— Нет, он бизнесмен!
— Тогда я очень рад за ее благополучие! — отреагировал Столетов и, попрощавшись, вышел из дома.
Поздно вернувшись в город, Столетов не пошел домой, а ноги его сами повернули в сторону прокуратуры. Войдя в кабинет, он, не раздеваясь, присел в свое кресло и, пододвинув телефон ближе, набрал московский номер телефона Хитровой. На другом конце ответил нежный, грудной голос, притягивая его к себе какой-то загадочной особенностью. Ее голос он узнал бы из тысячи. Помолчав, Столетов положил трубку на место. Сидя в своем кресле, он задумался. У него в голове не укладывалось, что Хитрова, такое ангельское создание, может быть связана с жестокими, беспощадными воротилами преступного мира, для которых не существовало ни чести, ни порядочности, ничего святого в этом мире.
По фотографии Столетов сразу узнал ее супруга, это был он. Накануне Андреев знакомил его со своей картотекой, где Андрей отметил нескольких подпольных воротил, показав их фото, выделив при этом именно его, хозяина резиденции, расположенной на Тверской, 19 а. Да, без сомнения, это был Верижников.
Группа боевиков Дауд Шаха, вооруженных до зубов, на двух внедорожниках подъехала к воротам и принялись сигналить. В маленьком смотровом окне показалась чья-то голова. Один из боевиков подал знак, чтобы охранник подошел ближе. Маленькая дверца, находящаяся справа от ворот, скрипнула, и охранник с явной неохотой приблизился к машине.
— Вы кто такие? Что вам надо? — спросил он на местном диалекте.
— Мы привезли товар для «Горбуна», — боевик умышленно обратился на афганском наречии.
— Не понимаю, — пробормотал охранник, чуть наклонившись к машине, пытаясь разглядеть людей в салоне автомобиля.
Этого движения было достаточно. Сильная струя, пущенная в лицо, заставила его поперхнуться, а затем закашлять. Он попытался крикнуть, но не успел: мгновенный паралич сковал его движения, и с сильно побагровевшим лицом охранник рухнул у машины. Несколько боевиков выскочили из автомашин.
— Быстрее! — крикнул один из них.
Боевики ринулись в усадьбу. Им преградили путь двое охранников, вооруженных автоматами. Обреченные, не поняв, что произошло, упали, сраженные автоматными очередями. Ворота были открыты, и автомашины въехали во двор. Боевики ворвались в дом, где продолжалась непродолжительная перестрелка. Отборные головорезы Дауд Шаха, взяв инициативу, быстро закончили бой. Пленных не брали, раненых тут же добивали ножами. Трупы охранников были брошены в сарай. Не теряя времени, боевики рассредоточились на территории усадьбы и в доме.
Ворота заперли, теперь оставалось ждать. Нелегкое это дело — ожидание. Оно всегда тянется томительно долго. Минуты ползут одна за другой, и кажется, им не будет конца. Один час, проведенный таким образом, превращается в десять. Боевики упорно ждали, добросовестно выполняя приказ своего хозяина. Наконец поздно ночью к воротам плавно подкатила машина. Шофер нетерпеливо нажал на сигнал. Ворота незамедлительно открылись, и машина въехала во двор. В сумерках были видны лишь силуэты встречающих. Вдруг свет фар высветил незнакомых людей. Шофер сообразил мгновенно и дал задний ход, но железные ворота уже захлопнулись на засов. Из машины кто-то бросил гранату, которая взорвалась оглушительным взрывом, покорежив ворота и смертельно ранив двух охранников. И в это время длинные автоматные очереди со всех сторон исполосовали машину вдоль и поперек, не оставив в ней никого живого.
Воцарилась минутная тишина. Кто-то включил освещение. Брат Дауд Шаха, Ахмед, потоптавшись на месте, подошел, открыл дверцу автомашины и, обнажив свой сверкающий клинок, исчез в салоне. Через пару минут он, улыбаясь, вылез из машины по локоть в крови. Рука его сжимала волосы обезглавленного Коли «Горбуна», бывшего вожака местной наркомафии.
Столетов находился в купе пассажирского вагона, когда поезд начал тормозить и остановился рядом с платформой. Москва золотоглавая манила и притягивала в свои объятия. Он вышел из вагона и направился в сторону метро. Миновав несколько поворотов и войдя в метрополитен, Столетов подошел к автомату и набрал нужный номер телефона. Нежным голосом Таня, справившись со своим волнением, сбивчиво рассказала, где ее можно увидеть в нужное время.
Решив перекусить, Столетов отыскал в столице уже знакомое ему кафе. Купив стакан кофе и пару бутербродов, он плотно позавтракал и направился бродить по Москве, чтобы убить несколько свободных часов, которые редко выпадали ему в последние дни.
Время пролетело быстро, и вот он уже в скверике у памятника Пушкину. Присев на скамейку, он стал терпеливо ждать. Оглядевшись по сторонам, он видел, что многие люди толкались в ожидании своих знакомых. Некоторые, как и он, покуривая, читали последние новости прессы. Другие с баночкой пива безжалостно прожигали свое время. Третьи куда-то спешили, торопливо проходили мимо и с завистью в глазах поглядывали на беспечных обывателей. Время шло, а Хитровой не было.
