Мария понимала, что советники и мессир Ренар хотели бы, чтобы она разобралась с сестрой так же решительно, как и с леди Джейн.
– Мадам, боюсь, император и принц Филипп не смогут обрести душевный покой, пока с плеч не упадут еще две головы – головы тех двоих, что способны погрузить королевство в пучину несчастий, – обеспокоенно заявил Ренар. – Вам известно, кого я имею в виду. Лишь устранив этих предателей, ваше величество сможет не волноваться за свою корону.
Гардинер также настойчиво требовал привлечь Елизавету к суду.
– Мадам, избавившись от леди Елизаветы, вы окажете неоценимую услугу всему нашему государству. – Слова Гардинера испугали Марию, однако он загнал ее в угол, когда, не выбирая выражений, заявил: – Но это же глупо! Я гарантирую, что, если устроить Уайетту допрос с пристрастием, он наверняка признается в участии леди Елизаветы в заговоре.
– Да будет так! – пробормотала Мария, уязвленная его гневом. – А что слышно о Куртене?
– Он ничего не признал, даже во время очной ставки с Уайеттом. Куртене утверждает, что слуга отправился во Францию без его ведома. Очень похоже на правду, мадам.
Мария склонялась к тому, чтобы согласиться с Гардинером.
– Допросите его еще раз, – приказала она.
Глава 32
Елизавета прибыла в Уайтхолл. Мария тут же уволила бо́льшую часть слуг сестры и отказала ей в аудиенции, объяснив это тем, что сперва Совет должен рассмотреть ее недавнее поведение. Ну а пока Елизавете следовало оставаться в изоляции в своих апартаментах под усиленной охраной.
– Не желаю ее видеть, – заявила Мария своей дорогой кузине Маргарет Леннокс.
Маргарет часто навещала Марию, став для нее утешением в эти мрачные дни. Мария внезапно поняла, что кузина могла бы стать превосходной королевой и достойной наследницей трона – Маргарет была ревностной католичкой с безупречной родословной и имела двоих здоровых сыновей, – и уже начала прокручивать в голове идею отстранения Елизаветы от престолонаследия.
– Вы поместили сестру в комнаты, которые расположены под моими. – Глаза Маргарет лукаво блеснули. – Пусть почувствует те же неудобства, что некогда причинила вам!
В течение следующих нескольких дней она переоборудовала одну из своих комнат в кухню с тем, чтобы Елизавету донимали вездесущие запахи готовящейся еды и назойливый грохот кастрюль и сковородок. Маргарет была упорной… и злорадной. Вероятно почуяв шанс получить корону, она начала хвататься за любую возможность опорочить Елизавету в глазах Марии и докладывать той обрывки всех сплетен, способных подтвердить вину ее младшей сестры.
В назидание потенциальным предателям Мария распорядилась повесить более сотни простых мятежников, а их трупы оставить болтаться на виселицах, установленных на всех углах лондонских улиц.
– Это какой-то ужас, – сообщила Сьюзен, ходившая к своему ювелиру на Чипсайд. – Везде, куда ни взглянешь, гниющие трупы и вонь ужасающая!
– Но это было необходимо, моя дорогая. А в некоторых случаях я даже проявляла милосердие, – ответила Мария, сердце которой осталось глухо к словам Сьюзен.
Жены четырехсот солдат армии повстанцев явились Уайтхолл, умоляя простить их мужей. Терпеливо выслушав их, Мария решила сделать широкий жест. Она распорядилась, чтобы осужденных с петлей на шее доставили во двор перед дворцом, а затем великодушно всех простила, навсегда запомнив обращенное к ней море радостных лиц.
– Я помиловала куда больше мужчин, чем осудила, – напомнила она Сьюзен. – И я освободила леди Уайетт, но о том, чтобы проявить милосердие к ее мужу, не может быть и речи.
Мария написала императору и сообщила, что восстание успешно подавлено.
Поэтому я верю, что теперь моя власть зиждется на более твердой основе, чем когда бы то ни было, и альянс с милордом принцем может быть заключен.
Англия, писала она, совершенно безопасна для испанцев.
Затем Ренар сообщил ей, что Филипп начал готовить флот в Ла-Корунье и собирать свой двор. Свадьба состоится сразу после Пасхи!
В ближайшее время следовало разобраться с предателями… и с Елизаветой.
Саффолк был пойман и обезглавлен. Пембрук, не откладывая дело в долгий ящик, аннулировал брак своего наследника с леди Катериной Грей. Проявив сочувствие – Катерине было всего четырнадцать, – Мария пригласила девушку ко двору и осыпала милостями, так же как и ее горбатую сестру, в свое время названную в честь Марии. Что было весьма кстати, поскольку меньше чем через месяц после казни супруга герцогиня Саффолк снова вышла замуж. Избранником герцогини стал ее вышедший из низов шталмейстер Эдриан Стоукс. Он не только являлся неподходящей парой для принцессы крови, но и был вдвое моложе ее: ему минул всего лишь двадцать один год. И в довершение скандала выяснилось, что столь скоропалительный брак объяснялся беременностью невесты. Мария приняла новобрачных, хотя и не разрешила дочерям Фрэнсис вернуться под крыло матери и отослала их в Ханворт, под опеку своей суровой подруги – вдовствующей герцогини Сомерсет.
