рберг»[269].
Конечно, супругам хотелось отдохнуть от ежедневных забот, развеяться. Но более важным для Мариуса было желание встретиться после долгой разлуки с родными — матерью, братьями и сестрами. И познакомить их с красавицей-женой, которую — он в этом не сомневался — они полюбят. Но это — дела семейные, личные. Будучи человеком практичным и дальновидным, Петипа-младший постарался во время поездки определить профессиональный уровень парижских артистов балета, разузнать вкусы местной публики и понять, можно ли организовать в дальнейшем собственные гастроли и что для этого необходимо сделать. Искусствовед М. Ильичева уточняет: «Он запасся рекомендательными письмами русской знати, близкой к театру, и теперь с гордостью представлял Парижу неотразимую Марию Петипа». Несомненно, в этом Мариусу помогал Люсьен. «Балетный премьер, балетмейстер первой французской сцены и придворный танцмейстер, он мог представить брата с супругой в парижских артистических кругах и высшем обществе. Посещение театра, полезные визиты, ознакомительные прогулки — шесть недель отпуска пролетели как миг»[270].
Мариус и Мария задержались еще на несколько дней в Париже, чтобы сделать «все благодарственные визиты», а потом «на шестой неделе поста вернулись в Санкт-Петербург».
И сразу же окунулись в работу. Причем Мариусу, помимо его обычных обязанностей артиста императорских театров, пришлось принять активное участие в подготовке к коронации нового императора — Александра II. Поскольку коронации всех русских самодержцев традиционно проходили в Москве, артистам, в том числе танцорам, пришлось на некоторое время перебраться в Первопрестольную. Участниками парадного спектакля были назначены «занимавшие роли» Черрито, Перро, Петипа и Фредерик; а также «танцевавшие» Ришар, Прихунова, Амосовы 1-я и 2-я, Соколова 1-я, Снеткова, Радина 3-я и Мария Петипа. Несколько позже в список были добавлены Лев Иванов, исполнивший pas de deux с Ришар, и капельмейстер балетного оркестра Александр Лядов, «который сверх торжественного спектакля дирижировал оркестром при маскараде и балах…»[271].
Потрудиться им всем пришлось немало: новый государь «высочайше повелеть изволил в день торжественного спектакля исполнить оперу „Севильский цирюльник“ и балет или нарочно составленный для того дивертисмент», а также показать участникам празднества балеты «Мраморная красавица», «Маркитантка», «Газельда» и «Жизель». Остальные спектакли приказано было «дать обыкновенным порядком»[272]. Правда, старания артистов не пропали даром: за участие в коронационных спектаклях император «высочайше повелеть изволил: выдать из Кабинета Его Величества подарки по прежним примерам…»[273].
Сезон 1856 года открылся 7 октября балетом «Гизельда», в котором Мария Петипа исполняла характерные танцы. Да, главных ролей на столичной сцене у молодой балерины пока не было, по техничности она уступала Надежде Богдановой[274], Марфе Муравьевой[275] и Анне Прихуновой. К тому же не владела она и элевацией[276]. Но у Марии были достоинства, с первых же ее выступлений на сцене покорившие зрителей и сделавшие ее любимицей балетоманов: артистичность, какая-то почти детская трогательность, женственность, грациозность и темперамент. И, что очень важно, у нее оказалась прекрасная опора в лице любящего мужа, который неустанно выбирал подходящие для нее партии, строя таким образом ее артистическую карьеру.
В новом 1857 году таких возможностей появилось даже больше, чем раньше, — благодаря целой серии бенефисов. Январский — Надежды Богдановой — покорил зрителей вторым актом «Жизели», но особенно — комическим балетом «Дебютантка», поставленным Ж.-Ж. Перро в честь тезоименитства императрицы Марии Александровны[277]. В нем Мария Петипа успешно выступила вместе с мужем: она исполнила роль знаменитой танцовщицы Гимар, а он — ее поклонника-маркиза. Восторг зрителей вызвала и «темпераментная la forlana, соч. г. Петипа», которую он исполнил вместе с женой.
Этот танец супруги Петипа танцевали и во время бенефиса всеобщей любимицы, г-жи Милы, в Михайловском театре. Рецензент «Музыкального и театрального вестника» так писал об их совместном выступлении: «La forlana, исполненная г. и г-жой Петипа, была повторена по требованию публики; это живой, страстный, изящный танец, сопровождаемый притом самыми чувствительными и сладкими взглядами танцующей и самым очаровательным топаньем ее ножек»[278].