Прождав еще добрых полчаса, Столетов поднялся и, внимательно осмотревшись по сторонам, направился к автомату, чтобы позвонить. Набрав уже знакомый номер, он услышал автоответчик. Положив трубку на место, он обернулся и увидел ее. Она стояла рядом во всей своей красе и смотрела на него с очаровательной улыбкой.
— Простите меня, Антон Сергеевич, за опоздание, но это произошло не по моей вине. В Москве столько заторов, что пришлось делать большой крюк, чтобы приехать на встречу.
— А вы умеете водить автомобиль, Татьяна Ивановна?! — с оттенком удивления спросил Столетов и продолжил:
— Насколько мне известно, восемь месяцев назад вы не водили автомобиль.
— Увы, дорогой Антон Сергеевич, восемь месяцев назад я и замужем не была.
— Так кто же ваш избранник? Кем оказался этот счастливчик, который опередил меня? — слукавил Столетов.
Хитрова откровенно засмеялась и сказала:
— Я думаю, вы, старый холостяк, уже никогда не женитесь.
— Почему? Неужели я уже не могу надеяться?
Хитрова, почувствовав во взгляде и словах Столетова хитрую усмешку, опять засмеялась и ответила:
— Такие, как вы, повидали в жизни много женщин и остались одинокими. Почему? А потому, что ценят больше всего на свете свою свободу и работу, которой вы отдаетесь все без остатка. А женщине нужны внимание, ласка, наконец, любовь. Увы, этого вы не можете дать. Хотя вы не совсем потерянный, у вас есть порывы к исправлению, но ненадолго. Вы можете быть внимательным, обходительным, но потом для вас все меркнет, и вы забываетесь в своей работе. Вот так вы и забыли обо мне, а вспомнили лишь тогда, когда я вам понадобилась по работе.
— Как грустно слышать ваши высказывания и осознавать, что старым холостяком мне придется оставаться до конца жизни.
— Все зависит от вашего поведения. Если вы не измените себя по отношению к женщинам, к сожалению, все останется, как и прежде.
— Из этого следует, что я могу надеяться? — и широкая улыбка озарила лицо Столетова.
— Да, я думаю, что вы не совсем потерянный человек, — улыбаясь, вторила Хитрова и пригласила Антона следовать к автомобилю.
— Так это ваш автомобиль? — с удивлением спросил Столетов.
— Разумеется, теперь она моя, автомашина «Вольво». Ее мне подарил муж.
Столетов с некоторым удивлением осмотрел автомобиль и вслух отметил:
— В таком случае мне за ним не угнаться, кроме своей скромной зарплаты, доходов я не имею.
Они сели в автомобиль, и Хитрова выехала на оживленную проезжую часть. Автомашины то и дело сновали справа и слева, обгоняя друг друга. Некоторые лихачи подрезали им дорогу.
— И вам не страшно в такой дорожной сутолоке? По — неволе неопытный водитель может зацепить кого-нибудь.
И Столетов искоса посмотрел на реакцию Хитровой.
— Нет, я уже привыкла, — сказала Хитрова и продолжила: — Да, зарплаты начальника следственного отдела прокуратуры, конечно, не хватит на покупку такой автомашины.
Столетов невольно покосился на водителя, и на лице его выразилась усмешка. Хитрова продолжала:
— А вы взяли и бросили бы свою работу. Зачем нужна такая работа, когда государство платит за нее гроши? Я, в свою очередь, могла бы устроить вас на хорошую работу с приличным жалованием и премиальными. С вашим умом и опытом работы вы бы в два счета заработали кучу денег.
— А потом бы меня, как Григоровского, пристрелили! Нет, увольте. От больших денег одни неприятности.
Автомашина, подъехав к ресторану «Пекин», остановилась. Оставив без внимания последнюю реплику собеседника, Хитрова отметила:
— Поскольку у нас с вами, как я догадываюсь, впереди серьезный, а может быть, и неприятный разговор, мне бы хотелось сгладить его вкусным обедом в приятном обществе с вами, а заодно отметить ваше повышение и нашу встречу. Отдельный столик я заказала заранее. Здесь нам никто не будет мешать.
Они вошли в холл ресторана. Их встретил расторопный помощник администратора и указал на столик в углу, который был накрыт на две персоны. Таких блюд Столетов никогда не видел.
— И часто вы так обедаете?
— Довольно часто, — ответила она, с недоумением покосившись на него.
Подошел официант, который аккуратно открыл бутылку шампанского и, разлив в фужеры, удалился.
— За встречу и за вас, Татьяна Ивановна, чтобы в жизни вам сопутствовала любовь, потому что остальное у вас есть.
Хитрова слегка нахмурилась, а потом, изменившись в лице, улыбнулась и произнесла:
— Насчет любви я сомневаюсь, а вот второе вы правильно отметили.
— Выходит, вы замуж вышли не по любви, а по причине…
— Да, да, именно по этим соображениям, — перебила она собеседника и продолжила:
— Вначале он мне нравился, просто нравился. Вел себя галантно, обходительно, был со мной нежен, дарил дорогие украшения. Потом, когда я за него вышла замуж, он стал меня приобщать к своим коммерческим делам. Сделал меня учредителем одной фирмы, затем другой, каждый раз знакомя меня с новыми людьми. В процессе тесного общения с ним я поняла, что он совершенно другой человек. Человек, который имеет не одно лицо, даже двуличным его не назовешь. У него их несколько. И я его очень боюсь. А бояться я его стала после разговора с одним человеком. Он иностранец, но о дея