Слова доктора Ридли успокоили Марию и придали ей сил.
И вот, когда они уже были в Гринвиче, в вечер накануне сочельника Екатерина вызвала к себе падчерицу. Королева, определенно пребывавшая в расстроенных чувствах, мерила шагами свои личные покои и ломала руки.
– Король завтра отбывает в Уайтхолл, – сообщила она. – Он хочет, чтобы мы с вами, а также придворные остались здесь. Доступ в Уайтхолл будет закрыт для всех, кроме членов Тайного совета и нескольких приближенных. Король объясняет это необходимостью целиком и полностью сосредоточиться на деле Говардов.
Марию, как и остальных, потрясли недавние аресты герцога Норфолка и его сына, графа Суррея. Последние дни эти имена были у всех на устах. Утверждали, будто Суррей замышлял захватить трон, а Норфолк его подстрекал, что являлось государственной изменой.
– Мне хотелось бы, чтобы его милость был здесь, – продолжала Екатерина. – Ему будет очень тоскливо проводить Рождество вдали от двора… и от нас. Однако он утверждает, что нуждается в одиночестве. Он чувствует, что его силы убывают, в связи с чем ему нужно отдохнуть и восстановиться. – Королева находилась на грани отчаяния. – Я, конечно, возражала, но он велел мне повиноваться. Я вынуждена делать вид, будто он вполне здоров, но измучен постоянными изменами. Он обещал послать за мной, как только сможет, что, насколько я понимаю, меня должно устраивать.
На следующее утро Мария и Елизавета отправились вместе с королевой пожелать королю доброго пути. Он нежно поцеловал Екатерину и благословил дочерей. Глядя на лежавшего в кровати отца, на его исхудавшее тело, обвисшие щеки, поредевшие волосы, Мария едва сдерживала слезы. Она вымученно улыбнулась в ответ на отцовские заверения, что они скоро увидятся, после чего с тяжелым сердцем покинула королевскую опочивальню.
Она знала, что перед отъездом в Булонь отец составил завещание. Завещание совпадало с Актом о престолонаследии, за исключением того, что если Эдуард, она, Мария, и Елизавета умрут, не оставив потомства, то по желанию короля корона должна перейти к внучкам его любимой сестры Марии: леди Джейн Грей, леди Катерине Грей и леди Марии Грей, которые на настоящий момент были совсем маленькими девочками. Мария их практически не знала, впрочем, как и все остальные. Однако это не имело значения. Вероятность их восхождения на трон казалась крайне ничтожной.
А вот что действительно имело значение, так это ответ на вопрос: кто будет править Англией, пока Эдуард не достигнет совершеннолетия? Насколько было известно Марии, Екатерина не сомневалась, что король хотел сделать ее регентом, поскольку он неоднократно на это намекал. Но согласятся ли на такой шаг лорды Тайного совета, особенно амбициозные Сеймуры?
Наступил Новый год, и Мария с Екатериной все больше волновались за короля. Он уехал в сочельник и с тех пор не давал о себе знать. Прошел слух, что король умер, и Мария опасалась, что отсутствие вестей из Уайтхолла это подтверждает. Хотя разве можно держать в секрете подобные вещи?
Желая оградить Елизавету от неприятных слухов, Екатерина отправила ее в Эшридж, где уже находился принц Эдуард. Королева снова и снова отправляла гонцов узнать о здоровье короля, однако их всех отсылали обратно.
– Тогда я сама поеду в Уайтхолл. Они не смогут не пропустить меня. Ведь я королева. – Она очень быстро вернулась, пылая негодованием. – Они меня развернули! По приказу Тайного совета. Мои слова на них не действовали. Похоже, дела совсем плохи.
Мария снова задалась вопросом: а вдруг отец на самом деле умер? От этой мысли у нее перехватило дыхание, она не представляла себе мира без отца, и будущее внезапно показалось ей действительно очень мрачным. Она не исключала того, что Хартфорд и его приспешники решили скрывать смерть короля до тех пор, пока их планы перехватить власть у королевы не увенчаются успехом.
– Быть может, вам они позволят с ним увидеться, – сказала Екатерина.
Их глаза встретились. Марию не пришлось просить дважды. Она быстро собралась и наняла барку, чтобы доплыть по реке до Уайтхолла. Но путь и для нее оказался закрыт, и она поняла, что спорить бесполезно.
Вернувшись в Гринвич, Мария рухнула в кресло.
– Если он действительно умирает, очень жестоко держать нас в неведении, – всхлипнула она.
– Быть может, он не так серьезно болен, – предположила Екатерина.
– Тогда почему нас к нему не пускают?
– Не думаю, что это ваш отец решил держать нас на расстоянии, – поежилась Екатерина. – Я уверена, что Эдвард Сеймур, теперь милорд граф Хартфорд, пытается обеспечить себе регентство. Как-никак он приходится Эдуарду дядей. Однако ваш отец определенно намекал на то, что я должна стать регентом.
При всей симпатии к его энергичной жене Нан Стэнхоуп, Мария решительно не желала, чтобы Эдвард Сеймур, с его рыбьей кровью, правил Англией. Он был ярым реформатором, и она ему не доверяла. Екатерина, которая во время предыдущего регентства доказала свои способности, однозначно стала бы лучшим выбором.