В самом конце января прошел бенефис Жюля Перро, а 7 февраля — Фанни Черрито. И в каждый из этих вечеров супруги Петипа вносили искру своего таланта. Вскоре рецензенты столичных изданий стали относить Марию Петипа к числу лучших танцовщиц столичной сцены. Это подтолкнуло дирекцию императорских театров дать в 1857 году бенефис молодой талантливой танцовщице. Он состоялся 22 апреля в Александринском театре. Открыла вечер комедия-водевиль «Первая любовь» с комиком Маковецким, а затем настал черед «Маркитантки» с супругами Петипа. О впечатлении от увиденного сообщал читателям «Музыкального и театрального вестника» критик М. Раппопорт: «Мы неоднократно восхищались прекрасным талантом милой нашей танцовщицы г-жи Петипа. В своем бенефисе… она явилась в первый раз в известном балете „Маркитантка“, в котором были так хороши г-жи Черрито и Прихунова. Это не помешало и бенефициантке исполнить свою роль прекрасно и с истинным успехом. Мы этого и ожидали от г-жи Петипа»[279]. Так постепенно, с помощью советов, наставлений и практических уроков театрального мастерства Мариус Петипа продвигал жену к ведущим ролям.
Сам же он приближался к десятилетнему рубежу службы в императорских театрах, перейдя который иностранные подданные имели право на пенсион. Эта дата настала в мае 1857 года, и, согласно служебному уставу, господин М. Петипа подал прошение в Контору императорских театров, в котором говорилось: «24 числа сего мая исполняется срок 10-летней службы моей при Театрах, за каковую покорнейше прошу Контору Императорских театров исходатайствовать мне от щедрот монарших следующий по положению пенсион»[280]. Поставив под прошением размашистую подпись, артист передал его клерку. Вскоре высочайшим повелением ему была назначена годовая пенсия в размере 571 рубля 71 копейки[281].
С этих пор Мариусу Петипа можно было вздохнуть спокойно: пика карьеры он достиг, добившись успеха и получив за беспорочную службу заслуженное вознаграждение. По крайней мере, он имел моральное право сделать такой вывод. А что же дальше? Теперь нужно сосредоточиться на карьере жены, обеспечить ей новый творческий взлет, вырвать Марию из круга то и дело появляющихся соперниц.
Глава XIII. Две Марии и… конец эпохи
Волновался он о карьере жены не зря. Его Мария, конечно, талантливая балерина, но есть на столичной сцене танцовщицы, до которых ей пока далеко. Взять хотя бы Марфу Муравьеву — пожалуй, основную соперницу Марии на сцене.
Родилась она в семье вольноотпущенного крепостного, поэтому ни о какой протекции здесь и речи быть не могло. Поступила в Санкт-Петербургское театральное училище шести лет, и ее исключительные танцевальные способности проявились очень рано. Еще ученицей она исполняла на сцене ответственные танцевальные детские партии: в 1848 году, десятилетней девочкой, — роль амура в балете Ж.-Ж. Перро «Мечта художника» на музыку Ц. Пуни и Орсини, а чуть позже — в балете А. Сен-Леона «Мраморная красавица». Постепенно репертуар юной артистки усложнялся, и спустя всего несколько лет она прочно заняла место ведущей танцовщицы петербургской балетной труппы. Здесь-то Муравьева и стала счастливой соперницей Марии Петипа. В связи с этим столичная публика даже разделилась на два враждующих лагеря: одни симпатизировали Муравьевой, другие — супруге Мариуса Петипа.
Сам он все это понимал и, конечно, переживал. А ведь кроме Муравьевой конкуренцию Марии составляли и Надежда Богданова, и Анна Прихунова, и Любовь Радина, и сестры Амосовы. Были и другие талантливые танцовщицы. Недаром после бенефиса Х. Иогансона в «Музыкальном и танцевальном вестнике» появилась заметка с намеком на соперничество ведущих столичных балерин: «…неужели нельзя, любя и почитая талант одного артиста, отдавать в то же время должную справедливость другому? Партии зарождают чувство зависти между артистами и имеют самое вредное влияние на исполнителей»[282].
Обострило соперничество с Марией Петипа и появление в балете «Газельда», открывшем сезон 1857/1858 годов, воспитанницы московского Театрального училища девятнадцатилетней Прасковьи Лебедевой[283]. Она была так хороша в роли Влаиды, что сразу же завоевала признание зрителей. Поддержал ее и критик Р. Зотов, отметив, что «г-жа Лебедева… имела большой успех. По легкости и грации она принадлежит к школе Карлотты Гризи. Желаем от души, чтоб наша милая соотечественница сравнялась с нею»[284]. С самого начала карьеры юная танцовщица так много выступала, что в 1858 году дирекция императорских театров вынуждена была отправить ее вместе со столь же востребованной Марфой Муравьевой за границу для поправки расшатанного здоровья.
Впрочем, долго переживать Мариусу Петипа по поводу театральных соперниц любимой жены не пришлось. Вскоре выяснилось, что Мария ждет ребенка, и карьерные амбиции сами собой на некоторое время отошли на второй план. Супруг, несомненно, очень обрадовался, ведь он любил детей. У него уже подрастал сын Мариус, которому исполнилось семь лет. И хотя его мать, модистка Тереза, к этому времени была уже замужем, да и сам Мариус женат, он периодически навещал сына, поддерживал с ним родственные отношения.