Господин Петипа почтительно поклонился и ответил:
— Почту за честь, Ваше Величество.
— Хорошо, я распоряжусь и буду иметь удовольствие видеть вас снова.
После последнего представления публика, как пишет М. Петипа, «все более восхищенная талантом жены, осыпала ее цветами, а король Вильгельм прислал ей чудесный браслет с бриллиантами, а мне за постановку „Парижского рынка“ пожаловал роскошную табакерку с бриллиантами». На полях мемуаров, с пометкой «не переводить», автор написал: «Malgré que je ne prise pas, j’ai accepté avec bonheur cette bonne prise»[356],[357].
Три дня спустя, после посещения Королевского дворца, артисты были уже в Париже. Облачившись в парадное платье, они отправились на прием к герцогу де Морни[358], женатому, как выяснилось, на соотечественнице Марии Петипа, княжне Софье Трубецкой[359].
Когда герцогиня де Морни вошла в комнату, супруг представил ей гостей и сказал:
— Вот, милый друг, ваша соотечественница, которая пришла просить покровительства. Она желала бы танцевать у нас в Опере.
Герцогиня спросила у Марии, что та хотела бы показать зрителям.
— Небольшой одноактный балет под названием «Парижский рынок», герцогиня, — последовал ответ. — Я несколько раз танцевала в нем в Берлине.
— Хорошо. Название мне нравится, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы император Наполеон III увидел вас на сцене нашей Оперы.
Герцогиня свое слово сдержала. Вскоре Мария Петипа получила записку директора Гранд-Опера г-на Руайе, в которой сообщалось, что «через десять дней состоится ее дебют в опере и ей дозволяется дать шесть представлений балета „Парижский рынок“». Правда, условия выдвигались непростые: Мариус Петипа должен был, по утверждению британского балетоведа Айвора Геста, за столь короткий срок поставить балет с новыми исполнителями, подобрать для представления декорации и костюмы для артистов. На постановку выделили 6000 франков. Конечно, создать все с нуля было невозможно. Декорации и костюмы частично заимствовали из других спектаклей театра, работать с труппой Мариусу помогал его старший брат. В благодарность за это Петипа-младший поделился с ним авторством «Парижского рынка», который надолго остался в репертуаре Гранд-Опера[360].
Дебют Марии Петипа почтили своим присутствием император Наполеон III, императрица Евгения и чета де Морни. Ее выступление очаровало высокопоставленных гостей, и они «вместе с публикой выражали свой восторг бесконечными аплодисментами»[361]. Имя постановщика, Мариуса Петипа, осталось в тени. Правда, в рецензиях во французской прессе отмечалось, что хореография подчеркивала индивидуальность танцовщицы. О восторгах парижских критиков подробно писал А. П. Ушаков: «Французы были от нее в восхищении, и парижские журналисты, не исключая известного по строгому и беспристрастному взгляду Жувена, беспощадного хроникера „Фигаро“, воспели нашу артистку. Вот что, между прочим, писал Жувен, не имеющий обыкновения церемониться не только с восходящими светилами, но и с первоклассными знаменитостями: „…г-жа Мария Петипа отличается в танцах итальянским стилем Феррарис, Фуоко, Карлотты… Вместо того, чтобы прыгать вроде Эммы Ливри, русская танцорка предпочитает рисовать арабески, отличающиеся новизной и тонким вкусом, поднимаясь на два дюйма от оперных подмостков, которых ее маленькие ножки-крылья касаются почти не отдыхая…“»[362].
При виде такого феноменального успеха директор Гранд-Опера спросил русскую танцовщицу, чья звезда стремительно взошла на главной балетной сцене Европы, какое вознаграждение она хотела бы получить за шесть представлений. Мария, осмелев, попросила дать ей бенефис.
— Это весьма трудно, сударыня, — ответил директор. — Бенефисы даются у нас только знаменитым старым артистам, покидающим сцену.
Но Мария не отступала. Она настойчиво попросила сделать для нее исключение.
— Исполните мою просьбу, господин директор, — умоляюще воскликнула танцовщица, — это имело бы огромное значение для всей моей карьеры и так помогло бы мне в будущем, ведь вы же знаете, что имя артиста создается только в Париже.
Вопрос был улажен министром изящных искусств Франции графом Колонна-Валевским[363], о чем спустя два дня и сообщил Марии г-н Руайе. Бенефис решено было составить из нескольких концертных номеров, среди которых оказалась эффектная «Космополитана» из «Газельды» Ж.-Ж. Перро. Судя по мемуарам М. Петипа, он отправился к старшему коллеге, с которым они были «в самых дружественных отношениях», чтобы получить его разрешение на использование этого па во время бенефиса жены. Тот ответил отказом, объяснив его неучтивым отношением к нему «директора здешней оперы». Мариус возразил: об услуге просит не директор, а он сам. Но Перро остался непреклонен. Обидевшись, Мариус сказал ему на прощание:
Так вот, дружище, несмотря на твое запрещение, жена моя все же будет танцевать твое па. До свидания.
