Карл Ричмонд покачал головой и, исподлобья глядя на секретаря, спокойно спросил:
— Ты предлагал ей компенсацию?
— Конечно, сэр.
— Сколько?
— Я не называл конкретных цифр, просто дал понять, что вы готовы заплатить.
— И она отказалась?
— По-моему, для неё это вопрос чести.
— Чепуха, мой мальчик. Самый настоящий блеф. Ты говорил, что мы сегодня снимаемся с якоря?
— Естественно.
— Ну, тогда нет повода для беспокойства. Она вернется.
— Я так не думаю.
— Хочешь пари?
— Вы проиграете. Когда я уходил, она выясняла расписание авиарейсов.
— Тогда пусть отправляется к чертовой матери. Я больше не хочу о ней слышать. Можешь идти. Как только мы получим воду, сразу выходим в море.
— Я буду в своей каюте, сэр. Нужно просмотреть массу корреспонденции. Если понадоблюсь…
— Хорошо.
Старик развернул свою коляску и дал понять, что разговор окончен.
В глубокой задумчивости Корф вернулся в каюту. Их позиция была весьма шаткой. Если Карл Ричмонд ничего больше не предпримет, весь его план рассыплется, как карточный домик. Хильда сделала очень рискованный шаг — и сошла с дистанции.
Придется подыскивать новую ученицу и как следует её натаскивать.
Но неожиданно он понял, что это невозможно. Документы по удочерению вступили в законную силу. Она стала его дочерью, и все сначала не начнешь. Нужно срочно менять первоначальный план и заставить её вернуться, сохранив по возможности лицо.
Корф прилег на койку, оставив нетронутым бокал с виски. Проблему следовало решить без промедления. Но прошло несколько часов, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Ни одно из возможных решений его не устраивало, и положение казалось безвыходным.
К пяти часам они уже запаслись свежей водой. Корф заставил себя остаться в кабинете, на борту яхты не замечалось никакого движения. Он уже встал, чтобы написать Хильде письмо с инструкциями и успеть доставить ей до отплытия яхты, как все и началось…
Карл Ричмонд потребовал его к себе. На старике был лучший костюм, на коленях он держал шляпу. При виде этого у секретаря едва не вырвался вздох облегчения.
— Отвезите меня к мисс Майснер.
Корф не стал комментировать его решение.
— Сейчас найду машину, сэр.
Не в силах выдавить ни слова, он поднялся на палубу. Все складывалось как нельзя лучше. Хильда выбрала верный тон, и старик сломался. Непостижимо… Раз он уступил, обратной дороги нет. В будущем они сами ему подскажут, как надо действовать. Антон Корф был так возбужден, что утратил обычную флегматичность.
Пересадить инвалида в кабину и закрепить коляску в кузове грузовика оказалось задачей не из легких. Секретарь предложил услуги в качестве сопровождающего, но старик отказался.
— Я с ним вполне управлюсь, — он похлопал тростью по плечу шофера. И сразу вспомнил, что они и так уже потеряли слишком много времени.
В очередной раз хозяин кафе повел машину к гостинице. Карл Ричмонд облокотился на трость и тихо улыбался, не обращая никакого внимания на окружающее. Он был под впечатлением возрождения своей веры в человеческое достоинство.
Трем служащих гостиницы пришлось немало повозиться, чтобы извлечь его из машины и усадить в коляску. Старик сам проехал в сад и в тени деревьев стал ждать Хильду. Ей не хотелось появляться слишком поспешно, но она не стала нарочито долго задерживаться, напоминая о своей победе. Хильда тщательно привела себя в порядок, стараясь забыть недавние переживания, принесшие немало неприятных минут, затем с видом молодой, уверенной в своих силах женщины, спустилась к человеку, олицетворявшему собой власть денег.
— Как понимаете, мадмуазель Майснер, мое появление здесь вызвано неким любопытством.
— Мне очень жаль, что вы сочли себя обязанным это сделать.
— Ну, хватит шуток. Я никогда не разыгрывал галантного кавалера. Это не мой стиль. Но мне не нравятся запутанные отношения, и я хочу добиться ясности.
— Я думала, что мой уход это подтверждает.
— Вы у меня на службе, и я не давал разрешения её покинуть.
— Оставим это. У меня нет к вам претензий, мистер Ричмонд.
— Я не могу сказать того же о себе. Надо признать, ваш уход причинил мне известные неудобства. Я могу потребовать возмещения ущерба. Что вы об этом думаете?
Хильда только улыбнулась и промолчала.
— С другой стороны, у меня сложилось о вас, как бы поточнее выразиться… некое мнение. Да, вот именно. И потому я здесь.
Ее улыбка стала шире, но глаза по прежнему говорили о том, что жизнь не раз обходилась с ней жестоко.
— Я хочу сделать вам предложение, мадмуазель Майснер.
— В чем оно состоит?
— Мы выходим в море, как только я вернусь на борт. Берите чемодан и присоединяйтесь к нам.
— Все не так просто, мистер Ричмонд.
— Не делайте глупостей. Я хочу загладить этот инцидент, предлагаю десять тысяч долларов и забудем об этом. Когда мы зайдем в порт, можете на эти деньги скупить всех цыплят на свете.
