— Да ладно, помогают они. Себе пусть помогут. У меня все чисто, зато впереди три года долгового рабства.
— Дмитрий Евгеньевич, — Реваев вернул разговор в нужное русло, — у вас же есть телефон Валиева?
— Конечно, — машинально потянулся за мобильным Бочкарев.
— Замечательно. Позвоните ему и договоритесь о встрече.
— Сюда его пригласить? — уточнил капитан.
— Нет, — отрицательно покачал головой полковник, — лучше встретимся в поселке. Возможно, на месте он нам лучше все расскажет. А если повезет, то и покажет что-нибудь, — заключил Юрий Дмитриевич.
Первым в поселок въехал черный микроавтобус с надписями «Следственный комитет» на кузове, вплотную за ним следовал Мясоедов на своем новом внедорожнике. Оба автомобиля неторопливо проследовали на Лесную улицу и остановились всего в трех домах от места убийства Локтионова. Здесь, в двухэтажном доме, аккуратно вписанном среди огромных сосен, жил партнер убитого банкира Рауф Валиев.
Бочкарев набрал нужный номер и вскоре услышал хрипловатый голос, приглашающий его пройти в дом. О том, что следователь приехал не один, банкир, возможно, еще не знал, если только не увидел припаркованные автомобили в мониторы видеонаблюдения.
— Не могли бы вы выйти? Мне кое-что нужно уточнить здесь по месту, — попросил Дмитрий.
— Хорошо, ждите, — буркнул Валиев.
Когда несколько минут спустя калитка распахнулась и из нее к машине следственного комитета вышел хмурый Валиев, навстречу ему устремилось сразу несколько человек. Реваев ткнул растерявшемуся банкиру в лицо удостоверение, а Бочкарев демонстративно позвякивал одолженными у Мясоедова наручниками. Сам Жора, подойдя к банкиру сзади, положил тяжелую ладонь ему на плечо. Столь же тяжелым взглядом он пригвоздил к месту дернувшегося было от ворот охранника. Телохранитель Валиева по комплекции нисколько не уступал оперативнику, так что, возможно, вторая Жорина рука, небрежно коснувшаяся кобуры, сыграла большую роль в том, что секьюрити не стал вмешиваться в происходящее. Хотя, скорее всего, он понимал, что в споре с представителями власти физическая сила никакого значения не имеет.
— Ты зачем следователю наврал, мурзик? — Жора несильно, так чтобы не оставалось синяков, сжал пальцы лежащей на плече банкира руки. — А следователь расстроен теперь, понимаешь? А когда следователь расстроен, это статья. Сажать тебя будем.
— Какая статья? — быстро пришел в себя Валиев. — Что вы несете? Что вообще происходит?
— У нас есть основания полагать, что вы дали заведомо ложные показания о том, где находились в ночь убийства вашего партнера, — голос Реваева звучал негромко, но очень уверенно, — вас, кстати, предупреждали о том, что дача заведомо ложных показаний уголовно наказуема. Но это только в том случае, если вы остаетесь в статусе свидетеля. А пока все идет к тому, что вы можете сменить его на статус обвиняемого.
— Обвиняемого в чем? — Валиев вновь дернулся под сжимавшей его плечо рукой.
— Ну как, в чем? — улыбнулся Реваев. — В убийстве Локтионова, конечно.
— Да вы что? — опешил банкир. — Вы с ума сошли?
— А это мы сейчас разберемся, что у кого с умом, — прошу в машину, побеседуем. И сразу скажу, по итогам беседы я приму решение, вернетесь ли вы домой или поедете ночевать в камеру. Думаю, мою должность и звание вы разглядели. Полномочий у меня более чем достаточно.
Валиев с шумом втянул воздух, его выпученные глаза с ярко-красными нитками набухших от волнения капилляров смотрели то на одного следователя, то на другого.
— Адвокат, — наконец произнес Валиев и упрямо мотнул головой, — мне положен адвокат, я знаю.
— И я знаю, — согласился Реваев, — положен. У вас есть два варианта: либо мы беседуем здесь и сейчас без адвоката, а по итогам разговора будет видно, либо я вас задерживаю за дачу ложных показаний, и беседовать мы будем уже в допросной. Зато с адвокатом. Выбирайте.
Банкир оглянулся на Мясоедова:
— Плечо пусти, медведь. Я как в машину сяду?
— Могу подсадить, — ласково пробурчал Жора, убирая руку.
Когда банкир и оба следователя скрылись в машине, Жора с силой захлопнул сдвижную дверь минивэна и, разминая плечи, повернулся ко все еще стоявшему у ворот охраннику.
— Ну иди сюда, друг, поболтаем.
Оказавшись в микроавтобусе, Валиев безропотно сел в указанное ему кресло. По его виду было понятно, что угрозу быть задержанным он воспринял достаточно серьезно. И тем не менее он решил сделать еще одну попытку.
— Я могу сделать один звонок? — негромко спросил он Реваева.
— Адвокату?
— Нет. Человеку, который может решить нашу проблему.
— Уж не этому? — Полковник с усмешкой продемонстрировал пораженному банкиру экран своего смартфона, на котором высветился личный номер Фролова. — Я могу сам ему позвонить. Думаете, стоит?
— Ясно, — Валиев медленно выдохнул воздух, сам при этом, словно пробитая шина, уменьшившись в размерах, — спрашивайте. По мере сил буду отвечать.
