Я прошу тебя писать все те же фразы, что я пишу тебе, пусть даже это покажется тебе преувеличением. Но если ты любишь меня так, как я тебя обожаю, а я знаю, что ты чувствуешь то же самое, ты должен меня понять. Я прошу тебя только не расставаться со мной надолго. Я просто не могу, и все. Я твоя жена, это и мой долг, и превыше всего воля и желание быть рядом с тобой. Я буду петь, да, но не как прошлой зимой и этим летом – себе на погибель. Мы должны жить вместе, в счастье и радости, и пусть весь Мир завидует нашему счастью и любви!
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
На борту «Аргентины», вторник, 10 мая 1949
Любовь моя!
Сегодня мне очень грустно, потому что я подхватила, сама не знаю где, сильную простуду! Я была совсем здорова, в прекрасной форме. Но когда ты получишь это письмо, все уже пройдет.
Пятница, 13 мая 1949
Я не смогла продолжить письмо третьего дня, мне было очень плохо, так плохо, что я немедленно легла в постель и не вставала до сегодняшнего дня, три дня я пролежала в постели! Представляешь себе мой гнев и печаль. Я проклинаю тот день, когда уехала, и в ярости, что ты отпустил меня! Я не могу без тебя, и все! Пойми это теперь!
Итак, в Рио люди из Оперы поднялись на борт и повели нас обедать в город. Они сказали мне, что у них уже есть контракт с Барбато, но они хотят дать «Норму». Я ответила им, что не хочу, потому что должна вернуться в Италию. Теперь, если ты действительно хочешь, чтобы я вернулась к тебе, ты должен написать Серафину, и мне тоже, чтобы я могла показать Серафину, что ты непременно хочешь моего скорейшего возвращения, иначе не дашь мне петь этой зимой, или что-нибудь в этом духе. Немедленно! Потому что в Монтевидео меня тоже зовут. Ты должен написать, что в нашем положении ты позволил мне уехать с уговором вернуться как можно скорее и без всяких других ангажементов. Напиши это сейчас же, если ждешь моего возвращения, иначе я решу, что ты не хочешь, чтобы я была с тобой!
Мы прибыли с опозданием на день, и плавание было ужасным. Корабль раскачивался, как безумный.
Сейчас я прощаюсь с тобой и напишу, как только решу, где остановиться. Повторю только, что я так тебя обожаю и живу с мыслью о тебе. Пиши мне побольше.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
Буэнос-Айрес, 14 мая 1949
Моя дорогая, великая, вечная любовь,
у меня нет слов, их не хватит, чтобы высказать и объяснить все, что я испытала, читая твои письма. Любимый, понимаешь, у меня нет твоего дара, я не могу писать и говорить так хорошо, как ты. Но я скажу тебе только, что ты делаешь меня самой счастливой, самой гордой, самой любимой женщиной на свете! Я не могу сказать тебе, что я испытала, я не сумею все это высказать. Если ты любишь меня, как я тебя люблю, то ты испытал то же самое. Только мне пришлось 20 дней ждать вестей от тебя. Вообрази же, какую безмерную радость, какую любовь и божественную нежность я испытываю к тебе сейчас.
Дорогой, возможно ли, чтобы моя любовь стала еще больше? Мне кажется, что я все тебе отдала, однако же я понимаю, что каждое твое слово, каждый жест любви делает еще больше эту райскую любовь, которую я чувствую к тебе. О, дорогой, не смейся над этими словами, это так и есть. Никогда ни одна женщина не знала такой любви, как твоя. Никогда ни одна женщина так не гордилась своим мужем, как я. Никогда ни одна женщина не знала такой взаимной любви во всех проявлениях, каких ей только захочется, как та любовь, что ты даришь мне. Все, чего я ни пожелаю, ты делаешь, и мне никогда не приходится тебя просить.
Мой Баттиста, в эту минуту моя душа с тобой. И ты это почувствуешь, я уверена. Есть моменты, когда я чувствую тебя в себе, в моих мыслях, жестах, во всем, и я знаю, что с тобой происходит то же самое!
Я благодарна тебе за то, что ты уступил моему желанию соединить наши судьбы перед отъездом. Ты понимаешь, что я имела в виду, когда настаивала. Видишь, до какой степени ты лучше понимаешь и чувствуешь любовь? Ты впервые даровал мне великий покой, нетерпеливое желание вернуться, гордость за мою любовь, веру в сердце и все такое. И говорю тебе снова, моя любовь к тебе стала больше. Ты дал мне лучшее доказательство своей привязанности, доверия и любви. Я благодарю тебя за это. И я буду жить с целью сделать тебя самым счастливым и гордым на свете. Мы должны говорить о нашей любви всему миру, нести ее как символ!
Любимый, к счастью, у меня нет репетиции завтра, потому что я продолжаю плакать от радости весь день, как дитя. Потом я получила письмо от твоей мамы и еще сильнее плакала от радости. Я счастлива!
Забыла тебе сказать, что в шкафу я оставила на месте мою самую красивую ночную сорочку для тебя. Она принадлежит исключительно тебе, это значит, что я надеваю ее, только когда я с тобой. Я надену ее в первую ночь по возвращении. Ты думаешь об этой ночи?!!! Больше я ничего не могу сказать. Мы оба взорвемся от любви и нежности.
