К слову, именно она по поручению Эфрона следила за сыном Троцкого, Львом Седовым, когда на того готовилось покушение. В 1938 году сын Троцкого, как уже говорилось, «случайно» умрёт от приступа аппендицита.
Из заявления адвоката Льва Седова после его смерти:
«Установлено, что ГПУ поселило в середине 1936 года по соседству с домом Льва Седова, в доме № 28 по улице Лакретель (а он жил в № 26), бригаду своих агентов: Сергея Эфрона, Смиренского, Дюкоме, Штайнер… которые следили за ним, следуя за ним по пятам, пока некоторые из них не были арестованы в сентябре 1937… Эта бригада устроила Седову преступную западню в январе 1937 года в Мюлузе… Лев Седов избежал её лишь благодаря тому, что его переезд был отложен»[84].
Вальтер Кривицкий:«Я вновь встретил Райсса в Париже, куда поехал в июле для встречи с моими агентами. В 7 часов вечера в субботу 17 июля у меня было свидание с ним в кафе „Вебер“, длившееся несколько минут. Ему хотелось поговорить со мной подольше, и, очевидно, это было для него чрезвычайно важно. Мы договорились, что он позвонит мне в 11 на следующее утро, и мы договоримся о встрече. Я остановился в отеле „Наполеон“.
Два часа спустя я получил срочное извещение от моей парижской секретарши Мадлен, где мне предлагалось встретиться со Шпигельглассом, помощником начальника Отдела контрразведки ОГПУ, который был направлен Ежовым в Западную Европу с сугубо секретной миссией.
Я встретил Шпигельгласса на территории Всемирной выставки и сразу же заметил, что случилось нечто необычное. Он вытащил два письма, которые в тот день Райсс передал Лидии Грозовской, агенту ОГПУ при нашем торгпредстве в Париже, для отправки в Москву. Райсс был уверен, что его письма не будут вскрыты во Франции. Он не знал, что находится под подозрением и что у Шпигельгласса были неограниченные полномочия. Шпигельгласс вскрыл оба письма. Ежов дал ему полное право проводить чистку зарубежных служб и ни перед чем не останавливаться, даже перед возможным похищением или убийством подозреваемых агентов.
– Да, – заметил Шпигельгласс, указывая на письма в руке, – мы даже подозревали вас сначала в переходе на сторону врага, когда получили сообщение о том, что в Голландии появился крупный советский агент и установил контакт с троцкистами. Мы выяснили, что предатель – это Людвиг!..
Для Шпигельгласса послание Райсса означало лишь одно – государственную измену. С этого времени Райсс стал шпионом, опасным врагом, которого необходимо было „ликвидировать“…»[85]
Итак, назад пути нет. Рейссу с женой и 12-летним сыном Романом пришлось бежать в глухую швейцарскую деревню[86]. Тем временем он не терял надежды встретиться со Львом Седовым, сыном Троцкого. Порецкая писала: «Мы свободны, но это разрыв со всем, что дорого: с молодостью, с прошлым, с товарищами. За короткое время Людвиг очень постарел, волосы его побелели и душа его находится в подвалах Лубянки. Если ему и удаётся уснуть, он видит во сне казни или самоубийства».
4 сентября 1937 года бывший нелегал решил встретиться с некой Элизабет Шильдбах, его давней знакомой. А через два дня все газеты облетела весть о том, что ночью того же дня на дороге из Лозанны в Пулли был найден изрешечённый на сиденье автомобиля труп мужчины с чехословацким паспортом на имя Ганса Эберхарда. Как выяснилось, им оказался Игнатий Рейсс.
От этого самого автомобиля и потянется ниточка к Эфрону. Полиция выяснит, что авто было арендовано на Ренату Штайнер. Её первую и возьмут.
Вальтер Кривицкий[87]:«Личность Ренаты Штайнер, родившейся в Сент-Галле, Швейцария, в 1908 году, была опознана теми, кто сдавал ей внаём автомобиль американского производства, использованный убийцами Райсса. Мадмуазель Штайнер работала в ОГПУ с 1935 года, и в её задачу входило следить за Седовым, сыном Троцкого. Это было до её участия в ликвидации Райсса…
Швейцарские власти потребовали допросить Лидию Грозовскую, и, несмотря на огромное давление советских дипломатических представителей во Франции, французским властям пришлось подвергнуть её допросу 15 декабря. Следует вспомнить, что именно Грозовская получила письма Райсса 17 июля и передала их Шпигельглассу. Она была арестована 17 декабря. Швейцарское правительство потребовало её выдачи. Вновь начала действовать сталинская дипломатическая рука в Париже, чтобы прикрыть другую руку – убийц из ОГПУ. Французский суд временно освободил Грозовскую под залог в 50 тысяч франков, заставив её подписать обязательство о невыезде из Франции. Разумеется, и она бесследно исчезла, оставив сумму в 50 тысяч франков, полученную из советской казны»[88].
Потом арестуют неких Смиренского и Дюкоме, правда за недостаточностью улик их вскоре выпустят. И ни одного организатора убийства! Они будто растворились. Бесследно исчез и Эфрон.