— Действуйте, Дмитрий Евгеньевич. — Реваев дал возможность вести допрос Бочкареву с тем, чтобы иметь возможность скорректировать ход разговора, если такая необходимость появится.
— Итак, вы дали показания, что в ночь убийства разговаривали с Локтионовым по телефону, но лично с ним не встречались. Однако мы проверили камеры наблюдения ваших соседей и можем утверждать, что около двух часов ночи вы прошли в сторону дома Локтионова, а уже минут через десять двигались в обратном направлении. Почему вы мне солгали при первом допросе? И самое главное. Подробно, поминутно расскажите мне о вашей встрече с Локтионовым. В противном случае…
— Не баран, понял, — выставил ладонь вперед Валиев, — в противном случае вы меня задерживаете.
Он тяжело вздохнул и, расправив пальцами густые, темные брови начал тереть лоб, собираясь с мыслями.
— Почему соврал? Не хотел, чтоб вы копались в наших отношениях. Ну да ладно, что теперь сделаешь? — Он тяжело вздохнул. — У нас с Локтионовым был затяжной конфликт. Точнее, конфликт — неправильное слово. Мы по-разному видели стратегию развития нашего банка. Я не знаю, насколько эта тема вам близка, но если в простых словах, то Толя предпочитал работать по старинке. Мы один из немногих частных банков, которые работают с населением. У нас десятки отделений по всей стране. В сравнении со Сбербанком, конечно, это мелочи, но все же достаточно много. И Толя горел желанием нарастить число филиалов. Он исходил из того, что каждый из них в данный момент нам дает прибыль. По его логике выходило, что если сеть вырастет в три-четыре раза, то прибыли как минимум удвоится.
— А вы так не считали?
— Нет, — Валиев яростно хлопнул себя ладонью по коленке, — ни в коем случае. Есть такой термин: бизнес-процесс. Так вот любой бизнес — это процесс. Нельзя рассматривать его в моменте, в статике. Это как смотреть на фотографию камня в воздухе и пытаться понять, падает он вниз или его только подбросили. Понимаете?
— Ну про камень точно все ясно, — усмехнулся Бочкарев, — давайте ближе к делу.
— Как скажете, — согласился банкир. — Когда мы открывали банк, у нас изначально были равные доли. Фифти-фифти. Совет директоров сформирован так, что никто из учредителей не имеет преимущества, а президент банка не может единолично принимать принципиальные решения. В итоге мы зашли в тупик. Мы не расширяли нашу сеть филиалов, что злило Толю, но мы и не могли изменить нашу стратегию и уйти в онлайн, на чем настаивал я.
— Онлайн — это как? — не понял Бочкарев.
— Онлайн — это когда отделений почти нет, а банк работает, — коротко пояснил Валиев, — ну вот, к примеру, банк Тинькова. Вы видели где-нибудь их отделения? Нет. А карты?
Бочкарев кивнул.
— Вот именно, — обрадовался Валиев, — это будущее. Хотя, какое будущее. Это уже настоящее.
— Но это настоящее, увы, не ваше, — сформулировал Бочкарев, — и это вас, я так понимаю, сильно расстраивало.
— Расстраивало? Да что вы, — эмоционально махнул рукой банкир, — это меня просто бесило! Толя даже не пытался понять, куда идет рынок.
— То есть у вас был мотив желать смерти своему компаньону? — проблемы банковского рынка Бочкарева не очень интересовали.
— Знайте, — Валиев смотрел следователю прямо в глаза, — пока он был жив, я думал, что есть. Я был уверен. Вы все равно раз копать начали, то узнаете. На прошлом совете он меня так вывел, что я психанул. Я сказал этому барану все, что о нем думаю. В том числе то, что он баран. А барана надо стричь, а если шерсти нет, то тогда резать. Иначе непонятно, зачем этого барана кормить.
— И в итоге барана зарезали. — Интонация произнесенной Бочкаревым фразы была такова, что Валиев замер, сжавшись в комок, словно испуганный зверь, который за долю мгновения должен для себя решить: бежать или драться. Бежать Валиеву было некуда.
— И что, вы думаете, я сам это сделал? — презрительно фыркнул банкир. — Если бы была такая задача, я бы нашел кому ее поставить, можете не сомневаться, такой задачи не было.
— Ой ли? — усмехнулся Бочкарев.
— Ой ли! — возмутился Валиев. — Что вы понимаете? Даже если бы я захотел убрать Толю, мне этого не позволили бы сделать. А если бы я убрал его, ни с кем не советуясь, то тогда такой самодеятельности мне бы не простили!
— Кто не простил? — вмешался в разговор Реваев.
Валиев провел рукой по щетинистому подбородку и грустно усмехнулся.
— Наш общий друг. — Он кивнул на телефон, который Реваев все еще сжимал в руке.
— Фролов? — переспросил Бочкарев, но Валиев ничего на это не ответил.
— Что же, вы думаете, — наконец он заговорил, — такой успешный частный банк может существовать сам по себе? Само по себе ничего не бывает, кто-то должен за всем присматривать. За нашим банком присматривал он. Не с самого начала, конечно. Сначала были бандиты, потом менты. Потом мы вышли на более солидный уровень. Для нас это было удобно. Дорого, но оно того стоило. Гарантированное решение всех проблем. Единственная проблема, которая у нас была нерешенной, так это то, что Петр Михайлович никак не мог определиться, чью сторону занять в нашем с Толе