– Что было бы ответом на наши молитвы, – сказала Мария.
Последние новости привели королевский двор в содрогание. Графа Суррея, признанного виновным в измене, обезглавили. Норфолк по-прежнему томился в Тауэре, и поговаривали, что он вслед за сыном скоро положит голову на плаху. Мария не находила в себе сочувствия ни к одному из них. Она не могла простить Норфолку его жестокости по отношению к ней, когда осталась совсем одна и без поддержки друзей. Однако из всех пэров он был самым рьяным приверженцем католицизма, и Мария не могла не сожалеть, что истинная вера потеряла столь мощного сторонника, особенно в такое критически важное время.
Находясь в Гринвиче, они с Екатериной продолжали надеяться, что король жив, раз уж он подписывал смертные приговоры. Однако двери королевских покоев в Уайтхолле по-прежнему оставались закрытыми для всех, кроме членов Тайного совета и некоторых джентльменов личных покоев короля. Посол императора ван дер Делфт сообщил Марии и Екатерине, что врачи его величества находятся в отчаянии из-за крайне тяжелого состояния короля. И Мария смирилась, приготовившись к худшему.
В один из дней в конце января внезапно зазвонили колокола. Мария оторвала глаза от молитвенника и увидела, что в часовню вошла Екатерина. Мария поспешно встала и сделала реверанс, в ответ королева порывисто ее обняла:
– Король умер. Три дня назад. Они даже не подумали поставить меня в известность… или хотя бы кого-нибудь другого!
В это невозможно было поверить, хотя Мария и ожидала подобного исхода. Отец всегда присутствовал в ее жизни, являясь чем-то незыблемым. Он правил Англией почти тридцать восемь лет и завоевал легендарную славу. И вот теперь его нет. Но больше всего Марию потрясло то, что от них скрыли известие о смерти короля.
– Почему нам никто ничего не сообщил?! – воскликнула она.
– Им нужно было время, чтобы лишить меня права на регентство, – с горечью в голосе проронила Екатерина. – Милорд Хартфорд ясно дал мне понять, что я в этом не участвую. О, он вел себя вполне уважительно, но явно собирается прибрать к рукам власть в стране.
– Со стороны Хартфорда было крайне жестоко помешать нам проститься с отцом на смертном одре. Я бы хотела увидеть его еще раз.
– Советники лгали всем нам, – сверкнула глазами Екатерина. – Они сообщили всем иностранным послам, что король слегка нездоров, но занимается делами при закрытых дверях. Ему даже еду относили в его апартаменты под звуки труб. Король был уже мертв, однако Хартфорд тянул время, чтобы упрочить свои возможности по захвату власти, в чем я абсолютно уверена. Ваш отец намеревался разделить власть между проверенными советниками, под моим руководством. Он отнюдь не собирался передавать кому-либо из них бразды правления. И тем не менее теперь Хартфорд – лорд-протектор.
Потеряв дар речи от потрясения, Мария осенила себя крестным знамением и опустилась на колени помолиться за бессмертную душу короля, который сейчас на встрече с Создателем кается в своих грехах. А грехов было много, она в этом не сомневалась, а значит, ее молитвы ему точно понадобятся.
Екатерина, склонив голову, опустилась на колени рядом с падчерицей. Через какое-то время они встали и удалились в опочивальню королевы.
– Нам придется заказать траурные платья, – уныло произнесла Екатерина.
– Я надену то, в котором была, когда умерла моя мать. – Мария устало опустилась на постель. – Что теперь будет?
– У нас будет новый король – Эдуард Шестой. Милорд Хартфорд отправил его и Елизавету в Энфилд, где сообщил им новость и, встав на колени, официально выразил свое почтение Эдуарду как новому королю. Хартфорд сказал мне, что оба ребенка залились слезами. Зрелище было настолько душераздирающим, что вскоре уже плакали все слуги. – (Мария сама едва не разрыдалась при мысли об этих невинных душах и о том бремени, которое теперь ляжет на плечи юного Эдуарда.) – Ну а сейчас Хартфорд привез вашего брата в Лондон. Сегодня его объявят королем.
Часть вторая. Сестра короля
Господи, на Тебя уповаю; не дай мне сбиться с пути истинного. Если Бог за нас, кто может быть против нас?
Глава 19
Траурные дни миновали, но Мария затворилась в своих покоях, пытаясь смириться с утратой. Она ожидала, что Хартфорд в скором времени нанесет ей визит, хотя бы из вежливости, но он так и не появился. С его стороны это было явным проявлением неуважения, тем более что Мария теперь оказалась первой в очереди на престол.
Когда Хартфорд все-таки появился, он рассыпался в извинениях за задержку:
– Ваше высочество наверняка поймет, что я был очень занят.
Преисполненный чувством собственного достоинства, Хартфорд вел себя крайне чопорно. В нем не было ни капли теплоты его сестры Джейн. Светловолосый, обладатель роскошной бороды, он мог бы считаться красивым, если бы не чрезмерная холодность и напыщенность. Из разговора с его женой Нан Мария поняла, что он всегда считал себя правым и его не волновали ни мнения, ни чувства других людей. Он был амбициозным и авторитарным, нередко руководствовался жадностью и корыстолюбием, хотя отличался добротой и намерения имел самые благие.