Дорогой, я вновь открываю письмо, чтобы послать тебе еще привет, после чего запечатаю его и отправлю. Мы немного прогулялись на стоянке в Барселоне, город мне безумно понравился. Конечно, воскресенье, все закрыто, но должна тебе сказать, что сумки и шарфы здесь по очень привлекательным ценам. Представляешь, шарфы за 1500-2000 лир! И красивые!
Теперь корабль скоро отплывет, уже через два часа. Любимый, почему ты не даешь о себе знать? Даже ни телеграммы! Сегодня я так тоскую по тебе. Больше мне нечего тебе рассказать. Вот еще: я повесила над кроватью нашу Мадонну[77]. Каждую минуту дня я шлю тебе поцелуй и привет. К счастью, есть Серафины[78], и я с ними и со всеми остальными, я в хорошей компании, они не дают мне слишком предаваться грусти. Здесь неплохо кормят, и вообще на борту хорошо. Очень хорошо. Погода прекрасная, и я стараюсь побольше двигаться, чтобы немного похудеть. Все здесь передают тебе привет, а я еще раз прошу тебя, будь здоров. Пиши мне все, все и быстро.
PS: Ты знаешь все, что мне хочется тебе сказать. Думай обо мне, как я думаю о тебе.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», вторник, 26 апреля 1949
Дорогой, дорогой, дорогой!
Подумать только, что мы плывем всего 4 дня, а я уже страшно по тебе скучаю. У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я истосковалась. Я лишь молю Бога, чтобы все скорее кончилось и я вернулась бы к тебе, потому что только подле тебя я чувствую себя довольной и счастливой. Даже если ты работаешь весь день, неважно!
Чем ты занят? Как ты нашел дом? Что они тебе сказали? Что сказала твоя мама? И как ты себя чувствуешь? Я немного тревожусь, потому что не получила от тебя телеграммы. Ты должен был написать, что добрался благополучно, вот и все. Пиши мне побольше, это мое единственное утешение. Здесь на борту мы хорошо развлекаемся и едим отменно! Был вечер скачек. Я выиграла 6 песо! В другой вечер были танцы, а еще в один – кино. У Серафина случился печеночный приступ, так что мы еще не репетировали. Сплю я так себе. И скажу тебе странную вещь. Каждое утро в 6:30 или в 7:00-7:30 я просыпаюсь, как будто кто-то меня будит – мне каждый раз кажется, что это ты.
В Театре Колумба сделали ужасную вещь, они мне за нее еще заплатят. То есть они открываются «Аидой», но не со мной! Говорят, петь будет Эбрея Минкус!
Завтра мы прибываем в Лиссабон в 5 часов утра, так что мне надо проснуться очень рано, если я хочу увидеть город, потому что мы простоим на якоре всего несколько часов. Кажется, нам предстоит плыть еще как минимум 15 дней! Как я это переживу, не знаю!
Дорогой, других новостей у меня нет, только повторю, что обожаю тебя, еще больше, чем ты думаешь. Ты мой перед Богом и людьми, я горжусь этим и не прошу от жизни ничего другого, кроме как делать тебя счастливым. Только ты знаешь, что у меня на сердце и сколько я должна тебе сказать. Думай обо мне, как я думаю о тебе, и люби меня на 1/4 того, как я тебя люблю.
Ешь, спи и не нервничай, тебе это вредно. Я хотела бы знать, скучаешь ли ты по мне, как я по тебе скучаю?
PS: Привет от меня Пиа, и Иоланде, и Джанни, и Марко.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», среда, 27 апреля 1949
Любовь моя, мой дорогой,
я пишу тебе, потому что так чувствую тебя немного ближе. Мой дорогой, от твоей сегодняшней телеграммы я так счастлива, ты ведь знаешь, когда я путешествую, мне всегда страшно. Понимаешь, Баттиста, когда любишь и счастлива, как я, всегда боишься потерять это счастье. Оно кажется слишком прекрасным, чтобы в него поверить. И я тебя обожаю, очень, очень, помни об этом. Как я хочу, чтобы ты был рядом! Как скучаю по тебе, по твоим знакам внимания, ласкам, по колокольчикам, которые звонят по утрам, (по ванной!) и, наконец, по ангелочкам!
Наш кофе и мои звонки, на которые ты всегда охотно отвечал, как будто тебе до смерти надоело работать и мой голос приносил облегчение. Мой Баттиста, зачем ты меня отпустил? Я надеюсь, что ты больше не отпустишь меня надолго и далеко от себя. Помни, что я живу, только когда я с тобой, мой любимый!
Надеюсь, тебе еще не надоели все эти длинные и скучные письма. Просто, когда я пишу, мне кажется, что я ближе к тебе, дорогой. Что ты делаешь и, главное, как себя чувствуешь? Прошу тебя, пиши мне побольше, милый, у меня ничего нет, кроме твоих писем. Сейчас играют «Травиату». От этого я еще сильнее тоскую по тебе. Здесь на борту нет никого интересного, все безобразны и ужасны, парами или семьями. Мужчины выказывают мне уважение, и меня это радует. Сегодня море разбушевалось, корабль сильно качает, но морской болезни у меня нет. Позже будет кино, тоже способ скоротать время.
