Помимо расписки «о неразглашении», каждому в доходчивой форме разъяснялось, что за любую оплошность с его стороны во время командировки за рубеж пострадают родные. Под «оплошностью» подразумевались в первую очередь предательство и, конечно же, плен. Ничего удивительного, что советские «добровольцы» боялись плена больше самой смерти.
Правда, то ли по недопониманию, то ли по наивности, все прибывавшие на испанскую землю «специалисты» были словно сиамские близнецы, а потому – узнаваемы с первого взгляда. «Органы», отвечавшие за отправку «добровольцев» в Испанию, явно переигрывали, и встречавшие вновь прибывших были немало озадачены, когда с причалов сходили десятки мужчин и женщин в одинаковых тёмно-синих комбинезонах-«моно» на металлических «молниях». Некоторые пытались, правда, совсем уж «замаскироваться», накинув на голову кокетливый берет, только от этого больше испанцами отнюдь не становились, скорее – наоборот, этакими испанцами наизнанку. И хотя местным было не до смеха, порой при виде всей этой публики они начинали хохотать…
Всеми советскими «добровольцами», в том числе советниками, руководил Главный военный советник. Таких с 1936 по 1939 год в Испании сменилось три.
В августе 1936-го на поезде «Москва-Париж» во Францию прибывает легендарный советский разведчик Ян Берзин.
Ян Карлович Берзин (Петерис Янович Кюзис) (1889–1938) (он же – «генерал Гришин», «Доницетти»). С марта 1924-го по апрель 1935 года – начальник 4-го (разведывательного) управления штаба РККА. Именно им была создана легендарная советская военная разведка (среди лучших учеников Яна Берзина – Рихард Зорге и Леопольд Треппер).
Без труда перейдя испано-французскую границу, Берзин оказался в Испании. Быстро установил прекрасные деловые отношения с главой испанского правительства Ларго Кабальеро и прочими «товарищами». Заслугой Берзина с полным правом можно считать хорошо организованную в ноябре 1936 года оборону Мадрида, в результате чего было, наконец, остановлено стремительное наступление мятежников. Кроме того, под руководством Яна Берзина и его окружения в лице советников в марте 1937-го республиканцами была блестяще проведена так называемая Гвадалахарская операция.
В ходе последней войска итальянского корпуса (куда, кстати, входили такие боеспособные дивизии, как «Голубые стрелы», «Литторио» и «Чёрные стрелы») только убитыми потеряли полторы тысячи солдат и офицеров, чуть меньше оказалось в плену. 65 пушек, 500 пулемётов, 3 000 винтовок, 10 танков и 200 машин – таковы оказались трофеи республиканцев. Захваченные «дефицитные» патроны исчислялись миллионами, а снаряды – десятками тысяч.
Больше всех итальянцам досаждала авиация: воздух был усеян советскими истребителями и бомбардировщиками. За штурвалом каждого сидел опытный лётчик-«доброволец».
Из дневника убитого итальянского офицера: «Все испанцы стоят друг друга. Я бы им всем дал касторки, даже этим скотам фалангистам, которые только и знают, что есть и пить за здравие единой Испании. Всерьёз воюем только мы – итальянцы»[57].
Григорий Михайлович Штерн (1900–1941) (он же – «Григорович»). В 1929–1936 гг. находился в распоряжении наркома по военным и морским делам (с 1934 года – наркома обороны СССР) для особо важных поручений.
В бытность генерала Штерна в Испании силами Восточного (Арагонского) фронта республиканской армии была проведена наступательная Теруэльская операция (декабрь 1937-го – январь 1938 года). Целью операции являлась ликвидация так называемого теруэльского плацдарма франкистов, через который те планировали, выйдя к Средиземному морю, начать очередное наступление на Мадрид. В результате блестяще проведённых боевых действий в крайне сложных погодных условиях (при двадцатиградусном морозе и метели) в районе Сан-Блас в окружении оказалась восемнадцатитысячная группировка противника. Несмотря на то что «кольцо» мятежникам всё же удалось деблокировать, а переходящий из рук в руки городок Теруэль так и остался за франкистами, эти действия заметно подняли боевой дух республиканцев, не говоря уж о том, что очередной штурм Мадрида был отложен на неопределённое время.
