никаких статей, ни добрых, ни злых. И еще, Лео, хватит долгов. Я отказываюсь платить вперед. Ты должен помочь мне внедрить ей в голову хоть немного здравого смысла, заставить осознать ее положение, чтобы она наконец закрыла свой прелестный рот на замок.
В любом случае это как раковая опухоль. Возможно, мне никогда не удастся избавиться от этого и от последствий.
Как ты там, дорогой Лео? Ведь я не видела тебя еще с той встречи в Нью-Йорке. Что поделываешь? Все хорошо? И у Салли тоже?
Я собираюсь провести отпуск между Грецией и Монте-Карло. Чувствовала себя очень утомленной в конце июня, была небольшая нервная депрессия, я в эту зиму слишком много работала и под конец зимы почти с ног валилась от усталости. Но, слава Богу, все прошло хорошо. Жизнь наша трудна. Из-за наших страхов, сомнений, нервы слабеют – они постоянно напряжены, всю мою долгую и трудную, хотя и славную, карьеру. И я опасаюсь, что усталость моя именно этим и вызвана. Признаюсь, что поддерживать карьеру – это вечная борьба, и все-таки я должна это делать, ради моей финансовой независимости. Повысили налоги. Я не могу ничего скрывать.
У меня чудеснейшая дружба, ты знаешь с кем [Онассис] но мне кажется, что я слишком много пережила и слишком рано начала работать, чтобы не чувствовать опустошенности и внутренней неспособности к какому бы то ни было воодушевлению. Чего стоит одна только моя личная жизнь после опыта с моим муженьком! Забрать у меня все деньги и при этом не оставлять меня в покое. Мы все еще судимся.
Ну вот, ты видишь то, о чем не подозревает большинство, и мне не хочется, чтобы они знали, какие у меня проблемы. Надеюсь, настанет день, когда я обрету спокойствие. Пожалуйста, не пересказывай этого никому, Лео, ведь я люблю тебя и считаю вторым отцом своим. Если захочешь мне написать, вот адрес: отель «Эрмитаж», Монте-Карло.
Между прочим, я продала квартиру в Милане. Мне показалось. что сделали неплохое предложение, а самой хотелось избавиться от скверных воспоминаний. Только вот дом на свой вкус я еще не отыскала, может быть, это оттого, что я подавлена. Я должна все упаковать, отвезти на мебельный склад или продать.
Самые пылкие дружеские чувства тебе и Салли. Напиши мне как сможешь.
Обнимаю тебя.
Уолтеру Каммингсу – по-английски
Монте-Карло, 25 июля 1963
Дорогой Уолтер,
получила все твои письма и теперь не знаю, как тебя и благодарить. Проблема: я так до сих пор и не знаю, куда и когда мне надо приехать, чтобы наконец оформить развод. Понимаю, что везде меня ждут неприятные хлопоты, но рано или поздно придется решиться. Но я не поняла – можно ли будет мне развестись в Айдахо просто согласно постановлению, без подписи Менегини, или так можно только в Неваде. (Он отказывается от всего, в том числе и подписывать что бы то ни было. Обезумел совсем).
Мне действительно кажется, что мне намного лучше будет в отеле, чем на ранчо, поскольку я не могу взять с собой прислугу, и к тому же это слишком дорого обойдется. В отеле можешь делать что захочешь, у тебя есть телевизор, ну и так далее. Лучше жить в Лас-Вегасе или в Рено. Ты бывал там? Меня всегда так пугает – остаться совсем одной в таких местах почти на целых два месяца. Знаю, что преувеличиваю, но для меня это тяжкий крест.
Я так благодарна тебе за помощь, Уолтер. Если б ты хоть был не так далеко. Как я была бы счастлива иметь рядом таких чудесных друзей, как вы оба. Если б только я могла с тобой поговорить. Открыть тебе все, что у меня на сердце. Приходится ждать, пока я тебя увижу. Где?
Сейчас мне намного лучше. Нервы уже не так натянуты, и состояние стабильнее. Я слишком много работала. Все это слишком великое для меня. Чрезмерная ответственность. Я больше на нее не способна.
Хочу быть независимой – но у меня уже нет той рабочей энергии, что была раньше. Мне принесли счета от врачей за два года подряд – со времени моего синусита и удаления грыжи. Я плачу непомерные налоги за прошлые доходы с того, что зарабатываю сейчас. Это причиняет боль. Менегини пользуется моими деньгами. Тремя четвертями всего мною заработанного. Честно говорю. Как я только могла довериться ему? Уолтер, я не всегда могу отвечать за себя. И если б он по крайней мере оставил меня в покое.
Что ж, надеюсь, у вас всех все хорошо. Пожалуйста, обними за меня твою чудесную семью, и прости за длинные письма, которые я пишу тебе время от времени. Я считаю вас настоящими и самыми дорогими друзьями.
