– После 1929 года я ничего не проводил.
– Не совсем это так. В распоряжении следствия есть неопровержимые данные, что ваша антисоветская работа далеко не исчерпывается тем, что вы рассказали. Ещё раз предлагаем вам об этом рассказывать.
– Мне нечего рассказывать.
– Следствие вам не верит. О вашей активной антисоветской работе, которая проводилась вами после 1929 года, вы будете допрошены, а сейчас скажите, каковы были ваши взаимоотношения с дочерью?
– Мои отношения с моей дочерью были дружеские, товарищеские.
– Что вам известно об антисоветской работе вашей дочери?
– Мне об этом ничего не известно.
– Ставили ли вы в известность свою дочь о проводимой вами антисоветской работе?
– В общих чертах она знала мою биографию, но то, что я сейчас рассказываю следствию, этого она безусловно не знала.
– А какую антисоветскую работу проводила ваша жена?
– Никакой антисоветской работы моя жена не вела. Она всю жизнь писала стихи и прозу. В некоторых своих произведениях она высказывала взгляды несоветские.
– Не совсем это так, как вы изображаете. Известно, что ваша жена проживала с вами совместно в Праге и принимала активное участие в издаваемых эсерами газетах и журналах. Ведь это факт?
– Да, это факт. Она была эмигранткой и писала в эмигрантские газеты, но антисоветской деятельностью не занималась.
– Непонятно. С неопровержимостью доказано, что белоэмигрантская организация на страницах издаваемых ею печатных изданий излагала тактические установки борьбы против СССР. Что могло быть общего у человека, не разделяющего этих установок?
– Я не отрицаю того факта, что моя жена печаталась на страницах белоэмигрантской прессы, однако она никакой политической антисоветской работы не вела.
– В таком случае объясните причины столь внезапного вашего перехода на советские позиции, учитывая, что до 1929 года вы являлись активным противником советском власти, а с 1929 года превратились в её „сторонника“?
– Я должен сказать, что это всецело произошло не сразу, а с постепенностью, о которой я указывал в своих ответах. Я говорю, „евразийцы“, в частности её „левая“ группа, были еще до 1929 года до некоторой степени просоветской группой.
– Но ведь из ваших же ответов видно, что это не совсем так. „Евразийцы“ в антисоветских целях переправляли нелегальную литературу в СССР с целью пропаганды своих взглядов. Вы же заявляете о том, что „евразийская“ организация воспитывала людей в просоветском духе?
– На определённом этапе своего развития евразийцы не могли уже удержаться на прежних позициях и скатывались либо к фашизму, либо к принятию советской платформы.
– С кем из руководителей РОВСа поддерживали связь евразийцы?
– Евразийцы поддерживали связь с РОВСом через Зайцева Арсения (разведчик).
– Кто такой Зайцев?
– Правая рука Кутепова. Мне известно, что через него перебрасывалась литература и люди в СССР и через него был направлен в СССР (1927 г.) некий агент Аксанов.
– Кого лично вы из белоэмигрантов привлекли в евразийскую организацию?
– Главной моей деятельностью была литературная деятельность, а из писателей я привлёк Ремезова.
– Ещё раз возвращаемся к вопросу о вашей антисоветской деятельности, относящейся после 1929 года.
– Мне она не известна.
– Следствие вам не верит. Вы скрываете свою антисоветскую деятельность, имеющую место после 1929 года, и лиц, связанных с вами. По этим вопросам вы будете допрошены при следующем вызове.
Подпись (АНДРЕЕВ)
Ст. следователь следчасти ГУГБ ГКВД
Лейтенант госуд. безопасности Подпись (КУЗЬМИНОВ)»[209].
Приложение № 5ПРОТОКОЛЗакрытого судебного заседания Военной КоллегииВерховного Суда Союза ССР от 6 июля 1941 года
«Председательствующий – военный юрист 1 ранга – БУКАНОВ.
Члены: военный юрист 1 ранга – ЧЕПЦОВ, УСПЕНСКИЙ.
Секретарь – военный юрист – МАЗУР.
Председательствующий открыл судебное заседание и объявил, что подлежит рассмотрению дело по обвинению ЭФРОНА-АНДРЕЕВА Сергея Яковлевича, ТОЛСТОГО Павла Николаевича, КЛЕПИНИНА-ЛЬВОВА Николая Андреевича, КЛЕПИНИНОЙ-ЛЬВОВОЙ Антонины Николаевны, ЛИТАУЭР Эмилии Эммануиловны и АФАНАСОВА Николая Вонифатьевича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1-а, 58-5, 58–10 ч. 1 и 58–11 УК РСФСР.
Председательствующий удостоверяется в самоличности ‹подсудимых› и спрашивает их, получена ли ими копия обвинительного заключения и ознакомились ли они с ней.
Подсудимые ответили, что копия обвинительного заключения ими получена и они с ней ознакомились. Предъявленные им обвинения понятны.
Отвода составу суда подсудимыми не заявлено.
Ходатайств до начала судебного следствия не поступило ‹…›
Во время судебного следствия Э.Э. Литауэр и Н.А. Львов-Клепинин полностью признали себя виновными и просили сохранить им жизнь. А.Н. Клепинина-Львова признала себя виновной лишь в том, являлась участницей контрреволюционной организации „Евразия“ и в последнем слове сказала: „Ожидаю справедливого решения по моему делу“. Н.В. Афанасов виновным себя не признал: „Шпионом против СССР я не был. Я был честным агентом советской разведки“. П.Н. Толстой виновным себя не признал и полностью отрицал свои показания, данные на предварительном следствии. „Шпионской деятельностью в пользу французской разведки и я не занимался, да и вообще шпионажем против СССР не занимался. Эфрон-Андреев для шпионской работы в пользу французской разведки меня не вербовал. Я не был шпионом. Эфрон-Андреев меня оговорил. Наоборот, он работал на французскую разведку, но не я. С участниками контрреволюционной организации ‚Евразияʻ я был связан, имел встречи, но антисоветской деятельностью никогда не занимался“.