Милый, у меня плохая новость. Кажется, моя экзема вернулась. Мне пришло в голову нанести крем Bice! Надеюсь, это поможет. Других новостей у меня нет, скажу только, что мы заходили в Лиссабон, и стоянка мне не очень понравилась. Все дорого, очень дорого, и город не особенно красив. Послезавтра мы прибываем на Тенерифе, откуда я отправлю это письмо.
Я прощаюсь с тобой, чтобы не утомлять тебя своими глупостями. Повторю только, пиши мне много, много и много прекрасных вещей. Понимаешь, у меня нет праздника, и не будет еще так долго, а ты знаешь, какая это для меня мука.
Чао, думай обо мне и передавай всем от меня привет.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», понедельник, 2 мая 1949
Дорогой, дорогой, самый дорогой!
Видно, Бог хочет еще помучить меня в моей любви. Почему я должна быть в разлуке с тобой, когда я и дня не могу прожить вдали от тебя? Сколько раз я спрашивала себя: если ты меня любишь так же, как я тебя, как же можешь ты жить без меня? Клянусь, в последний раз я уезжаю от тебя так надолго и так далеко! Понимаешь, когда я в Италии и мне хочется тебя увидеть, ты приходишь, и потом я могу продержаться неделю. Но не проси меня больше оставаться неделю без тебя! Я не могу жить без тебя. Чем больше людей я встречаю, тем больше горжусь тобой, больше ценю тебя и обожаю! Я вижу вокруг столько глупости и легкомыслия, что меня тошнит!
Чем ты занят, любовь моя? Что ты думаешь обо всей нашей ситуации? Я не знаю, счастлив ли ты, женившись на мне. В телеграммах ты говоришь мне, что да. Надеюсь. Но я-то по-настоящему счастлива! И не жалею ни одной минуты. Может быть даже, эта разлука к лучшему. Потому что, понимаешь, я всегда одна, когда путешествую. Сейчас силою обстоятельств мы вынуждены путешествовать все вместе, и клянусь тебе, я вижу вокруг столько вульгарности и банальности, что счастлива быть как я есть и благодарю Бога за то, что дал мне спутника, которого я хотела, и столько любви. Я не знаю, что еще сказать, я тебя обожаю, уважаю и чту. И, дорогой, я так горжусь моим Баттистой!! Нет женщины счастливее меня! Я прославилась в пении, и, главное, со мной мужчина моей мечты! Какая женщина может похвастаться, что столько имеет?
А теперь новости! Здесь Серафин слушал меня в «Силе судьбы»! И сказал мне, что он негодяй, тот тип из Триеста, то есть Баризон! Он находит, что роль идет мне божественно, это не комплимент, сказал он, и Раковска[79] говорит то же самое. И маэстро готов поклясться, что этот контракт был составлен, чтобы уничтожить меня, чтобы все говорили, мол, да, она имела успех в «Тристане», но никуда не годится в Верди. И чтобы дать оплеуху Серафину.
Ты был прав, когда говорил, что «Сила судьбы» создана для меня! Сам видишь, какие они гадкие (в Триесте). Наверняка они сговорились с Гиринджелли[80] и Лаброкой[81].
Милый, сегодня вторник, 3 мая. Мне так все это надоело. И вот я уже начинаю вычеркивать. Ты знаешь, когда я на нервах, не могу писать. Я прощаюсь с тобой пока и только прошу Бога, чтобы он дал мне сил выдержать. Клянусь, я больше не могу, и подумай, впереди еще 2 месяца!!
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», пятница, 6 мая 1949
Дорогой, я тебя бросила. На днях я была неспособна написать ни слова. Сразу лились слезы! А о вчера не будем даже говорить. Если бы душа в разлуке могла общаться с другой душой, тебя бы разбудил мой плач о тебе. Я была в отчаянии.
Нам показали ужасный фильм. Это был фильм о войне, о пытках и т. п., ты знаешь, как это на меня действует, я разрыдалась и не могла успокоиться. Сколько раз я звала тебя! Потом вспоминала фразы, которые ты бы сказал, чтобы успокоить меня, и мне стало еще хуже! Почему мы должны быть в разлуке, когда так обожаем друг друга? Особенно сейчас, когда ты отдал мне всего себя, имя, честь, положение, доверие, обожание, все. Да, дорогой. Я люблю тебя еще больше за твою веру в меня. Я люблю тебя и за то, что, женившись на мне, ты дал мне самое большое доказательство твоей любви. У меня нет слов, чтобы выразить мои мысли и чувство абсолютного обожания и безмерной гордости тобой!
Мой дорогой, я в тысячу раз больше с тобой в чувствах, потому что ты дал мне все, я чувствую радость, отдавшись, как я сумела отдаться тебе. Ты дал мне величайшую веру в моей жизни.
Ты понимаешь меня, это правда.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», суббота, 7 мая 1949
Дорогой,
в этот день я счастлива. Меня разбудила твоя обожаемая телеграмма. Любовь моя, как я тебе повторила в письме от 5-го, около 23:30-полуночи я думала о тебе как никогда. Не смейся надо мной, но твоя телеграмма пришла как ответ. Дорогой, кто еще может так любить и понимать друг друга, как мы? В этом мой смысл жизни. Поэтому береги себя, если не для себя, то для меня, потому что жить без тебя значило бы жить без души. Моя душа вся твоя, мой любимый, так, как ты и представить себе не можешь!