ара и садись за стол. Не то у нас положение, чтобы реверансы разводить.
Некоторое время служанка, сидя за одним столом с королевой, испытывала если не робость, то некоторую неловкость. Стеснялась зачерпнуть мед, а отхлебнув слишком горячего взвара, быстро сглотнула крутой кипяток, так, что аж слезы на глазах появились. Мария терпеливо ждала, пока Вита перестанет нервничать, и, чтобы отвлечь ее, спокойно попросила:
— Расскажи мне про слуг.
— Что именно рассказать, госпожа?
— А все, что ты про них знаешь, — небрежно махнула Мария рукой. И так же спокойно пояснила: — Посплетничать все женщины любят, а я еще ни про кого ничего и не знаю.
Начала свой рассказ Вита, слегка запинаясь: обслуживать королеву или лорда — это одно, а вот сидеть с ними за столом вроде как и не по чину, неловко и даже боязно. Однако за разговором напряжение потихоньку покидало служанку, и Мария с некоторым интересом выслушала историю из жизни тетки Берготты, чей муж отправился в караване, да так домой и не вернулся: приглядел себе за морем какую-то знойную красотку.
— …ой, стыда она натерпелась! Старики-то его Берготту, сказывают, поедом есть начали. Мол, и жена она негодная, да и хозяйка никудышная. Ну, соседи-то правду знали, что этот самый муженек ее и до женитьбы погулять не дурак был. А все одно в спину разное шипели. Так вот и осталась она: ни вдова, ни мужняя жена. А когда стали на королевскую кухню посудомойку искать, она сюда и прибилась. Я, госпожа, даже еще и старую кухарку помню! Тетка Манента росточком невысока была, но силушки… — служанка даже покрутила головой, вспоминая старую кухарку, — необыкновенной! Как-то меня за ухо поймала, так я, ей-ей, — Вита истово перекрестилась, — думала, что она мне совсем ухо оборвет.
Истории чужих жизней текли одна за другой. Здесь, на острове, где народу было не так и много, вся жизнь проходила на глазах у соседей. Все друг про друга знали разные, не всегда приятные детали и мелочи.
Вита же, найдя «свежие» уши, с удовольствием вдавалась в подробности чужих судеб. Делала она это даже не со зла. Для нее это был своего рода мексиканский или турецкий сериал, этакий бесконечный роман, который протекал перед ее глазами всю жизнь.
Взвар давно остыл, мед был съеден, а скучающие женщины оставались на тех же местах, продолжая болтать. Конечно, в основном языком работала Вита, но и ей самой хотелось узнать что-то необыкновенное о чужих землях. Потому Мария время от времени скармливала служанке какую-нибудь небольшую историю из дворцовой жизни. Вите было интересно все: кто шил принцессам одежду и чему их учили, как проходили королевские балы и какие блюда ставили на стол, чем лечили в детстве ее королеву и что такое библиотека.
Кое-где Марии даже приходилось выдумывать подробности, и она успокаивала себя тем, что правды Вита никогда не узнает. Разговор затянулся. А за окном тем временем уже основательно сгустились сумерки. Мария зевнула, и служанка торопливо заметила:
— Пора бы уже, наверное, и спать ложиться, госпожа?
— Можно и спать, — согласилась Мария и добавила: — Ты придумай для себя место в моей комнате. Не стоит тебе сейчас ночевать с остальными служанками. Сама понимаешь. Мало ли что…
Вита, кажется, первый раз задумалась о том, что и ее жизнь теперь находится в опасности. Она растерянно посмотрела на королеву:
— Ой, госпожа… А вроде бы как так-то и не положено?
— В походе рыцарь и солдат спять рядом, — улыбнулась Мария.
Надо сказать, что за целый день в комнату королевы никто так и не постучался. Ей не предложили ни обед, ни ужин. Похоже, новая экономка начал вводить свои правила. Это не слишком трогало Марию, но вот остаться без вечерней ванны ей не хотелось.
Однако сегодня в ванной комнате царил беспорядок. Отсутствовали привычные плошки с жидким мылом и чистые простыни. Куда-то делась грубая рукавица, которой Мария иногда растирала тело. Да и в самой комнате на полу были грязные лужи, а в каменной ванне кто-то искупался и даже не удосужился выпустить воду.
Вита растерянно посмотрела на это разорение и неуверенно пробормотала вслух:
— Господи! Это что же такое?! А может, госпожа, старый Бёдвар заболел? Оттого и воды нет?
— Кто такой Бёдвар? — с удивлением спросила Мария. Однако вместо ответа Вита помотала головой, решительно засучила рукава и, подталкивая королеву к дверям, строго сказала:
— Не дело это, госпожа, здесь топтаться в грязи. Постойте туточки, где сухо, а я сейчас все приберу и вам помогу обмыться. А уж как в спальне закроемся, все, что пожелаете, расскажу.
Глава 31
Мария уютно устроилась в огромной кровати, а Вита, которая наотрез отказалась делить с ней королевское ложе и устроила себе лежбище на тюфячке в углу, негромко рассказывала историю семейства Бёдваров. История была настолько удивительная, что Мария слушала рассказчицу, почти не прерывая её вопросами.