Как вспоминала позже Мария Булгакова, за рулём такси, вывезшего из Парижа Эфрона, Цветаеву и их сына, сидел… Константин Родзевич, её муж. По словам Булгаковой, не доезжая Руана, Эфрон выскочил из машины и быстро скрылся, даже не простившись. «…Он воспользовался тем, что машина замедлила ход, чтобы из неё выскочить, и исчез где-то в кустах. Он не хотел, чтобы знали точно, даже Марина и мы, кто и в каком месте должен его встретить»[89], – рассказывала жена Родзевича.
Эфроны жили в парижском квартале Vanves. Но искать там Эфрона было бесполезно. Зато имелось одно местечко, сразу привлекшее внимание местной полиции – улочка Бюси, в знаменитом Сен-Жерменском предместье. Там, в доме под номером двенадцать, на втором этаже, у Эфрона была конспиративная квартира, где он как раз и встречался со своими агентами. Поздно спохватились! Эфрон, оставив жену с сыном в Париже, уже был по пути в Москву.
Как выяснится позже, «невозвращенца» Рейсса убил агент НКВД Борис Афанасьев (Атанасов), входивший в специально направленную из Москвы группу под руководством Сергея Шпигельгласа. Помогал Афанасьеву его шурин – уроженец Монако Владимир Правдин (по другим данным – Виктор; он же Роллан Аббиа, Франсуа Росси), любовник той самой Элизабет Шильдбах, с которой встречался Рейсс.
Афанасьев (позывной «Гамма») работал в Париже с марта 1936 года, являясь оператором другого агента – Марка Зборовского («Тюльпан»), выполнявшего во Франции деликатное задание Центра: он был внедрён в ближайшее окружение сына Троцкого Льва Седова. Работа группы оказалась чрезвычайно результативной. Достаточно сказать, что в результате её деятельности были изъяты так называемый «архив Троцкого» (старый и текущий архивы Льва Седова) и архив Международного секретариата по организации IV Интернационала. Но и это не всё. Так, через несколько дней после ликвидации Рейсса при участии Афанасьева в Париже был похищен руководитель РОВСа генерал Миллер. Операция НКВД, ставшая «классикой контрразведки»[90].
Серьёзная подготовка к операции была обусловлена тем, что на ликвидации опасного «невозвращенца» якобы настаивал сам Сталин, причём, если верить Орлову, «когда Сталину доложили об „измене“ Рейсса, он приказал Ежову уничтожить изменника, вместе с его женой и ребёнком. Это должно было стать наглядным предостережением всем потенциальным невозвращенцам»[91].
«Рейсс вёл довольно беспорядочный образ жизни, и агентурная сеть Шпигельглаза в Париже весьма скоро его засекла, – вспоминал генерал НКВД Павел Судоплатов. – Ликвидация была выполнена двумя агентами: болгарином (нашим нелегалом) Борисом Афанасьевым и его зятем Виктором Правдиным. Они обнаружили его в Швейцарии и подсели к нему за столик в маленьком ресторанчике в пригороде Лозанны. Рейсс с удовольствием выпивал с двумя болгарами, прикинувшимися бизнесменами. Афанасьев и Правдин, имитировав ссору с Рейссом, вытолкнули его из ресторана и, запихнув в машину, увезли. В трёх милях от этого места они расстреляли Рейсса, оставив труп лежать на обочине дороги»[92].
Расследование проходило долго и сложно. Помимо паспорта на имя Германа Эберхарда, в кармане убитого обнаружился билет на поезд до Реймса, пробитый револьверной пулей (на имя некоего Штеффа Бранда); в руке – клок седых женских волос. К слову, часы убитого остановились на отметке 9:40.
6 сентября в полицию обратилась женщина, которая прочла об убийстве в газете и поняла, что речь идёт именно о её муже. Вдова сообщила полковнику Роберу Жакьяру, возглавлявшему службу безопасности кантона Во, что её супруг, Игнатий Рейсс, убит чекистами за отказ от дальнейшего сотрудничества с советской разведкой.
Теперь о Сергее Эфроне. Как видим, непосредственно в расправе над Рейссом он участия не принимал, но активно занимался организационными вопросами и координировал слежку за предателем.
Вернувшись домой, Марина с сыном обнаружат записку: «Мариночка, Мурзил, обнимаю Вас тысячу раз. Мариночка – эти дни с Вами самое значительное, что было у нас с Вами. Вы мне столько дали, что и выразить невозможно. Подарок на рождение!!! Мурзил – помогай маме»[93].
Вскоре нагрянули с обыском и к Марине. Конечно, у неё ничего не нашли. Потом вызвали на допрос в парижскую префектуру. Там Цветаева, судя по протоколу допроса, говорила лишь то, что ей перед отъездом позволил рассказать муж. Из знакомых Сергея она назвала Кондратьева, Позднякова и Афанасова – агентов, которых уже не было во Франции. Правда, не зная до конца о роли Мишеля Штранге в грязных делишках мужа, она рассказывает и о нём. Даже пытается убедить следователей, что её муж честный и благородный человек (а что ещё она могла сказать?). По воспоминаниям писательницы З.А. Шаховской, Марина ответила следователю: