Как могли меня вызывать в суд в таком месте и в такое время, около 23:30, за кулисами, и как могла я доказать, что не прикасалась к повестке и на меня практически напали, – тогда как мне надо было немедленно уезжать. Как я могу защититься от такой клеветы в газетах, например, помощник шерифа утверждает, что я отказалась взять повестку, потому – так я будто бы кричала – что «я голос ангела, и ни один человек не смеет меня трогать!» Низкая ложь распространялась из кабинета шерифа. Я никогда не говорила ничего подобного. Это не в моем характере и создает искаженное представление обо мне у публики, которая знает мою скромность и серьезный характер. И откуда вдруг взялись все эти фотографы? Все это, полагаю, было подстроено адвокатом Багарози.
Первый вопрос, на котором я настаиваю, следующий: возможно ли, чтобы в такой час, таким образом и в таком месте вызывали в суд артиста или кого бы то ни было? Второй – как я могу защищаться из такой дали, проживая в Италии больше 8 лет и будучи замужем за итальянцем. В-третьих, я хочу, чтобы суд – если он настаивает на разбирательстве – решил прежде всего, имеет ли контракт законную силу или нет после 8 лет полнейшего молчания и забвения со стороны этого человека. И если да, то на каком основании и в силу каких доказательств он выполнил свою часть контракта, что вынудило бы меня выполнить мою. В-четвертых, я настаиваю на том, чтобы этот человек и его присные были привлечены к суду за клевету, за то, что потрепали мне нервы и помешали спокойной работе, за ложь, много лжи, и за расходы, в которые ввела меня моя защита.
Лукино Висконти – по-английски
Милан, 9 декабря 1955
Дорогой Лукино,
я благодарю тебя за твои теплые поздравления, которые дошли до меня, когда я выходила на сцену в «Норме», и я возвращаю тебе их сторицей за успех, который будет иметь твоя новая работа. После этой «Нормы» «Травиата» будет возобновлена, кажется, с середины января. Я уверена, что ты будешь здесь, чтобы разделить с нами успех. Посылаю тебе наилучшие пожелания и поздравления с рождественскими праздниками и прошу тебя напомнить обо мне приветом Джанни и Лиле[127], а также остальным нашим друзьям.
От всего сердца,
Мария.
1956
Рудольфу Бингу – по-итальянски
Милан, 10 февраля 1956
Дорогой сэр!
Собираясь послать вам это письмо, я получила ваше, на которое хочу немедленно ответить, чтобы успокоить вас насчет слухов в Нью-Йорке, слухов тревожных, однако, разумеется, ребяческих, чтобы не сказать больше, если верить которым, я не приеду на будущий год или, вернее, на открытие вашего следующего сезона, в Нью-Йорк. Я думаю, вы, конечно, не станете слушать эти глупости, как и я не придаю им ни малейшего значения, несмотря на то что получаю многочисленные письма от людей, которые спрашивают, правда ли, что я не приеду в Метрополитен. Я представить не могу, откуда все это пошло, предполагаю, правда, что всегда найдутся злопыхатели, любители ловить рыбу в мутной воде. В таком случае ничего не поделаешь и ничего не скажешь, будем идти дальше нашим путем, верные нашим договоренностям и нашему слову. В моей телеграмме я писала вам, что согласна на вашу просьбу ускорить мой приезд и приехать 18 октября. Теперь моя очередь просить вас – и единственно по причине большего спокойствия и эффективности нашей работы, – будьте так любезны перенести или отменить для меня утренние репетиции. Спасибо!
Процесс (Багарози) идет своим чередом, я освободилась от некоторых особ в Чикаго, которых пока называю только бесчестными. Мы, таким образом, продолжаем путем правосудия извлекать на свет божий правду и ложь в тщеславных утверждениях человека, не вложившего ни цента в мою карьеру или становление меня как артистки, воистину, ни песчинки. Адвокаты на сегодняшний день меня защищают следующие: Сидлей, Остин, Берджесс & Смит – II South La Salle St. Chicago. В следующем письме, которое я пошлю вам незамедлительно, вы найдете координаты человека в Нью-Йорке, у которого можете получить всю информацию, какую хотите, – он корреспондент моего итальянского адвоката. Нетрудно ради вопроса денег предпринимать неприятные и вредоносные акции против меня в Нью-Йорке, как это было впустую сделано в Чикаго. Может быть, не было нужды принимать срочные меры, но, будь в этом необходимость, у нас есть нужное время, а также средства.
Как бы то ни было, когда наш замечательный друг Бауэр вернется, я свяжусь с ним, чтобы разрешить любые вопросы, которые могут возникнуть и потребовать срочных действий. И будьте совершенно спокойны, как спокойна и я. Разве вы не видите, до какой степени люди стараются мне навредить?
Сердечные приветы от меня и моего мужа,
Искренне ваша
Уолтеру Легге – по-английски
Милан, 3 апреля 1956
Дорогой Уолтер!
Наконец я нашла время, чтобы написать тебе. Мне очень жаль, что ты не смог приехать в Неаполь, потому что я пела даже лучше, чем в Берлине[128]. К сожалению, Караян не дирижировал, а я просто не могу слышать эту оперу без него. Скажи ему, что я по нему скучаю, и жаль, что мы больше не работаем вместе, правда?
Здесь все идет как обычно. Мне здесь хорошо, хотя каждое представление – это бой быков! Все находят, что мой голос стал лучше – я тоже это чувствую! Серафин в ярости, потому что ты не пригласил ни его, ни его зятя. Я, кстати, была не в курсе, и проблема в том, что (Марио) Росси думает, что это из-за меня не был возобновлен его контракт. Мне очень жаль, что он так думает, ведь это неправда, в том, что касается его, не так ли? Как ты, наверно, уже знаешь, Маджио Музикале (во Флоренции) откроется «Травиатой» – Тебальди & Серафин. Что ты об этом думаешь?
Что до нашей работы, мы постараемся сделать все, что сможем, и еще «Весталку» и «Сомнамбулу» в феврале. Уолтер, я должна быть очень бдительной с этими записями, потому что мне не может быть оправданий в чем бы то ни было. С моей славой – никак. Постарайся это понять. Пожалуйста, напиши мне уточнения и все другие новости. Кстати, «Парсифаль» отложен на попозже или на будущий год. Ни один приличный дирижер не свободен. Когда увидимся, я все тебе объясню. Вышло, пожалуй, забавно с Парафином (sic)!
Дорогой друг, поцелуй Элизабет (Шварцкопф), и мои наилучшие пожелания Караяну, а тебя крепко обнимаю. Когда ты приедешь сюда? Мы еще шесть раз исполним «Травиату», представь себе! А прямо перед ней «Федору».
Уэбстер[129] умоляет меня спеть «Травиату» в июне, конечно, я отказалась, мне ведь надо отдохнуть после Вены[130].
С наилучшими пожеланиями,
PS: Баттиста крепко тебя целует.
Рудольфу Бингу – по-английски
Не датировано (около 3 апреля 1956)
Дорогой мистер Бинг!
Я нашла наконец немного времени, чтобы ответить на ваше письмо. Я была так занята и отсутствовала в Милане – была в Неаполе с «Лючией». Я хотела ответить вам, но ждала новостей о моем процессе, и вот единственная новость: мои адвокаты требуют прекращения дела. Я, разумеется, разрешаю вам просить у моих адвокатов любую информацию, какую вы захотите. Я им тоже напишу. Конечно, у этого Багарози очень скверная репутация, он трижды обвинялся в мошенничестве. Надеюсь, судья увидит, с каким шантажистом имеет дело, и снова закроет дело, на сей раз окончательно. Такой человек готов на все за несколько долларов.
А теперь не будете ли вы любезны сказать мне, где лучше всего остановиться в Н.-Й.? Могли бы вы указать мне лучшее место, на ваш взгляд, и сориентировать по комфорту и ценам? Я была бы вам очень признательна. Мне хочется жить с комфортом, но чтобы за это не драли три шкуры, как говорят у нас в Италии. Я хотела бы знать, могу ли я найти секретаршу на время моего пребывания в Н.-Й. Разумеется, она должна говорить по-итальянски. Не знаете ли вы девушку, которая была бы способна выполнять эту работу? Речь идет о настоящей работе на полный рабочий день.
Я беру другой лист, потому что на обороте ничего невозможно прочесть, бумага слишком тонкая. Простите за эту странную манеру писать, но уже второй час ночи. Мне не хочется спать, и я, пользуясь случаем, пишу вам, так что простите за неряшливость.
Что касается телевидения, должна сказать, что я отношусь к нему очень сдержанно. Да я на нем и не выступала, разве что дала несколько интервью и спела максимум одну арию. Я ненавижу оперу, которую делают на маленьком экране люди без малейшего вкуса. То, что я видела, во всяком случае. Так что мне надо хорошенько подумать, и помните, я ничего не буду петь по-английски. Я обожаю мой язык, но не в музыке. Во всяком случае, на сегодняшний день. Что до двух дополнительных «Лючий», думаю, это не проблема. Если только вы не требуете, чтобы я пела поочередно «Тоску» и «Лючию», по причинам вокального характера[131]. Разумеется, я использую мои собственные костюмы, не правда ли? Что касается «Нормы», это старая постановка или новая? А остальные? Скажите, Н.-Й. не терпится меня услышать? Что говорят люди? Какой идиот пустил слух о моем неприезде? Кстати, из Чикаго меня просят спасти их и приехать как минимум на 2 или 3 «Лючии» – представляете, после их пакостей. Вы, конечно, в курсе их раскола.
Я буду счастлива увидеться с вами в Милане, но надеюсь, что это будет за день или два до 9-го, потому что мы уезжаем в Вену с Ла Скала и Караяном. Кстати, вам обязательно надо приехать в Вену на одно из представлений – это будет 12, 14 и 16 июня.
Кажется, я написала вам все новости. Надеюсь скоро увидеться с вами и рассчитываю на ваш приезд в Вену, но сначала сюда, в Милан. У меня на сегодняшний день одна программа – «Травиата». Мы уже дали четыре спектакля в прошлом году и 10 в нынешнем и дадим еще как минимум шесть. Настоящий рекорд по количеству спектаклей, не правда ли? Я хотела бы, чтобы вы смогли ее увидеть и услышать. Это того стоит, правда.