В последнем слове Толстой сказал: „Прошу объективно рассмотреть моё дело“.
6. Подсудимый АНДРЕЕВ-ЭФРОН Сергей Яковлевич, 1893 года рождения:
„Виновным признаю себя частично, также частично подтверждаю свои показания, данные на предварительном следствии. Я признаю себя ‹виновным› в том, что был участником контрреволюционной организации ‚Евразияʻ, но шпионажем я никогда не занимался. Показания ТОЛСТОГО, данные им на судебном следствии о том, что я якобы работал в пользу французской разведки, я категорически отрицаю“.
Предоставлено последнее слово подсудимому, который сказал: „Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки. Я знаю одно, что начиная с 1931 года вся моя деятельность была направлена в пользу Советского Союза. Прошу объективно рассмотреть моё дело“.
Суд удалился на совещание, по возвращении с которого председательствующий огласил приговор и разъяснил осуждённым их право ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета Союза ССР о помиловании.
Председательствующий – подпись /БУКАНОВ/
Секретарь – (подпись) /МАЗУР/
ПРИГОВОР
именем Союза Советских Социалистических Республик выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР в составе:
Председательствующего – Военюриста 1 ранга т. Буканова
т. Чепцова
Членов: Чл. Верх. Суда СССР т. Успенского
При секретаре военном юристе т. Мазур
В закрытом судебном заседании в гор. Москве 6 июля 1941 года рассмотрела дело по обвинению:
1. ЭФРОНА-АНДРЕЕВА Сергея Яковлевича, 1893 года рождения, без определённых занятий;
2. ТОЛСТОГО Павла Николаевича, 1909 года рождения, бывшего литературного сотрудника журнала „ВОКС“;
3. КЛЕПИНИНА-ЛЬВОВА Николая Андреевича, 1899 года рождения, бывшего референта Восточного отдела „ВОКС“ а;
4. ЛИТАУЭР Эмилии Эммануиловны, 1902 года рождения, без определённых занятий;
5. КЛЕПИНИНОЙ-ЛЬВОВОЙ Антонины Николаевны, 1894 года рождения, без определённых занятий;
6. Афанасова Николая Вонифатьевича, 1903 года рождения, бывш. десятника Водоканала в гор. Калуге – всех в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1-а, 58-8, и 58–11 УК РСФСР, крометогоКлепинина-ЛьвоваиКлепинину-Львовупост. 58-1 ч. 1 УКРСФСР.
Предварительным судебным следствием установлено, что Эфрон-Андреев, Толстой, Клепинина-Львова, Литауэр, Клепинин-Львов и Афанасов являлись участниками контрреволюционной организации „Евразия“, которая ставила своей задачей свержение Советской власти. Будучи за границей и в СССР, вели активную антисоветскую работу.
Таким образом совершены преступления по ст. ст. 58-1а, 58–11 УК РСФСР.
ПРИГОВОРИЛА:
ЭФРОН-АНДРЕЕВА Сергея Яковлевича
ТОЛСТОГО Павла Николаевича
КЛЕПИНИНА-ЛЬВОВА Николая Андреевича
ЛИТАУЭР Эмилию Эммануиловну
КЛЕПИНИНУ-ЛЬВОВУ Антонину Николаевну
АФАНАСОВА Николая Вонифатьевича
подвергнуть высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Председательствующий (подпись)
Члены (подписи)»[210].
Приложение № 6Письмо Георгия Эфрона своему преподавателю в Литературном институте Льву Озерову, написанное им в мае 1944 года, незадолго до отправки на фронт
Уважаемый Лев Адольфович!
Лишь вчера я получил Ваше письмо от 15/IV-44 г.; оно провалялось в подразделении, откуда я уже ушёл в другое, и кроме того, я был в отъезде. Пишу Вам всё из того же Алабино, в котором я нахожусь уже третий месяц. Меня очень тронуло, что Вы мне написали; я совсем не избалован письмами, и я помню ещё, как Вы мне сказали после прочтения мною «Однажды осенью»: 1. «надо верить»; это было правильно сказано и сразу же обнаружило мне Вашу чуткость. Итак, я живу, по-прежнему, «на старом месте», причём мне кажется, что я здесь уже вечность – куда вечность, гораздо больше! Обрисовывая в общих чертах моё пребывание в этих краях, скажу Вам, что прибыв на место, я усиленно прозанимался по военному делу и проработал по физтруду в течение двух недель, после чего я заболел («охромел») и заболел эдак месяца на полтора-два. 2. В начале апреля я уехал вместе с партией людей на лесозаготовки в Рязанскую область. Ехали мы долго, работали всего два дня, потом нас вернули обратно в Алабино; теперь я – в маршевой роте, обучаюсь военному делу и скоро отправлюсь на фронт. Но всё, что я Вам сейчас написал, – лишь поверхность. По-настоящему вся моя жизнь здесь – серия взлётов и падений, главным образом, впрочем, своего собственного настроения. А в общем, положение моё – очень неопределённое – точно так же как и в «гражданке». С любовью вспоминаю институт: мне там действительно было хорошо и интересно. 3. Книг не читаю – нет времени. До газет дорываюсь; по международному положению всех просвещаю. Побывал я на всяких работах: и выгруж