- Пожалуй, этот город того не стоил, - прервал ее Бартон. - Он же был вам безразличен, правда?
- Не принимай это таким образом, - мягко сказала Армаити. - Это была лишь часть целого, но все-таки часть. Борьба охватывает огромное пространство, большее, чем ты можешь себе представить. Я сама не знаю, насколько далеко это простирается, это известно только им двоим. Миллгейт важен, о нем не забыли, однако нужно было...
- Нужно было дождаться своей очереди, - закончил Бартон. - Вот я и узнал, зачем явился сюда, - добавил он и улыбнулся. - Хорошо, что Питер одолжил мне свой фильтр, иначе я не смог бы представить себе фигуры Ормузда.
- Ты отлично справился со своей задачей, - сказала Армаити.
- И что теперь? Ормузд вернулся, он где-то там. Слой иллюзии расплывается. Что будет с тобой?
- Я не могу остаться, если ты это имеешь в виду, а мне сдается, так оно и есть. Бартон смущенно кашлянул.
- Однажды ты уже была в человеческом облике. Разве нельзя добавить к нему несколько лет, чтобы...
- Боюсь, что нет, Тэдди. Извини.
- Не называй меня Тэдди!
Армаити рассмеялась.
- Хорошо, мистер Бартон. - Она коснулась его ладони маленькими пальцами. - Вы готовы?
- Думаю, да. - Бартон поставил ее на землю и вместе с Кристофером сел рядом. - Что ты собираешься делать? Мы же не знаем твоего настоящего вида.
В ее звучном голосе появилась нотка печали и словно бы усталости.
- В свое время у меня было много обликов. Что бы вы ни придумали, это подойдет.
- Я готов, - буркнул Кристофер.
- Я тоже, - согласился Бартон.
Они сосредоточились, лица их напряглись, тела замерли. Щеки Кристофера стали фиолетовыми, а глаза едва не выскочили из орбит. Бартон не обращал на него внимания, концентрируя все оставшиеся у него силы.
Поначалу ничего не происходило. Бартон сделал несколько быстрых, глубоких вдохов и начал снова. Картина перед его глазами - Кристофер и десятисантиметровый голем - заволновалась и начала размываться. Постепенно, почти незаметно, процесс начался.
Может, воображение Кристофера было сильнее его, а может, у него было больше опыта и времени на обдумывание. Во всяком случае то, что появлялось между ними, потрясло Бартона. Она была невероятно прекрасна. Он перестал сосредотачиваться и лунатически повел рукой.
Через мгновение она уже стояла между ними, упираясь руками в бедра и высоко подняв подбородок, а ее черные волосы каскадами падали на обнаженные белые руки. Гладкое тело сверкало в лучах утреннего солнца. У нее были огромные черные глаза и большие крепкие груди.
Бартон зажмурился, чувствуя энергию, переполнявшую все живое, необыкновенную энергию жизни, которая ритмично излучалась во всех направлениях.
Это был единственный миг, когда он ее видел - она покидала их. Еще звучал ее сочный мягкий смех, он еще чувствовал ее присутствие, но она быстро таяла, растворяясь в земле, деревьях, кустах и виноградных лозах. Словно река жизни, она быстро заструилась по ним. Бар-тон заморгал, потом протер глаза и зажмурился. Когда он вновь открыл глаза, ее уже не было.
Вечером Бартон медленно ехал на своем запыленном желтом "паккарде" по улицам Миллгейта. Он был в том же помятом костюме, но побрился, вымылся и отдохнул после потрясающей ночи. Чувствовал он себя довольно хорошо, если вспомнить, что ему пришлось пережить.
У парка он притормозил, почти остановившись, чувствуя удовлетворение, даже гордость. Парк был на месте, такой же как всегда - часть оригинального целого. После всех этих лет он вернулся, и Бартон приложил к этому руку.
Дети бегали по дорожкам, один сидел на краю фонтана, надевая ботинки. Тут и там стояли детские коляски, сидели несколько стариков, держа в карманах смятые газеты. Вид этих людей действовал на него лучше, чем древняя пушка и мачта с флагом.
Это были настоящие люди. Площадь реконструкции после ухода Аримана вновь расширялась, все больше людей, мест, зданий и. улиц сбрасывало покров иллюзии. Через несколько дней процесс захватит всю долину.
Бартон свернул на главную улицу. На одном ее конце по-прежнему было написано: Джефферсон-стрит, а на другом появилась первая надпись: Мэйн-стрит.
Дальше стоял банк. Старый Миллгейтский Торговый Банк из кирпича и бетона, словом, как всегда. Чайной для женщин уже не было - она исчезла навсегда, если впредь все пойдет так, как прежде. Серьезные мужчины входили и выходили через широкие двери, а над дверями висел, сверкая в лучах вечернего солнца съемник Аарона Нортрупа.
Бартон медленно ехал по Мэйн-стрит. Местами процесс восстановления порождал удивительные эффекты. Магазин Дойла с товарами из кожи восстановился только наполовину, а вторая половина по-прежнему была продовольственным магазином. Несколько прохожих стояли перед ним, удивленно разглядывая это чудо. Это было странное чувство - войти в магазин, принадлежащий двум разным действительностям. Перемена отступала.
- Мистер Бартон! - позвал знакомый голос.
Бартон остановился. Из клуба "Магнолия" выскочил Кристофер с кружкой пива в руке и веселой улыбкой на лице.