Сердечно,
Костису Бастиасу – по-английски
Милан, 20 сентября 1963
Дорогой Кости,
я подписала документ в поддержку Христоса Ламбракиса[265] и заверила его в нашем греческом консульстве, и хотела бы, чтобы ты сообразовался с моими пожеланиями. Зная о твоей чрезвычайной занятости и не имея сама ни достаточного времени, ни терпения, я предпочла бы, чтобы Христос Ламбракис взял на себя, видимо, при твоем участии, эту стипендию[266]. Он блистательный музыкант, я доверяю ему и уверена, что он все сделает объективно. Эта стипендия должна вступить в действие немедленно, вот почему твое участие более чем необходимо. Все руководство я передаю Ламбракису, чтобы с ним договаривались точно так же, как со мной. Он займется всеми деталями, и юридическими, и художественными.
С надеждой получить от тебя новые известия и что у тебя все хорошо, обнимаю и Элен, и ваше дитя.
Христосу Ламбракису – по-английски
Милан, 4 ноября 1963
Дорогой Христос,
отвечаю на твое письмо и, признаюсь, весьма глубоко огорчена, что не повидалась с тобой в этом году. Но, как знать, вдруг мы увидимся в следующем, или ты приедешь ко мне в Париж.
Теперь о стипендии: в прошлом году я подписала документ, присланный мне Бастиасом. Сейчас уже не вспомню, в чем там точно была проблема, но ты можешь его попросить тебе показать.
Что касается твоих четырех пунктов:
Снабдить стипендию не слишком сложной формулировкой, чтобы она предполагала и денежные поступления – я согласна с этим.
Бастиас сказал, что деньги были положены в банк на мое имя – вследствие этого проценты общие. Рассмотри все это внимательнее, если очень захочешь.
Согласна я и с остальными пунктами, особенно с тем, что там не должно быть «комитета заинтересванных лиц». Я хочу тех людей, которые способны разглядеть истинный талант. Согласна, чтобы там была Мария Ралли. Насчет остальных – ты сможешь сам найти достойных.
Сейчас я переезжаю в Париж, и поэтому, если захочешь написать мне, начиная с 10-го числа вот по этому адресу: 44, авеню Фош, Париж[267]. Тел. Клебер 5695.
Большую-большую дружбу твоей матушке и сестре, и [по-французски] a tres bientot, j’espere.
Обнимаю тебя,
Лоуренсу Келли – по-английски
Милан, 4 ноября 1963
Дорогой Ларри,
я и правда очень жалею – как это у тебя не хватило духу настоять, чтобы я в этом году спела «Норму». Вспомни, что импресарио такому же великому, как ты, – Гатти-Казацца, даже ему всегда приходилось уговаривать, пусть даже получая в ответ 10 000 «нет».
Надеюсь, твой сезон пройдет с ошеломляющим успехом, а когда ты собираешься в Европу? Я на следующей неделе переезжаю в Париж. Одна подруга уступает мне квартирку на несколько месяцев, пока я не отыщу того, что хотелось бы мне самой. С 10-го числа я по следующему адресу: 44, авеню Фош, Париж. Тел. Клебер 5695.
Если найдешь минутку написать мне, то очень хотелось бы узнать о твоих новостях подробнее. Знаю, что тебя ждут большие заботы с твоими операми, но постарайся найти время, а если тебе нечего делать, пока длится сезон, и если у тебя есть настроение потратить немного денег, приезжай в Париж и расскажи мне побольше о фильме «Медея» и о твоей будущей «Норме» в следующем году в Далласе.
Обнимаю очень крепко.
P.S. Хотела написать и Дэвиду Стики, но полагаю, что он будет с тобой в Далласе, и поэтому, пожалуйста, прочти ему это письмо, вы ведь такие друзья. А почему бы вам обоим не нагрянуть в Париж? Но в любом случае или ты, или Дэвид, напишите мне, как только сможете. Обнимаю вас.
Эльвире де Идальго – по-итальянски
без даты, около 10 ноября 1963
Дорогая Эльвира,
прежде чем уехать из Милана, я так хотела зайти навестить тебя, но нахлынувшее чувство меня пересилило. Мне мечталось, что я скажу тебе так много. И еще – что спрошу твоего совета, но сейчас, быть может, лучше так, как вышло. Ты ведь знаешь, какая я замкнутая и, быть может, чудаковатая.
На всякий случай посылаю тебе мой парижский адрес – там я буду жить около полугода, пока не найду дом по своему вкусу. Это 44, авеню Фош, Париж. Телефон – Клебер 5695.
Если ты вдруг по твоим делам окажешься там проездом, я буду счастливейшей на свете женщиной. Но, полагаю, тебе это слишком трудно. Может быть, легче Луису. Но я буду счастлива, если ты мне хотя бы напишешь.
Работы у меня много. В декабре записывать два диска. Потом «Тоска» в Лондоне. Три телепрограммы в том же Лондоне. Затем «Норма» в Париже в мае и июне.
Жду твоих новостей, и люби меня. Особенно в этот период.
Крепко обнимаю тебя, а еще Луиса и твою сестру.
Уолтеру Каммингсу – по-английски
Париж, 17 ноября 1963
Дорогой Уолтер!
Я переехала из Милана и теперь здесь, в Париже, а погода просто чудовищная. Ледяной дождь, а мне как раз записывать сложные итальянские арии. Я подолгу сижу дома и веду однообразную жизнь. Жизнь певицы, которая старается быть достойной своей славы. Вот только прибавилось еще несколько лет и вдобавок разнообразных трудностей. О сомнениях и страхах я уж и не говорю!