Летопись этой необычной семьи можно было бы начинать еще с тех времен, когда первый корабль изгнанных бритарцев причалил к острову Нисландия. Очень быстро первопоселенцы выяснили неприятные особенности своей новой земли: постоянно ветреная погода, достаточно прохладный климат и почти полное отсутствие древесины.
Первая зимовка была ужасна: ее не пережили не только многие дети, но также и многие взрослые. И вроде бы совсем уж сильных морозов за зиму не было, но дошло до того, что пришлось распустить на доски один из кораблей. Возможно, весной поселенцы покинули бы это не слишком гостеприимное место, если бы не некий Эванс Бёдвар.
На материке он провел молодость в военных походах и был отличным охотником. Здесь для начала он занялся тем же самым. Ходил за добычей, радуясь изобилию почти непуганого зверья, приносил шкуры и понимал, что голодать и “холодать” на острове не придется. Голодать действительно не пришлось: зверья, хоть и не слишком крупного, и рыбы рядом с берегом оказалось много.
Сложнее вышло с «холодать». Лес на острове практически отсутствовал. Поселенцы вырубали все хоть сколько-нибудь способные гореть кустарники вокруг стихийно возникшей деревеньки. Но даже этого кустарника было так мало, что приготовить еду или вскипятить воды для взвара стало настоящей проблемой: за пищей для костра приходилось ходить все дальше и дальше от поселения.
Первые горячие источники на острове обнаружил именно Эванс. И, глядя, как мерзнут соседи, не стал молчать. Эти самые горячие источники и помогли выжить большей части первопоселенцев. Однако расположены они были достаточно далеко от бухты, ближе к старым вулканам. Ходить на рыбалку оказалось и тяжело, и далеко. Именно тогда Эванс пришел к правителю острова с совершенно безумной идеей: устроить водяное отопление в домах, а дома строить на берегу бухты.
Споров среди лордов было много, но сниматься с якоря и искать новые земли большинству показалось тяжелее и опаснее, чем план Эванса. И по весне часть кораблей, собрав все полученные за зиму от охоты шкурки, отплыла к материку, чтобы вернуться с небольшим запасом продовольствия, кучей новых беженцев и огромным запасом дров. Глина, слава Господу, на острове нашлась своя.
Среди вновь прибывших оказалось достаточно большое количество простонародья. Именно потому, что выигравшие войну бритарские власти отдавали земли проигравших своим армиям на разорение.
— Ой, госпожа! Старики до сих пор про те времена ужасти детям рассказывают! Конечно, сами они там не жили, это ведь сколько лет назад было. А только есть же и легенды всякие про те времена. Иную послушаешь, аж мурашки по телу бегут, так-то жутко делается! Зимой, как время будет, непременно к вам приглашу кого-то из сказителей старых.
Разумеется, нужными категориями Вита не мыслила. Рассказ ее был прост и безыскусен. Но Мария, задавшая пару уточняющих вопросов, все поняла так, как надо: «Понятно, что гражданская война разоряет государство. Возможно, это был неплохой ход с точки зрения экономии, так как рассчитываться с солдатами и наемниками было нечем. Однако это отвратительный ход с точки зрения внутренней политики: оставшиеся на выжженных землях крестьяне и горожане будут сбиваться в группы и всеми правдами и неправдами, собрав последние гроши и остатки скарба, как сельди в бочку, набьются в любой корабль, способный их увезти от этого ужаса.».
Разумеется, на выжженных и поверженных землях Бритарии, где до сих пор буйствовали мародеры, обустраивать жизнь по-новому люди не торопились. И к осени на остров хлынули дополнительные толпы беженцев. Всех их немедленно приставляли к работе, не особо глядя, мужчина это, женщина или ребенок.
Люди месили глину. Под руководством мастеров из этой самой глины изготавливали трубы и обжигали их в огромной печи, для которой корабли возили дерево все лето. На своих плечах, поскольку кони на острове были наперечет, волокли груз обожженных труб к источникам и там вкапывали их в землю, закрывая каменными коробами, плотно набитыми сухими водорослями и соломой с глиной, чтобы вода не остывала, пройдя такой длинный путь до берега бухты с крепкими, только что поставленными домами.
Самым первым, разумеется, горячую воду получил тот дом, который строил для себя правитель. Именно тогда зародилась традиция вписывать дома в холм и вытягивать их в длину, насколько можно. Первые годы в таких домах зимовали не то что семьями, а целыми таборами.
Эванс Бёдвар, чья идея так пригодилась нисландцам, все это время занимался прокладкой горячего водопровода, подключив к управлению бригадами рабочих еще и своих сыновей.
Через несколько лет стало поспокойнее: поток беженцев изрядно снизился. Зато горячая вода, дающая зимой живительное тепло, небольшой разветвленной сеткой окутывала центр будущей столицы Нисландии.
Проложенные водопроводы требовали постоянного досмотра и ремонта. Стыки труб иногда начинали течь. Это приходилось ремонтировать. Бывало, трубы трескались, и их приходилось заменять полностью. Работы семье всегда хватало.