. Сердце Марии подпрыгнуло от радости и навсегда остановилось.
От автора
Мнения историков по поводу личности Марии I существенно расходятся. После публикации в США моей научно-популярной книги «Дети Англии: наследники Генриха VIII» были выполнены новые исследования правления Марии I и опубликованы новые биографии королевы, в которых основное внимание уделялось ее достижениям. В последнее время я стала постепенно обращать внимание на появление других точек зрения и на согласованную попытку реабилитировать репутацию Марии. Некоторые историки теперь придерживаются достаточно страстных взглядов на предмет, и в настоящее время их оценки стали истиной в последней инстанции.
Когда я решила написать этот роман и пересмотрела собственные исследования, то поняла, что не могу полностью поддержать эту новую точку зрения. Да, крайне важно отдать должное достижениям Марии, самым значительным из которых было удачное завоевание престола, принадлежавшего ей по праву. Ее смелость и присутствие духа ни у кого не вызывали сомнений. Несмотря на колоссальные препятствия, она пресекла попытку посадить вместо нее на престол свою кузину леди Джейн Грей и под рев всеобщего одобрения вышла из этой схватки победительницей.
Формально Мария была первой правящей королевой Англии. В 1544 году, согласно Акту о престолонаследии, принятому при ее отце Генрихе VIII, наследниками становились его дети – Эдуард, Мария и Елизавета – и соответственно их наследники. Если они умрут раньше его, «его превосходнейшее королевское величество, вследствие отсутствия наследников, подлежащих наследованию в соответствии с указанным актом, по праву, дарованному ему данным актом, может распоряжаться названной выше имперской короной и другими территориями и передавать их любому лицу или лицам того положения, каковое его высочеству будет угодно ограничить и назначить путем патентных грамот, скрепленных Большой печатью, или рукописного завещания, подписанного его собственной милостивой рукой». Акт не предусматривал передачу аналогичных полномочий Эдуарду VI. Подписанная им на смертном одре «схема» от 1553 года, направленная на обеспечение безопасности протестантизма путем передачи престола Джейн Грей, а следовательно, лишения сестер их законного места в очереди на престолонаследие, не имела законной силы. Даже если бы Эдуард и обладал подобными полномочиями, разработанная им схема отнюдь не заменяла патентных грамот или письменного завещания и не могла иметь большую силу, чем акт парламента. Таким образом, восхождение Джейн на престол было незаконным и она не имела никаких прав на титул королевы. Народ сплотился вокруг Марии, поскольку хотел видеть восстановление прав законной наследницы.
Мария поощряла торговлю. Проведенные королевой финансовые реформы поддерживали торговые предприятия, что, в свою очередь, увеличивало налоговые поступления в казну. Мария укрепила военно-морскую мощь Англии, основала новые больницы и предприняла определенные шаги для повышения уровня образования духовенства. Она оказывала помощь неимущим во время неурожайных 1555–1556 годов, в период эпидемии инфлюэнцы 1556–1558 годов, а также принимала определенные меры против тех, кто делал запасы зерна.
Это были надежные меры, направленные на благо государства, но их существенно перевешивали грандиозные провалы Марии, и, по моему мнению, традиционный взгляд на ее правление гораздо ближе к правде. Потеря Кале стала «самой тяжелой новостью для Англии за всю историю». Впрочем, Мария и сама считала потерю Кале самым большим провалом своего правления. Именно на королеву легла вся тяжесть вины, так как люди говорили, что, если бы она не согласилась втянуть государство в войну, которую вел ее супруг, такого бы никогда не случилось. И в довершение всего, очень скоро стало известно, причем не только внутри страны, но и за границей, что у королевства недостаточно ресурсов даже для того, чтобы попытаться отвоевать Кале. Таким образом, Англия явила всему миру свою слабость, и моральный дух подданных Марии резко упал.
Потеря Кале, при всей ее катастрофичности, стала не единственным несчастьем, обрушившимся на королевство. В 1558 году Армагил Ваад, один из бывших советников Эдуарда VI, писал: «Королева обеднела, страна истощена, знать обеднела и угасает. Народ нарушает порядок. Правосудие не исполняется. Все очень дорого. Страна расколота, мы ведем войну с Францией и Шотландией. Король Франции нависает над Англией. У нас устойчивый стан врагов, но нет прочной коалиции друзей за границей». Королеву очерняли в крамольных памфлетах, называя ее «абсолютной губительницей своих подданных, любительницей иностранцев, бессердечной мачехой как для тех, так и для своей родины Англии». Было сказано, что она предательница Господа и своей страны, покровительница идолопоклонства и губительница святых. (В романе эти слова и те, что будут приведены ниже, вложены в уста Паджета.)
В 1560 году сэр Томас Смит, государственный секретарь при Эдуарде VI, вспоминал: «Я еще никогда не видел наше государство столь слабым в том, что касается его мощи, денег, людей и природных богатств. Я люблю свою родину и своих соотечественников, но мне стыдно как за страну, так и за ее жителей. Мы видим лишь штрафование, обезглавливание, повешение, четвертование и сожжение, обложение, взимание и обнищание, а еще и потерю нашей зарубежной твердыни. Несколько священников устанавливали свои правила для тех, кто хотел всех просветить».