— Нет, мистер Ричмонд.
— Пятнадцать тысяч.
— Если вы будете продолжать торг, я отказываюсь принимать в нем участие.
— Не могу понять, зачем я с вами разговариваю; вы у меня на службе, и ведете себя абсолютно неправильно.
— Я буду счастлива вернуться в Канн, где у меня хватает пациентов.
— Об этом не может быть и речи. Я нанял вас и не собираюсь отпускать.
— Спасибо, что вы так считаетесь с моим мнением.
— Вы неуважительны, как задиристый мальчишка, но я не возражаю. Мы собираемся обойти все греческие острова. Это будет прекрасное путешествие, вы не пожалеете.
— Я сожалею о последнем инциденте, мистер Ричмонд. Боюсь, он может повториться.
— Предлагаю вам компенсацию в пятнадцать тысяч долларов. Что я ещё могу сделать?
— Просто извиниться.
— Ах, да… Я понимаю, — старик был так ошеломлен, что не сразу нашелся с ответом.
— Возможно, в вашем мире такие вещи не играют роли.
— Помолчите. Мне не совсем понятно ваше поведение. Вы не искренни. Этого просто не может быть. Никто в здравом уме не может предпочесть извинение пятнадцати тысячам долларов. К чему вы клоните? Каковы ваши истинные цели?
— Боюсь, нам никогда не понять друг друга, мы говорим на разных языках.
— Оставим высокопарный стиль и перейдем к делу. Чего вы от меня хотите?
— Извинения, я вам уже сказала.
— Представим себе, я приму это объяснение и извинюсь перед вами. Что за этим последует?
— Ничего. Я все забуду и вернусь на работу.
Не отрывая глаз от Хильды, старик резко повернул свое кресло.
— Каждый раз, когда я… скажем так… нервничаю, мне нужно просто извиниться, что никак не скажется на вашем благосостоянии. В чем же здесь ваша выгода?
— В этом и заключается ваша ошибка. Не все в этом мире гоняются за прибылью, есть люди, для которых деньги не играют особой роли. Я принадлежу именно к этой категории.
— Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вам нужно, чтобы человек в моих летах извинялся перед вами? Из гордости?
— Конечно нет. Назовем это просто чувством собственного достоинства.
— Чепуха. Такие слова существуют только в словарях, равно как и свобода или равенство.
— Не для всех, мистер Ричмонд. Вам следует понять, что не весь мир сделан по вашим меркам.
— Как вы думаете, к чему может привести такая сентиментальность?
— Это не средство достижения цели. У меня её нет. Просто я такова и меняться не собираюсь.
— Пожалуйста присядьте, моя дорогая. Вы дышите молодостью, и должен признать, время от времени я нахожу в этом особую прелесть.
Хильда изо всех сил старалась скрыть торжествующую улыбку.
— Насколько я понимаю, когда мне больше не понадобятся ваши услуги, нужно будет заплатить вам обычную ставку и купить обратный билет второго класса?
— Естественно.
— Неужели вам не ясно, что будь вы немного сговорчивее, за несколько дней могли бы заработать свою многолетнюю зарплату?
— Не сомневаюсь, но вы заставите меня слишком дорого за это заплатить. Вам не привыкать издеваться над людьми, а они за то, что терпят, получают солидную компенсацию. Я бы на это не пошла.
— Чем вы будете заниматься, когда закончите работать на меня?
— Вернусь к своей обычной жизни.
— У вас есть любовник?
— Нет, мистер Ричмонд.
— Какие-нибудь родственники?
— Нет.
— Друзья?
— Знакомые, не более.
— Вам нравится жизнь на яхте?
— Очень.
— А что вы думаете обо мне?
— Что за вопрос! Мне кажется, я постоянно говорю вам это с момента появления на яхте.
— А что вы думаете обо мне в качестве мужа?
— Зачем вам это?
— Так просто. Надо же как-то поддерживать разговор. Вы не ответили.
— Я об этом никогда не задумывалась.
— Ну, все-таки. Представьте на мгновение, просто из любопытства.
— Что я могу сказать? Вы могли быть моим отцом.
— Я не похож на похотливого старика. Уже много лет мне в голову не приходило смотреть на женщин с этой точки зрения, а теперь я тем более не собираюсь этим заниматься. Брак не обязательно связан с общей постелью.
— Но что за надобность на мне жениться?
— Вы меня забавляете. Понимаете, в моем возрасте и положении трудно найти хоть какое-то развлечение. Вы до смешного искреннее маленькое создание — или невероятная лицемерка. Ответ я смогу найти, только на вас женившись. В конце концов, что мне терять? Дополнительные расходы никак не скажутся на моем бюджете, а что касается моих иллюзий, то за них нечего бояться. Как вы на это смотрите?
— Что я могу сказать? Слишком удивительный сюрприз. И слишком радикальная перемена в моей жизни. Честно говоря, я даже не знаю.
— Хорошо, подумайте, мадмуазель Майснер. Но помните, чем дольше вы станете размышлять, тем более это станет неуважительно по отношению ко мне.
— Могу я задать вам один вопрос?
Старик кивнул.
— Вы только что привели довольно понятные причины, почему собираетесь на мне жениться. Но что, по вашему, может двигать мной?