В мемуарах Петипа так объясняет свою позицию: «Мне достаточно было бы изменить название этого па и дать другую последовательность фигурам, чтобы оно потеряло какое-либо сходство с тем, каким оно было у Перро. Но я человек порядочный и не имею обыкновения обкрадывать других балетмейстеров… а потому велел на афише написать: „Танец сочинения г-на Перро, исполняет г-жа Петипа“»[364].
Осадок от неприятного разговора с Ж. Перро, конечно, у Мариуса остался. Но его сгладил старый друг Энрико Тамберлинк, решивший принять участие в бенефисе Марии. Он получил известность как певец, выступая в Мадриде, Барселоне, Лондоне («Ковент-Гарден»), Буэнос-Айресе, Париже (Итальянская опера), в городах Португалии и США, а также в России. В концерте также дали согласие участвовать Полина Виардо, Зинаида Ришар и Луи Мерант[365]. Приехал в Париж и знаменитый исполнитель мазурки Феликс Кшесинский.
Вскоре афиша с упоминанием имен участников бенефиса Марии Петипа была напечатана и представлена вниманию балетоманов:
Императорский театр оперы.
В бенефис и для последнего представления г-жи Марии Петипа при участии г-на Тамберлинка, а также артистов оперы представлено будет:
3 действие и дуэт из второго акта
«ОТЕЛЛО».
Опера, музыка Россини.
Г-жа Виардо, г-н Тамберлинк.
Трио из оперы
«ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ».
Жуи и И. Би, музыка г-на Россини
В исполнении г. г. Тамберлинка, Белаваля, Казо.
«ПАРИЖСКИЙ РЫНОК».
Балет-пантомима в одном действии, соч. г-на Мариуса Петипа,
музыка г-на Пуни.
Г-жа Мария Петипа исполнит роль Глориетты.
«КОСМОПОЛИТАНА».
Новое па, соч. г-на Жюля Перро, исполнит г-жа Мария Петипа.
4-е действие оперы «ГУГЕНОТЫ», слова Э. Скриба, музыка г-на Мейербера.
Роли Валентины и Рауля впервые исполнят
Г-жа Мария Сакс и г-н Мишо.
«ТРУСЫ, ИЛИ ПРИБЛИЖЕНИЕ ВЕСНЫ».
Комедия-водевиль в одном акте г.г. Дюмануара и Клервилля, исполнят
Г-н Жоффруа, Дьедонне, Викторьен Ульрик,
Г-жа Шери-Лесюер.
Дивертисмент:
Новое «Pas de deux» сочинения г-на Мариуса Петипа исполнят г-жа Мария Петипа и г-н Шапюи.
Новое па исполнят г-жа Зина[366] и г-н Мерант.
«Ниневиянки», танец из оперы «Семирамида», музыка Россини, г-жи Паран, Барат, Лами, Лего, Пуане, Богран и кордебалет.
Мазурка, г-жа Мария Петипа и г-н Феликс Кшесинский.
О содержании этой афиши стало известно Ж. Перро. И за два дня до бенефиса его поверенный явился к директору Гранд-Опера. Был выдвинут ультиматум: «если па г-на Перро не будет снято с афиши, на представление будет наложено запрещение». Директор театра вынужден был ответить отказом:
— Поздно, у нас нет уже времени менять афишу.
— В таком случае мы обратимся в суд.
— Прекрасно, — ответил г-н Руайе. — Я уведомлю своего поверенного.
Бенефис Марии Петипа прошел с огромным успехом. Судить об этом можно по отклику редактора нескольких парижских газет г-на Флорентино, который приводится в мемуарах Мариуса Петипа: «Существовала некогда поговорка: глуп, как танцовщик. Ну что ж! Господин Петипа только что опроверг ее: он сумел сделать своей жене громкую рекламу во всех газетах, не истратив ни единого су на репортеров». Далее автор пишет: «Бенефис дал сбора восемнадцать тысяч франков. Были шумные овации, масса цветов, преподнесено было много венков (а это в больших парижских театрах нечасто случается)».
Но и на эту бочку меда нашлась ложка дегтя. Ею стало постановление суда: «Г-н Петипа присуждается к пяти франкам штрафа за помещение на афише па без разрешения его сочинителя г-на Перро. Однако ввиду того, что об исполнении сего па уже объявлено и речь идет всего об одном представлении, разрешается исполнить его в бенефис артистки»[367].
Описывая этот инцидент в «Мемуарах», Мариус Петипа явно лукавит. Британский историк и писатель, специалист в области истории балета Айвор Гест (1920–2018) утверждает, что судебное разбирательство тянулось около года: Петипа был вынужден уплатить Перро как потерпевшему штраф в 300 франков, а вовсе не в 5[368]. Кроме того, «в результате судебного процесса „Перро против Петипа“ возник прецедент, на который французские юристы опирались десятилетиями. В судебных прениях были сформулированы критерии, по которым именно хореограф — не исполнитель, не либреттист и не композитор, как пытался настаивать адвокат Петипа Густав Луи Ше д’Эст-Анж, — объявлялся автором, а хореография — принадлежащим ему по праву произведением»