Мария не была опытным политиком, о чем хорошо знали советники и иностранные послы. Они считали ее слабой и нерешительной. Она не контролировала парламент, который время от времени находился в оппозиции. Ее религиозные реформы стали слишком радикальными, она проводила их слишком поспешно, не обращая внимания на озабоченность своих советников. Для Марии важнейшим достижением ее правления являлось примирение Церкви Англии с Римом, хотя это потом вышло ей боком, поскольку в 1555 году был избран папа Павел IV, который люто ненавидел испанцев и был в ссоре с Филиппом Испанским, супругом Марии, что привело к провалу Контрреформации в Англии.
Согласно современным оценкам, Мария в своем рьяном преследовании протестантов действовала как слон в посудной лавке, тем самым заслужив прозвище Кровавая Мэри. По ее приказу, начиная с 1555 года, когда она возродила старые законы о ереси, и кончая 1558 годом, на кострах было сожжено от 284 до 313 человек. Ревизионисты справедливо обращают наше внимание на то, что это не слишком большая цифра по сравнению с числом казненных в Европе еретиков, к тому же и другие монархи из династии Тюдоров отправляли еретиков на костер: Генрих VIII сжег 55 человек и казнил много других преступников (утверждения, что во время своего правления он приговорил к смерти от 52 000 до 70 000 человек, не соответствуют действительности, так как цифры эти сильно преувеличены), в то время как Елизавета I сожгла 9 католиков, повесила, утопила и четвертовала за государственную измену 183 человека. Но при всем при том было доказано, что никто не называл их Кровавым Генри или Кровавой Елизаветой.
Генрих, Мария и Елизавета действовали в интересах учрежденного ими религиозного устройства общества, но почему-то всегда считалось, что Мария делала это под влиянием мужа-иностранца, Филиппа Испанского, чего не могли стерпеть ее подданные с их ксенофобскими взглядами. Брак с испанцем, крайне непопулярный в народе, стал причиной восстания Уайетта. Мария продемонстрировала немалую отвагу и самообладание в деле сплочения лондонцев для отпора мятежникам, но при всем при том проигнорировала растущую волну общественного несогласия с ее замужеством, которое и привело к восстанию, причем несогласие это было подкреплено серьезными опасениями. Мы могли бы похвалить Марию за желание связать свою судьбу с могущественным принцем и родить наследника, но брак с Филиппом принято считать ее самым серьезным провалом. Тот факт, что она постоянно игнорировала незатухающие протесты против брака с испанцем, свидетельствовал о ее недальновидности, ибо у людей имелись вполне оправданные опасения, что подобный союз непременно втянет Англию в иностранные войны, которые вел Филипп. Именно так все и произошло, причем кульминацией этого стала катастрофическая потеря Кале. Исключительно ради сохранения брачного союза с испанцем была обезглавлена леди Джейн Грей. Впрочем, у Марии не было особого выбора, так как она понимала, что Джейн – угроза ее браку. Однако, арестовав и лишив свободы Елизавету, которая не участвовала в восстании Уайетта и против которой не имелось никаких доказательств, Мария позволила ревности и подозрительности затуманить ей разум.
Она выбрала себе в мужья человека, воплощавшего все то, что ненавидел каждый англичанин. Филипп был наследным принцем Испании – страны, взрастившей инквизицию, с ее гонениями на еретиков и публичными аутодафе. Было заявлено, что протестантское устройство общества, учрежденное Эдуардом, еще не успело укорениться и в Англии сожжение на кострах не было так уж непопулярно, как принято считать. Но если бы это действительно было так, тогда почему и Филипп, и лорд-канцлер Гардинер – оба сторонники жестких мер – уговаривали Марию соблюдать осторожность? Почему даже Кровавый Боннер умолял ее проводить сожжения рано утром во избежание эксцессов? Почему, учитывая народные протесты, советники продолжали спорить о необходимости и эффективности сожжений на костре? И почему День восшествия Елизаветы на престол, который ознаменовал освобождение Англии от гонений, праздновали до середины XVIII века? Уже одно это наглядно демонстрирует силу негативных эмоций по отношению к Марии. Примечательно, что впервые этот день стали отмечать, когда папа отлучил Елизавету от церкви и благословил истинных католиков на убийство Елизаветы. Люди не желали возвращения плохих времен при правлении монарха-католика; они не желали иностранного вмешательства в дела Англии.
Мария могла остановить сожжения, но не стала этого делать. Она упрямо продолжала придерживаться выбранного курса. В этом, как и во всем остальном, она действовала целеустремленно и решительно, руководствуясь в основном интуицией и принципами. Она лично подписывала приказы, посылающие людей на ужасную смерть. Мотивы Марии описаны в романе. Мне кажется, она хотела перевести часы назад и вернуться в счастливую определенность своего детства. У нас нет причин сомневаться в ее искренности. Она действительно верила, что избавляет мир от тех, кто угрожает душам других, и таким образом спасает некоторых еретиков, поскольку близость адского пламени может заставить их наконец отречься. Но, как ни парадоксально, со временем она лишила их единственного шанса отречься.