В начале марта Мария обручилась с Филиппом в Королевской часовне в Уайтхолле. Граф Эгмонт, представлявший жениха, опустился вместе с Марией на колени перед епископом Гардинером, который проводил церемонию.
Стоя на коленях перед Святыми Дарами, Мария торжественно произнесла:
– Я призываю Господа в свидетели, что выхожу замуж за принца Филиппа не в силу плотской любви или желания, но ради славы и процветания королевства. Я призываю всех присутствующих здесь молиться, чтобы Господь дал мне благодать заключить сей брак и чтобы Он благосклонно взирал на этот союз.
Мария встала с колен, и граф надел ей на палец кольцо, присланное императором, что вызвало у нее бурю эмоций. Затем она повернулась и показала кольцо присутствующим на церемонии советникам.
Итак, свершилось. Обручение связало как ее, так и Филиппа. Однако Марию беспокоило, что, кроме подписанного им соглашения на брак, она не получила от него никаких вестей. Ни слова любви или предвкушения. Хотя, возможно, сейчас, когда они помолвлены, он сочтет нужным ей написать.
Совет предпринимал колоссальные усилия, чтобы найти улики против Елизаветы. Допрос Уайетта и Крофтса ничего не дал: они не захотели или не смогли дать на нее показания.
Гардинер кипел от негодования:
– Уайетт заявил мне, что, даже прибегнув к пыткам, я не заставлю его признаться в сношениях с леди Елизаветой.
– Судя по всему, ему есть в чем признаваться, – лаконично резюмировала Мария.
– И в самом деле, мадам. Впрочем, под пытками он все же признался, что дважды контактировал с леди Елизаветой. В первый раз – чтобы посоветовать ей ради собственной безопасности покинуть Лондон, а во второй – чтобы сообщить, что он прибыл в Саутуарк.
– А она ответила ему? – резким тоном спросила Мария.
– В первом случае, по словам Уайетта, она отправила к нему своего человека, Уильяма Сент-Лоу, поблагодарить его и передать, что леди Елизавета поступит так, как сочтет нужным. Но когда мы допросили Сент-Лоу, он решительно все отрицал, заявив, что он праведный человек и честен перед Господом и своим господином. Лорд Рассел признался, что доставлял Елизавете письма о Уайетта, однако мы не обнаружили каких-либо следов этого или свидетельств того, что она отвечала. И у нас нет никаких доказательств, что она послала или вручила мессиру де Ноаю письмо, обнаруженное в его дипломатической почте.
– Похоже, мы в тупике, – вздохнула Мария.
И как всегда, Марии требовался совет Ренара, для чего она встретилась с ним в своем частном саду в первый теплый мартовский день.
– Без доказательств соучастия моей сестры не может быть никакого дела против нее, – сказала Мария. – И тем не менее я уверена, что она связана с заговорщиками.
Ренар удивленно поднял на королеву свои прекрасные глаза:
– Ваше величество, я не понимаю, почему вы и ваш Совет так стараетесь найти прямые улики. Уайетт обвинил леди Елизавету в прямых сношениях с ним, ее имя упомянуто в посланиях французского посла, она находится под подозрением у советников, и не приходится сомневаться, что все предприятие было затеяно в ее интересах. Если вы сейчас не воспользуетесь этой возможностью, чтобы наказать вашу сестру и Куртене, то никогда не будете в безопасности.
Опустившись на заросшую лишайником каменную скамью, Мария растерянно развела руками:
– Наши законы не позволяют приговаривать к смерти тех, кто не совершил государственной измены. У нас нет уверенности в вине Елизаветы.
– Не сомневаюсь, что ее можно будет разоблачить, если прижать посильнее, – раздраженно произнес Ренар.
– Гардинер, подобно вам, настаивает на устранении Елизаветы, хотя и признает, что против нее до сих пор нет веских улик. – Заметив раздражение Ренара, Мария пригласила его сесть рядом с собой на скамью, невольно задавшись вопросом, было бы ей так же приятно, если бы сейчас на месте посла сидел Филипп. – Я всегда боялась, что у моей сестры будет именно такой характер. И хотя я стою за то, чтобы предъявить Елизавете обвинение в государственной измене, на данном этапе было бы нецелесообразно возбуждать против нее уголовное дело, поскольку это может спровоцировать еще одно восстание. Я должна действовать крайне осторожно. Надеюсь, и вы, и император меня поймете.
Ренар кивнул, но Мария явственно ощущала его недовольство.
Она долго и яростно спорила с советниками по поводу того, как лучше поступить с Елизаветой. Мария, подобно всем остальным, не сомневалась в виновности сестры и понимала, что должна предотвратить любые ее попытки сотворить зло. Среди прочего предлагалось даже посадить Елизавету под домашний арест, где-нибудь в сельской местности.
– Ну и кто из вас согласен быть ее тюремщиком? – поинтересовалась Мария.