Генерал Кузьма Максимович Качанов (1901–1941), в отличие от двух первых, в должности Главного военного советника был скорее номинально, поскольку на его долю выпало несчастье присутствовать при заключительном акте испанской трагедии. При Качанове из числа советских «добровольцев» на испанской земле остались единицы, остальные были отозваны домой. С последней партией «добровольцев» покинул Испанию и Главный военный советник…
Кузьме Максимовичу было непросто наблюдать разгром республиканцев. Чего стоила одна Каталонская операция (декабрь 1938-го – февраль 1939 года), вылившаяся в форменную резню. За 24 дня ожесточённых боёв в Каталонии общие санитарные потери республиканцев (убитые, раненые и попавшие в плен) составили почти 70 000 человек! Большие потери понёс и противник, правда, значительно меньше – что-то около сорока тысяч…
Контрнаступление республиканцев под Эстремадурой в начале января 1939-го уже ничего не могло изменить. Это конец, понимал генерал Качанов, испанская революция обречена…
В 1941 году Качанов командовал 34-й армией, принявшей участие в контрударе войск Северо-Западного фронта под Старой Руссой. Однако под ударами превосходящих сил противника его армия была вынуждена отойти в район Демянска. Обвинённый Л. Мехлисом «в потере управления войсками и в преступном бездействии», командующий был арестован и в сентябре 1941 года Военным трибуналом Северо-Западного фронта приговорён к высшей мере наказания[58].
Главные военные советники в Испании находились в тесном взаимодействии с нашими советниками в различных службах Генштаба республиканской Народной армии. Так, при начальнике Генерального штаба Висенте Рохо сменилось пять советских советников, самым известным из которых был Кирилл Мерецков («Петрович»).
Штаб ВВС пережил девять советников, среди которых был и Яков Смушкевич («Дуглас»). (Дважды Герой Советского Союза. В 1941 году будет арестован и расстрелян.) Именно под его руководством осенью 1936 года республиканская авиация отстояла Мадрид. Из четырёх советников штаба артиллерии наиболее значимой фигурой являлся Николай Воронов («Генерал Вольтер»), наладивший артиллерийскую оборону испанской столицы в ноябре 1936 года.
При командующих фронтами также имелись советники из советских «спецов». Среди девятнадцати фронтовых советников были будущие советские полководцы Родион Малиновский («Малинно»), Павел Батов («Паблито»), Михаил Шумилов («Шилов»), Митрофан Неделин («Педро») и др. А замыкали всю эту «цепочку» советские лётчики, танкисты, моряки и прочие «добровольцы»…
На ум приходят слова старой советской песни: «Комсомо-о-ольцы… доброво-о-ольцы…» Придётся уточнить: комсомольцев в Испанию не брали – исключительно коммунистов.
По мере того как раскручивался маховик Гражданской войны, становилось понятно, что этой братоубийственной бойне суждено будет стать самой кровопролитной за всю испанскую историю.
24 апреля 1937 года навсегда останется траурным рубцом в памяти каждого жителя Пиренеев. В тот день самолёты «Легиона Кондор» сровняли с землёй городок Герника (Страна Басков). Только погибшими оказалось 1645 человек – старики, женщины, дети. Счёт раненым шёл на тысячи.
Незадолго до этого пятидесятитысячная Северная армия генерала Мола, сломив сопротивление местного населения, овладела столицей басков – городом Бильбао. С независимостью данной территории было покончено. Тысячи жителей когда-то мирного региона нашли свою смерть на полях сражений.
«Легион Кондор» порой не оставлял от испанских городков Валенсии камня на камне. При бомбёжках Барселоны, например, сравнивались с землёй целые кварталы. Погибшие исчислялись сотнями, раненых никто не считал, не того было – спасали…
Через две недели после бомбардировки Герники в результате франкистского мятежа в Барселоне в пятидневных уличных боях погибло девятьсот человек. После этих событий прежнее республиканское правительство Кабальеро было распущено, а вновь избранное, которое возглавил Хуан Негрин, оказалось полностью прокоммунистическим.
13 мая 1937 года были расстреляны четыреста республиканцев – солдат и офицеров из состава Толедского фронта, обвинённых в измене.
С каждым днём росла обоюдная ненависть противоборствующих сторон, показателем которой во все времена являлось отношение к пленным. Надо сказать, республиканцы по жестокости ничуть не уступали противнику.
Так, в одном из боёв под Теруэлем была захвачена группа разведчиков-фалангистов, над которыми была учинена форменная расправа. Известно, что тяжело раненому добровольцу, бывшему юнкеру Александру Куценко (киевлянину по рождению), во время пыток отрезали половые органы, после чего голову разбили о камень[59].
15 марта 1938-го, в разгар так называемой Арагонской операции, в районе Альканьиса части 11-й пехотной дивизии (командир – подполковник Энрике Листер) разбили колонну франкистов. Жестокость, проявленную тогда республиканцами в отношении пленных офицеров, позже осудили даже в Мадриде. Подчинённые Листера выстроили пленников в так называемую «цепочку» (голова к голове) и устроили друг с другом некое состязание, победителем в котором стал тот, кто с одного выстрела пристрелил наибольшее количество узников – три. Одним словом, садистская оргия…
28 октября 1938 года в Барселоне состоялся прощальный парад интернациональных бригад. Добровольцы покидали Испанию. Это должно было стать для страны первым шагом к окончанию войны. Оповестив об этом весь мир, отныне республиканское правительство Негрина вынуждено было уповать лишь на собственные силы. «No pasaran!» – гневно кричали испанцы, из глаз которых лились слёзы.