Мария слушала его с нарастающим ужасом. Похоже, страхи Ренара не были беспочвенными.
– А кто должен возглавить четвертое восстание?
Гардинер устремил на нее мрачный взгляд:
– Герцог Саффолк. Он должен поднять простой народ Лестершира. Без сомнения, у него имеется собственный сумасбродный план вернуть своей дочери трон – он для этого достаточно глуп. Четыре армии повстанцев должны пойти маршем на Лондон и при поддержке французов помешать вашему величеству выйти замуж за испанского принца. И тогда вы, без сомнения, будете вынуждены согласиться на брак с Куртене.
– Как они смеют! – взвилась Мария. – Я никогда не выйду за этого негодяя!
– Мне очень жаль, что в свое время я ходатайствовал за него, – признался Гардинер.
Паджет тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Слово взял Норфолк:
– Ваше величество должны знать: посол Франции намекнул в своем письме, что леди Елизавета замешана в заговоре и была в курсе всех замыслов.
При этих словах Мария вздрогнула, вспомнив, что Елизавета призвала вооружиться своих арендаторов. Впрочем, кто бы сомневался, что ей нельзя доверять?!
– Ну и что теперь делать? – спросила Мария.
– Мы уже вызвали сэра Питера Кэрью в Лондон, чтобы он дал отчет о своем поведении, а также отправили капитанов и лейтенантов рекрутировать людей для поддержания мира.
– Скажите, нам грозит непосредственная опасность? – поинтересовалась Мария.
– Нет, мадам, – заверил ее Гардинер. – Мы обезвредим этих предателей прежде, чем они станут реальной угрозой.
Мария была настроена не допустить, чтобы недовольные заставили ее свернуть с намеченного курса. Девятого января брачный договор был заключен в Винчестер-хаусе, лондонской резиденции Гардинера, а три дня спустя она его подписала. Вскоре после этого Мария узнала, что папа дал соответствующее разрешение, которое сопровождалось подарком от императора: крупным бриллиантом, к которому была приложена записка, где говорилось, что он считает королеву чуть ли не собственной дочерью.
О подписании договора торжественно возвестили по всей Англии, однако новость была встречена более чем прохладно. Тем не менее Мария верила, что народ скоро примирится с этой идеей.
Она с нетерпением ждала приезда Филиппа. Рядом с принцем она сразу почувствует себя несокрушимой. Жаль, что он еще не приехал! Однако Совет, похоже, все держал под контролем. Советники послали войска занять Эксетер и подавили восстание на западе. Крофтс бежал в сторону границы с Уэльсом, а Саффолк, очевидно, притаился в деревне Шин, расположенной далеко от Лестершира. Однако Уайетт засел в замке Аллингтон в Кенте, и никто не знал, что у него на уме.
Гардинер вызвал Куртене в Винчестер-хаус и после встречи с ним поспешил в Уайтхолл на аудиенцию к Марии, которая приняла его в своем кабинете.
– Он во всем признался, – заявил Гардинер, и в его взгляде промелькнул огонек торжества. – Он опасается за собственную шкуру и заложил всех предателей, пытавшихся втянуть его в заговор. Он признался, что многие местные дворяне присоединились к Уайетту в Аллингтоне, а Саффолк сейчас скачет на север.
– Скажите, а Куртене принимал непосредственное участие в заговоре? – прищурилась Мария.
У Гардинера забегали глаза.
– Нет, но он знал о заговоре.
– И не раскрыл его. Это считается недонесением о государственной измене, милорд канцлер.
– Мадам, теперь он это понимает и умоляет вас о прощении. Он сказал, что скорее вернется в Тауэр, чем женится на леди Елизавете.
– Это само собой разумеется, но он или предатель, или дурак, – резюмировала Мария.
– Ну конечно дурак, – твердо сказал Гардинер. – Мадам, мы должны взять солдат и отправить их в погоню за мятежниками.
Уайетт поднял свой штандарт в Мейдстоне и отважился выпустить прокламацию против брака королевы с испанцем. Армия Уайетта, как с тревогой узнал Совет, насчитывала пять тысяч человек, что могло сравниться с численностью королевских сил.
Лица советников за столом зала для заседаний побелели от ужаса, когда стало известно, что Уайетт выступил в сторону Лондона.
– В Сити началась паника, – предупредил Паджет.
– Мадам, мы пытались поднять жителей Кента против Уайетта, но, увы, тщетно, – сказал Оксфорд. – А прямо сейчас он занял Рочестерский мост и взял под контроль стоявшие на якоре в Медуэе корабли, захватив вооружение и боеприпасы. Он может напасть на Лондон с суши или реки.
Мария отчаянно пыталась скрыть свой страх. Она была королевой. Ей следовало проявить смелость и лидерские качества, а не трусливо уклоняться от своих обязанностей.
– Мы достойно встретим угрозу, когда придет время, – спокойно сказала она. – Объявите Саффолка, Кэрью и Уайетта предателями. Пусть все знают, что они подняли злоумышленников на бунт с целью низложения королевы и что Саффолк снова хочет возвеличить леди Джейн. Предложите крупное вознаграждение каждому, кто поможет совершить правосудие над Уайеттом. А вы, милорд Норфолк, должны выступить в Кент во главе подготовленных лондонских отрядов для подавления этих мятежников.
