педагогическом техникуме, а Ольга там училась. Жизнь Ольги круто изменилась в 1927 году, когда она вышла замуж за историка, будущего академика Степана Борисовича Веселовского. Еще в 1917 году под его началом она работала в Московском земском архиве. В те дни Ольга ходила на работу по московским улицам, где видела сначала мартовские демонстрации счастливых и свободных граждан, а затем, в ноябрьские дни, когда город все больше погружался в хаос, на улицах появились совсем другие лица — неодухотворенные, мрачные, злые. Тогда она пришла к Веселовскому, в то время уже известному историку, с очень важным для нее вопросом: «Что же будет с Россией?» Ей надо было понять, как жить дальше, на что надеяться. Он ответил ей поразительно точным и абсолютно безнадежным прогнозом — его ответ Ольга записала в своем дневнике.
В 1927 году совершенно случайно они встретились на Театральной площади возле Большого театра. Степан Борисович предложил Ольге стать его женой, и она согласилась. С этого времени она полностью подчинила жизнь интересам семьи и делу своего мужа.
В.Г. Малахиева-Мирович, которая не умела в одиночку справляться с бытовыми сложностями, нашла пристанище в доме актрисы Аллы Тарасовой. В годы юности в Киеве ее связывала дружба с гимназической подругой Нилочкой Чеботаревой — Леониллой Николаевной, потом Варвара Григорьевна стала близким другом всей ее семьи. Аллу Тарасову она воспитала и привела в театр. Привязанность к семье Тарасовых была у нее столь велика, что, получив долгожданную комнатушку в коммуналке, она отдала ее их родственнице, а сама жила в квартире Аллы за занавеской на кухне. Но часто ей было нестерпимо оставаться в благополучном тарасовском доме, где она могла услышать в свой адрес какое-нибудь брезгливое слово. И тогда — в старом плаще, стоптанных ботинках — Варвара уходила бродить по Москве в поисках ночлега. Среди тех, кто любил ее и всегда старался накормить и обогреть, были Олечка Бессарабова и семья Добровых.
Семья Добровых, о которой подробно вспоминают Борис и Ольга Бессарабовы, была знаменита в московской литературной среде с конца XIX века. Род Велигорских, к которому принадлежали жена Ф.А. Доброва Елизавета Михайловна и ее сестры Екатерина и Александра, ведется по линии отца от древнего польского дворянского рода, а по линии матери, Ефросиньи Варфоломеевны (Бусеньки), — от Варфоломея Григорьевича Шевченко, троюродного брата Тараса Шевченко, чем он очень гордился.
У Ефросиньи Варфоломеевны было еще два сына — Петр и Павел, с ними юный Леонид Андреев вместе учился в орловской гимназии. Благодаря братьям он попал в дом Добровых, о котором писал редактору-издателю B.C. Миролюбову: «…не будь на свете этих Добровых, я был бы или на Хитровке, или на том свете — а уж в литературу не попал бы ни в коем случае»[5].
Леонид Андреев стал ухаживать за юной Шурочкой Велигорской. Венчались они 9 февраля 1902 года в церкви Николы Явленного на Арбате. Первым родился в декабре их сын Вадим. Он тоже очень любил дом Филиппа Александровича Доброва, о котором спустя годы писал в мемуарах: «…дядя Филипп по всему складу своего характера был типичнейшим русским интеллигентом, — с гостями, засиживавшимися за полночь, со спорами о революции, Боге и человечестве. Душевная, даже задушевная доброта и нежность соединялись здесь с почти пуританской строгостью и выдержанностью. Огромный кабинет с книжными шкафами и мягкими диванами, с большим, бехштейновским роялем — Филипп Александрович был превосходным пианистом — меньше всего напоминал кабинет доктора. Приемная, находившаяся рядом с кабинетом, после того как расходились больные, превращалась в самую обыкновенную комнату, где по вечерам я готовил уроки. В столовой, отделявшейся от кабинета толстыми суконными занавесками, на стене висел портрет отца, нарисованный им самим. На черном угольном фоне четкий, медальный профиль, голый твердый подбородок — Леонид Андреев того периода, когда он был известен как Джемс Линч, фельетонист московской газеты "Курьер". В доме было много мебели — огромные комоды, гигантские шкафы, этажерки. В комнате, где я жил вмес