Сегодня я послала тебе очень длинное письмо, так как в Рио не смогла его отправить и продолжала писать почти весь день. Правда, я не очень хорошо себя чувствовала. У меня был тот самый больничный грипп. Помнишь, кашель и все такое, температура тридцать восемь, три дня в постели. Но, благодарение небу, сегодня мне лучше. Только совсем нет аппетита. Я заставляю себя есть хотя бы одно блюдо без супа, но даже это не могу доесть. Но ты не беспокойся. Я уже на пути к выздоровлению. Я не могу даже заболеть, потому что и это навевает мне множество воспоминаний. Все во мне и столько же в тебе связано и глубоко прочувствовано, до такой степени, что любой жест, любая глупость напоминают мне о тебе, и я тебя зову.
А теперь хорошая новость. 20-го открывают сезон «Турандот», на которую я подписала контракт. Они должны были открыться «Аидой» с сопрано Ригал, тенором Дель Монако, Росси и т. д. Но Господь всегда мне помогает. Сезон открою я. Я сегодня же пошлю тебе газеты!
Милый, жизнь здесь очень дорогая. Эта квартира была слишком мала для маэстро, так что мы съехали. И я не могла остаться, мне пришлось поселиться в этом отеле «Крильон», он красивый, но номер крошечный, с ванной, как во Флоренции, 38 песо[82] в день без питания. В обед я опробовала ресторан отеля. Представляешь, 16 песо за бульон, маленькое филе, овощи, салат и кофе. Это слишком. Я должна встретиться с остальными и узнать, где они едят. Сегодня вечером я пошла в другой ресторан, не такой роскошный, но с хорошей пищей, и потратила 7 песо. Большая разница. Мошенники!!!
Беда, если меня заставят остаться здесь на три месяца. Я их убью. Мне не терпится вернуться. Я вернусь самолетом, потому что потерять еще 20 дней просто неспособна. Я сойду с ума!
Но ты окажи мне милость: если намерен приехать, не лети самолетом. Я слишком боюсь. Неважно, если что-то случится со мной, но если что-то случится с тобой, я не выдержу. Вместе еще куда ни шло. Я умираю от желания тебя увидеть, но не хочу, чтобы ты летел так далеко самолетом.
15 мая 1949
Дорогой, любимый, сокровище мое, дар Божий!!!
Сегодня я была в ярости! Ты знаешь, когда приходится выходить поесть, это меня раздражает больше всего. С моей простудой, как нарочно, выходить поесть!! И вот, к счастью, Серафины оставили мне квартирку, которой пользовались, со спаленкой и маленькой гостиной, крошечной кухонькой – только согреть молоко, чай или что-нибудь, в основном днем и после репетиций, – ванной и большим прекрасным балконом. Квартирка маленькая, но главное, что можно есть дома, и я плачу 1400, столько я платила раньше только за жилье. Надеюсь, мне здесь будет хорошо.
Других новостей у меня нет. Разве что Буэнос-Айрес великолепный город, большой и красивый, вот и все. Много больших машин, похожих на дома и т. п. Красивые магазины, красивые улицы, огромные, но мое сердце всецело там, подле тебя, хоть я тебя не вижу, без тебя в этом нет никакого вкуса, никакой красоты. Ты знаешь, что ты смысл моей жизни? Ты знаешь, что я люблю тебя так, что хочу умереть в твоих объятиях?
Пиши мне в Пеллегрини-Хаус – С.Пеллегрини (1520)
Вечер 16 мая 1949
Милый, сегодня я весь день была занята переездом, к тому же мне нездоровилось. Едва перебравшись в новый дом, я легла в постель. Потом я пригласила Ковье, ту, что писала мне отсюда, помнишь? И я договорилась с ней, что буду платить ей кое-что в месяц, за это она займется моим гардеробом, а ее дочь будет служить мне ассистенткой и помогать на репетициях и представлениях. Я довольна этим решением. Они ни о чем не просят, но они бедны, и я думаю, что поступаю хорошо, не правда ли?
Милый, кофе здесь отвратительный. А ты как думал? Судя по тому, что я вижу, до итальянской элегантности им далеко. Люди там учтивее, и жизнь мне нравится куда больше. Любимый, чем ты занят? Скучаешь ли по мне, как я скучаю по тебе? Ждешь ли моего возвращения с таким же нетерпением, что и я? Обожаешь ли меня, как я тебя обожаю, и думаешь ли обо мне столько же, сколько я о тебе? Я чувствую, что никто не испытывал такой радости от замужества, как я. Если бы мне надо было снова за тебя выйти, я сделала бы это тысячу раз. А ты?
Пиши мне побольше, милый, это единственная моя пища здесь. Каждое утро, едва проснувшись, я читаю все твои письма, и перед сном тоже. Они так меня утешают. Даже когда мне просто грустно, я беру их и перечитываю. Это так помогает приободриться.
Любимый, привет от меня всем друзьям, и я была бы рада, если бы ты с ними повидался. Я бы хоть знала, что тебе не так одиноко.
Чао, мое сокровище, пиши мне и люби меня, вся твоя Мария.
Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски
Буэнос-Айрес, вторник, 17 мая 1949
Мой дорогой обожаемый Титта,
почти каждый день я получаю от тебя письмо, и ты не можешь себе представить, какую радость, и восторг, и силу, и хорошее настроение даришь мне. Милый, я вижу, я читаю между строк, что чем больше проходит времени, тем сильнее ты нуждаешься в моем присутствии. Теперь, мне кажется, ты начинаешь понимать, сколько я выстрадала за два года, за все то время, когда уезжала и оставляла тебя. Не только сейчас, но с первого дня я не могла жить без тебя. Ты помнишь тот день, когда оставил м