Где же такие мужчины? Я знаю, что, мало где бывая, я не смогу их встретить, но где-то я все-таки бываю и нахожу мужчин поверхностных и самонадеянных, не представляющих никакого интереса для того прекрасного, ради чего стоит жить. Я не думаю, что такие существуют сегодня, но я была бы счастлива найти такого мужчину. Это было бы решением всех моих психологических проблем.
Я рада, что ты снова спокоен. Полагаю, ты вернешься в Грецию будущим летом. А я не знаю, что делать. Знаю, что я должна работать, но как? Может быть, снова начать петь и записывать самой. Возможно, мне бы хотелось снова петь, но я должна петь одна и с оркестром. Предложений много, но я должна заглянуть глубоко в себя и понять, чего я хочу.
Как бы то ни было, я только что из больницы. У меня была киста в неудобном месте, не внутренняя, наружная, но она росла, и мне это не нравилось. Теперь все позади, она была доброкачественная, и меня беспокоят только побочные эффекты анестезии.
Ди Стефано глубоко влюблен в меня, но я охлаждаю его пыл, потому что, ладно, как знать. Я только хочу, чтобы он понял мало-помалу.
Смерть дочери была для него ужасным ударом. Он уже знает, что я не прежняя с ним, но – терпение. Если бы мы влюбились 15 лет назад, когда он зарабатывал огромные деньги и пел как бог, все могло быть хорошо, но он сам говорит, что я обеспечена, ему нечего мне предложить, кроме любви, потому что ни он, ни я не хотим, чтобы он развелся. Так что это стало печальным любовным приключением. Он привязался ко мне из-за смерти своей дочери (я думаю), может быть, и нет. Но мне надо разобраться со всеми личными проблемами, и к тому же я должна найти какое-нибудь интересное дело, как только мне станет лучше.
Я хотела бы твоего совета и, конечно, жду твоих новостей.
Со всей моей любовью,
2 ноября: скончался Пьер Паоло Пазолини.
1976
Стелосу Галатопулосу[388] – по-английски
Не датировано, начало 1976
Дорогой Галатопулос,
еще одна книга обо мне, боже небесный! Я чувствую себя ужасно неловко, как будто я уже умерла и похоронена. Все это, наверное, чудесно, признаю, но, по-моему, это слишком. У меня создалось ощущение чрезмерности, тогда как я всего лишь исполнительница великой музыки, мнения о себе вообще-то весьма скромного и ем себя поедом, потому что поставила себе планку на такой уровень, который почти невозможно удержать, и на каждом представлении нахожу, что могла бы спеть много лучше, однако публика неистовствует. Удачи вам. Надеюсь, вы, по крайней мере, расставите все по местам. Я знаю, что вы любите искусство искренне и благоговейно, но вы берете на себя чертовски большую ответственность, вам не кажется?
Искренне ваша
PS: Тереза сможет дать вам кое-какую информацию. Герман тоже.
Роберту Кроуфорду – по-английски
Париж, 18 февраля 1976
Дорогой Боб!
Я получила ваше письмо и была ошеломлена, узнав, что мы должны поставить яхту в сухой док. Я думала, это каждые три года. Хотелось бы, во всяком случае, чтобы вы прислали мне оценку. Я, собственно, никогда толком не видела счетов; и оплачивать эти, конечно, придется мне лично. И мне не нравится, что надо платить за этот ремонт в такой короткий срок.
Само собой, невозможно приехать в Гонконг или Сингапур, чтобы поднять дух членам экипажа, которым платят, чтобы они содержали яхту в настолько хорошем состоянии, насколько это в их силах, и я считаю капитана ответственным лично. Я не приняла во внимание поздравительное письмо, которое наш капитан прислал мне некоторое время назад, но я нахожу совершенно смехотворной идею ехать туда, чтобы подкрепить интерес экипажа. Я приняла решение петь в июне и должна упражняться. Кто приедет поднять дух мне?
Я хотела бы знать, когда вы думаете приехать, чтобы я постаралась быть в Париже, потому что нам надо серьезно поговорить.
Как всегда, искренне ваша
17 марта: скончался Лукино Висконти.
Элен Арфарас – по-английски
Париж, 3 мая 1976
Дорогая Элен!
Ты права, я ужасно ленива писать письма. Я все хотела тебе написать, и прошло столько времени. Мне очень жаль. Я счастлива узнать, что все хорошо у тебя и у детей. Я была очень занята работой над голосом. Я решила дать концерт в Лондоне, с оркестром в яме и, разумеется, соло. Только я хочу быть уверена, что смогу спеть как можно лучше. Ну вот, на этой неделе принято великое решение о концерте в середине июня или конце октября.
Сегодня я иду к отоларингологу, потому что простужена, трахеит уже месяц, и я пою через эту простуду.