– С превеликим удовольствием, мадам! – рявкнул герцог.
Норфолк, в свои восемьдесят, был закаленным в боях ветераном, готовым отстаивать правое дело.
– Ваше величество должны подумать о том, чтобы в целях безопасности переехать в Виндзор, – предложил Паджет.
– Нет! – отрезала Мария. – Мое место здесь. Я останусь в Уайтхолле до окончания кризиса. Но мне бы хотелось, чтобы вы срочно приставили ко мне телохранителя.
Паджет упал на колени:
– Мадам, я две недели занимался набором рекрутов и не могу все делать сам. Но я позабочусь об этом.
Смягчившись, Мария поблагодарила Паджета.
Некоторые советники полагали, что ей следует попросить императора о военной помощи.
– Нет, – возразила Мария. – Не хочу, чтобы он думал, будто я не в состоянии справиться с ситуацией, если у него возникнут сомнения, стоит ли посылать сына в мятежную страну. Появление императорской армии на наших берегах лишь подтвердит худшие подозрения моих подданных. Нет, милорды, мы должны рассчитывать исключительно на собственные силы. Укрепите Лондон. Я еще не забыла, как горожане приветствовали меня, когда я стала королевой, и у меня нет сомнений, что я могу рассчитывать на их преданность.
Однако лорды, кажется, не были в этом настолько уверены.
Гардинер получил противоречивые разведданные о деятельности Елизаветы. Она то ли готовила Эшридж к осаде, то ли следовала в замок Доннингтон. В любом случае Мария хотела держать сестру под наблюдением, а потому написала Елизавете письмо с требованием прибыть ко двору ради ее же безопасности на случай возникновения беспорядков.
– Боюсь, стойкое нежелание вернуться ко двору является веским доказательством ее участия в заговоре, – сказала Мария Ренару, и тот в ответ мрачно кивнул.
Подозрения Марии начали подтверждаться, когда Гардинер перехватил на пути в Дувр дипломатическую почту де Ноая, где среди писем обнаружилась копия последнего послания Елизаветы, адресованного королеве. Всем стало ясно, что Елизавета втайне плетет интриги с французами. Возмущенная поведением сестры, Мария распорядилась убрать ее портрет из галереи, хотя на тот момент этим и ограничилась, поскольку события начали стремительно набирать обороты. Мария решила, что разберется с Елизаветой потом.
Впрочем, новости были обнадеживающими. Жители западных графств не присоединились к восстанию, и сэр Питер Кэрью бежал во Францию. Саффолк попытался взять Лестер и, получив отпор, отступил к Ковентри, но лишь для того, чтобы оказаться перед запертыми воротами. После чего немногочисленные союзники покинули герцога, и ему пришлось залечь на дно. Крофтс вообще не стал предпринимать каких-либо действий.
Впрочем, из Кента приходили пугающие новости. Норфолк атаковал армию Уайетта в Кенте, однако сотни королевских солдат перешли на сторону восставших под лозунгом борьбы с господством надменных испанцев. Многие из оставшихся солдат дезертировали, что позволило Уайетту захватить их оружие и деньги, выделенные Норфолку на финансирование военной экспедиции. Обескровленная армия Норфолка понуро возвращалась в Лондон в рваных мундирах, без стрел в колчанах и с луками без тетивы. Когда Мария увидела свое потрепанное войско из окна королевских покоев, у нее внутри все похолодело, поскольку ничего теперь не мешало Уайетту взять столицу.
Совет отправил на подавление мятежа войска во главе с сэром Эдвардом Гастингсом. Однако прошло совсем немного времени, и он несолоно хлебавши вернулся. Измученный и забрызганный грязью, сэр Гастингс вошел в зал для приемов и бросился перед Марией на колени:
– Ваше величество, нижайше прошу меня простить! Когда я встретил войско повстанцев в Грейвзенде, у меня не хватило людей, чтобы остановить их. Тогда я попытался вступить в переговоры с Уайеттом. Он выдвинул требование, чтобы вы лично сдались ему и вручили ключи от Тауэра. Я, естественно, отказался и примчался сюда, чтобы доложить о его намерениях.
Мария пришла в неописуемую ярость. Как смеет мятежник диктовать ей условия?!
Крайне взволнованная, она послала за Ренаром, описав ему всю серьезность сложившейся ситуации.
– А мой Совет до сих пор не обеспечил меня телохранителем! – кипятилась Мария.
– И тем не менее они делают все возможное, чтобы поднять людей на защиту вашего величества, – напомнил ей Ренар.
– Я никому не могу доверять! – с горечью воскликнула она.
В этот момент в зал ворвался Гардинер:
– Прошу простить меня за вторжение, но я спешу успокоить ваше величество. Вы должны знать, что ворота Лондона заперты и хорошо охраняются. Разводная часть Лондонского моста сейчас поднята, рядом с ним установлены большие пушки, так как Уайетт наверняка поведет войска этим путем.
– Похоже, он вот-вот будет здесь, – стараясь сохранять спокойствие, сказала Мария.