- Подождите немного! - возбужденно крикнул он. - Мой магазин появится с минуты на минуту!
Он не ошибся. Прачечная начала расплываться, волна реконструкции подходила все ближе. Стоящий перед ней клуб "Магнолия" все более бледнел, а из-под его исчезающего силуэта появлялся другой, более отчетливый. Кристофер следил за процессом со странным чувством.
- Пожалуй, мне будет скучновато без этой забегаловки, - сказал он. - Ведь я ходил сюда восемнадцать лет...
Кружка пива, которую он держал в руке, исчезла. В ту же секунду исчезли последние доски клуба "Магнолия", и на его месте начал проявляться роскошный обувной магазин.
Кристофер испуганно выругался, заметив, что держит за ремешок женскую туфельку на высоком каблуке.
- А теперь ваш черед, - сказал Бартон, улыбаясь. - Прачечная исчезает. Это не затянется надолго.
Бартон уже видел появляющийся контур магазина и мастерской Уилла. Кристофер тоже изменился, но, сам поглощенный наблюдением, не замечал этого. Тело его распрямилось, утратило сутулость, кожа высветлилась и покрылась румянцем, которого Бартон прежде у него не видел, глаза засверкали, руки перестали дрожать. Его грязный плащ и брюки сменились свежей рабочей рубашкой, брюками в мелкую голубую клетку и кожаным фартуком.
Последние детали прачечной исчезли, и явился магазин Уилла "Продажа и ремонт".
В элегантной витрине за чистым стеклом поблескивали телевизоры - это был по-современному просторный, светлый магазин. Даже с неоновой вывеской. Прохожие останавливались и с удовольствием поглядывали на экраны. Магазин Уилла предстал во всей своей красе. Пока это был самый лучший магазин на Мэйн-стрит.
Кристофер забеспокоился, ему не терпелось войти внутрь и приступить к работе. Он нервно барабанил пальцами по отвертке, торчащей из-за пояса.
- На прилавке стоит корпус телевизора, - объяснил Кристофер Бартону. - Нужно вставить в него кинескоп.
- Отлично, - сказал Бартон, улыбаясь. - Не буду больше вас отвлекать.
Кристофер взглянул на собеседника и дружелюбно улыбнулся, однако какая-то тень мелькнула по его добродушному лицу.
- Здорово! - сказал он торжественно. - Мы с вами еще увидимся, мистер.
- Мистер?! - повторил Бартон, удивленный официальным тоном Кристофера.
- Мне кажется, я вас знаю, - буркнул Кристофер, глубоко задумавшись, - но никак не могу вспомнить, откуда.
Бартон грустно покачал головой.
- Невероятно... - прошептал он. - Мне кажется, я что-то для вас делал. Мне знакомо ваше лицо, но я не помню, когда мы встречались.
- Я когда-то жил здесь.
- А потом уехали, верно?
- Моя семья перебралась в Ричмонд. Это было очень давно, я был тогда еще ребенком. А вообще-то я родился здесь.
- Ну, конечно! Я вас точно встречал. Черт возьми, забыл, ваше имя... может, напомните? - Кристофер нахмурился. - Тэд... гм... Вы, значит, здесь родились? Тэд...
- Тэд Бартон.
- Конечно же! - Кристофер сунул руку в машину, и они обменялись рукопожатием. - Рад вас снова видеть, Бартон. Остановитесь здесь?
- Нет, - ответил Бартон, - мне нужно ехать дальше.
- На отдых едете?
- Да.
- Многие люди проезжают здесь. - Кристофер показал на дорогу, на которой стали появляться машины. - Миллгейт - развивающийся город.
- И с большим будущим, - добавил Бартон.
- Как видите, мой магазин оформлен так, чтобы привлекать внимание проезжающих. Думаю, с каждым годом движение здесь будет все оживленнее.
- Пожалуй, - согласился Бартон.
Он думал о заброшенной дороге, поросшей травой, и о старом грузовике. Наверняка здесь будет большое движение. Миллгейт восемнадцать лет был отрезан от мира, ему предстоит многое наверстать.
- Забавно, - медленно сказал Кристофер. - Знаете, это странно, но мне все время кажется, будто здесь что-то произошло, и не так давно. И будто оба мы участвовали в этом.
- В самом деле? - с надеждой переспросил Бартон.
- Это было связано и с другими людьми. С доктором... доктором Моррисом... или Мидом. Но ведь в Миллгейте нет никакого доктора Мида, а только старый доктор Долан. И еще это как-то было связано с животными!
- Не берите в голову, - сказал Бартон, слегка улыбаясь. Он запустил двигатель. - До свидания, Кристофер.
- Заглядывайте, если будете у нас.
- Обязательно, - ответил Бартон, трогаясь с места.
Кристофер помахал ему на прощание, Бартон ответил тем же. Кристофер повернулся и направился в магазин, довольный, что может вернуться к своим делам. Реконструкция свершилась - он был полностью восстановлен.
Бартон медленно ехал вперед. Москательного магазина и его странного хозяина уже не было, и это его обрадовало. Он чувствовал, что без него Миллгейту будет лучше.
Он миновал пансионат миссис Триллинг, точнее то, что недавно им было. Теперь здесь стоял автомобильный магазин, и за огромной витриной виднелись сверкающие форды. Отлично. Чтобы и дальше так.