Во всяком случае, жаль, что я совсем не пользовалась домом в Палм-Бич, всего 20 дней в январе, и я уехала, было слишком холодно. Я вношу высокую арендную плату и почти им не пользуюсь. Не могу решиться его купить, памятуя все, что ты мне говорила насчет содержания. Это очень красивый дом, но мне не хочется быть обязанной постоянно ездить туда, потому что я его куплю. И потом, если я захочу его продать. Не думаю, что я куплю такой большой дом.
Сейчас я по-прежнему работаю. Я сообщу тебе о моем решении, как только смогу.
Очень люблю вас всех, и прости меня, что не писала.
Поцелуй всех от меня.
С любовью,
В мае, в обстановке строжайшей секретности, Каллас репетирует в Театре Елисейских полей, соло, с пианистом Джеффри Тейтом, ввиду предстоящих концертов. Она просит Бруну записывать репетиции, тоже с целью слушать себя и улучшать голос. Ее работа над арией Бетховена «Ah! Perfido» (одна из самых первых арий, которые разучивала с ней Идальго в Афинах в 1938 г.) таким образом сохранилась, и, слушая ее сегодня, можно убедиться, что Каллас, вопреки тому, что она сама часто говорила, не «потеряла голос» и была готова вернуться на сцену. К сожалению, некий молодой фотограф проник в пустой театр и сделал несколько снимков, назавтра опубликованных в прессе под заголовками типа «Ей опять не удался контр-ут»[389]. Каллас больше не вернулась в театр и решила отменить предстоящие концерты. Она, однако, продолжала работать одна, закрывшись в своей квартире.
Питеру Меннину[390] – по-английски
Париж, 16 июня 1976
Дорогой Питер,
мне очень жаль, что приходится писать вам по неприятному поводу, но я должна привлечь ваше внимание к тому факту, что Джон Ардуэн использует пленки для книги, которую он написал или напишет, о моих уроках. Смею напомнить вам, что вы не должны давать или продавать эти пленки без моего согласия. Так что я бы очень оценила, если бы вы смогли дать мне объяснение и жду немедленного ответа.
Жаль, что вы выпустили из рук или продали эти пленки, это отбило у меня всякое желание снова давать мастер-классы.
В любом случае я уверена, что вы ответите мне быстро.
Джону Ардуэну – по-английски
Париж, 16 июня 1976
Уважаемый Джон,
я не ответила на твое письмо, потому что думала, что умный человек поймет, прежде чем сделать то, что ты сделал, что я могу быть недовольна твоей книгой и тем фактом, что ты использовал мои пленки без моего разрешения. Ты бы мог, по крайней мере, из корректности, сообщить мне о твоих намерениях и спросить, могу ли я согласиться с такой идеей.
Вместо этого ты продолжаешь прятаться за штандартом так называемых авторских прав. Я должна сказать, что было глупостью с твоей стороны думать, будто, если ты выплатишь мне часть твоих роялти, я буду считать тебя лучшим другом.
Мое убеждение таково, что Джон Ардуэн никогда не понимал и, скорее всего, никогда не поймет Марию Каллас.
Элен Арфарас – по-английски
Париж, 22 августа 1976
Дорогая Элен,
Мне не терпится узнать, как себя чувствует Мария. Беби, наверное, уже появился или должен вот-вот, но мне не терпится. Если будет время, напиши мне.
Как вы все поживаете? Что делали все это время?
Я провела неделю на Ибице в доме подруги и две недели в Греции, в Халкидиках, к северу от Салоников[391]. Великолепно, прозрачная вода и сухая погода. Отдых был фантастический, но спокойный. Я очень загорела и в суперформе. Программы на будущее у меня нет. Я буду счастлива получить от тебя весточку, как только ты сможешь.
Очень люблю вас всех.
Леонидасу Ланцзунису – по-английски
Париж, 22 августа 1976
Дорогой Леонидас!
Я давно не получала от тебя писем. Как ты поживаешь? Я чувствую себя очень хорошо после маленького несчастного случая, ничего страшного, но я повредила шею. Теперь все хорошо. Я провела чудесные каникулы. Неделю на Ибице и две недели в Халкилдиках, за Салониками, в Греции. У меня нет программы. Я ничего не решила на будущее, но буду делать только то, чего мне хочется. Я не купила дом в Палм-Бич и перестала общаться ты знаешь с кем.
Я хотела бы узнать твои новости и твои будущие планы. Особенно как ты себя чувствуешь! Надеюсь, что ты здоров. Как твоя жизнь?
Очень тебя люблю, дорогой мой Леонидас, и постарайся написать мне скоро и во всех подробностях.
Искренне твоя
Оскару Кольтеллаччи[392] – по-итальянски
Париж, 31/8/76