она.
— Что лорд на меня наговаривает? — прямо спросила Мария.
— Не то чтобы наговаривает… скорее себя нахваливает. Монетку подарит и непременно при этом скажет вроде как с сожалением, что, мол, если бы не он, лорд Нордвиг, никто о простом люде и не позаботится. Королева, мол, чужачка и делов наших не понимает. От монеты, понятное дело, никто не отказывается, — тихо закончила она свою речь, теребя край льняного передника короткими сильными пальцами.
Опыта в политических игрищах у Марии, разумеется, не было. Однако и считать примитивные выходки лорда Нордвига серьезными интригами не получалось. Беда оказалась в том, что денег на подкуп у Марии практически не было. Да и невозможно обеспечить верность людей бесконечными подачками.
Главное для королевы выяснилось: местные жители к правителю своему относились уважительно. И если не давать лорду с помощью подачек и вранья разжигать ненависть, то у него ничего и не выйдет. Не понятно только одно: почему Мартин в упор не видел сволочной сущности своего дядюшки? Лорд не единственный его кровный родственник. Неужели не нашлось кого-то порядочнее, кто вел бы себя честно?
Решив обдумать это позднее, Мари еще час с лишним выспрашивала Берготту про домашних слуг. Выспрашивала во всех детали: кто из какой семьи, живы ли родители, есть ли братья-сестры. Как и где живут родичи — в городе или в поселках. Богаты ли они или бедны, все ли здоровы и кто у них в родне.
Сведения поварихи оказались столь обширны, что Мария плотно исписала четыре листа, не в силах запомнить все разом.
Поварихе королева подарила серебряную брошку, лично приколов ее к груди и лично же прикрыв подарок лямкой фартука — ни к чему остальным знать об этом. Ласково улыбнувшись покрасневшей от удовольствия тетке Берготте, попросила:
— Ступай. Если что-то еще вспомнишь, приди и расскажи мне.
В общем-то, Марии казалось, что она достаточно четко представляет себе расстановку сил на данный момент. Были, конечно, и еще кое-какие вопросы, ответы на которые она хотела бы знать. Но жить нужно с тем, что имеешь сейчас. Оставалось только ждать, какие действия предпримет лорд Нордвиг.
С отъезда короля не прошло даже недели, а в притихшем королевском доме, где бродили смурные, неулыбчивые слуги и королева сидела в осаде, питаясь тем, что приготовила Вита, плотно воцарилась леди Варан. Похоже, блондинку как следует проинструктировали, прежде чем отправить в королевский дом. И она в целом прислугу почти не гнобила. Напротив, по примеру дяди раздавала монеты. Уже к концу седмицы было видно, кто из служащих дома какую сторону занял.
Воскресный поход в церковь никто не отменял. А простодушные островитяне не слишком заботились о том, чтобы тайное оставалось тайным: часть прислуги уверенно выстроилась не за каретой Марии, а за коляской экономки.
Со стороны это выглядело весьма двусмысленно: как будто на острове не одна королева, а две равноправных владетельницы. Призывать к порядку одуревшую прислугу Мария не стала, но, внимательно вглядываясь в лица, постаралась тщательнейшим образом запомнить, у кого совсем худо с мозгами и кто за деньги готов забыть, как ведет себя леди Варан с прислугой, когда ее никто не сдерживает.
За королевской каретой брела толпа из нескольких горничных, все работники кухни и, к полному удовольствию Марии, шесть охранников.
За открытой повозкой леди Варан шли обе помощницы Гульды, конюхи и садовник, большая часть лакеев и двенадцать человек охраны, одетые в цвета лорда Нордвига. Это было объяснимо. Лакеев леди Варан особо не третировала: все же какие ни есть, а мужчины. А вот с горничными раньше не стеснялась.
При встрече на воскресной молитве оставшиеся на острове лорды вели себя не умнее слуг королевского дома. Нет, Марии никто не хамил. Однако, отдав поклон королеве, часть лордов становилась на ту сторону храма, где на скамейке восседали лорд Нордвиг, скорбно поджавший губы, и разряженная Лорена, которая молилась удивительно истово и достаточно громким шепотом поминала в своей молитве отсутствующего короля. Похоже, даму сильно беспокоило его здоровье.
В храме все прошло, как обычно: молитва, воскресная проповедь и пастырское благословение. А вот при отъезде произошел маленький и немного неприятный инцидент. Кучер Марии то ли случайно, то ли специально замешкался, и открытая повозка Лорены покатилась по дороге впереди королевской кареты. Разумеется, это не могло остаться незамеченным: возле храма собиралась большая часть населения, и люди плотно стояли не только вдоль стен внутри здания, но даже в проходе. Сейчас половина населения столицы любовалась, как королева тащится за собственной экономкой.
Одно то, что хотя бы часть лордов стала на ее сторону, радовало Марию. Тщательно запомнив лица и одежду мужчин, приехав домой, она сразу взялась за записи:
— …а тот пожилой, у которого опушка плаща из серого меха, а вот тут, — Мария потыкала себя в щеку, — старый заживший шрам. Его как зовут?
— Это лорд Вильгельм Гринульф, госпожа. Он еще из тех, кто старому королю служил.
— Отлично! — Мария записывала имена лордов и их приметы, потому что запомнить сразу такое количество новых лиц и имен было не реально. — А тот лорд средних лет, что прихрамывал и на палку опирался. Его как зовут?
— Это лорд Йоран Кольбейн. Он в той битве пострадал, в которой короля нашего ранило. Сами, небось, видели, у господина шрам какой под лопаткой.
Мария порозовела от этого неловкого замечания и поспешила задать следующий вопрос.
Ее списки представляли собой уже серьезную стопку бумаги. И радовало королеву то, что прочитать их никто не сможет: вряд ли здесь найдутся знатоки русского языка. Ей же самой эти записи могут понадобиться в любой момент. Да и потом: записывая, она лучше запоминала то, о чем думала и говорила.
На ужин снова были отварные яйца и простецкий рыбный суп, загущенный какой-то крупой. Все же кабинет был слишком мал для того, чтобы здесь можно было полноценно готовить и не заляпать при этом бумаги. Мария медленно глотала горячее варево и размышляла о том, какую пакость может устроить лорд Нордвиг. Ответ она получила сразу после этого убогого ужина.
Стук в дверь оповестил о приходе леди Варан. В глаза королеве леди не смотрела, но поклонилась, как положено, и бесстрастно произнесла:
— Лорд Нордвиг просил предупредить ваше королевское величество, что через два дня состоится заседание Совета и им понадобится трапезная.
— Лорена, я не думала, что в столь юном возрасте женщина может быть такой глухой. Не я ли приказала тебе сперва спрашивать моего разрешения?
— Я, ваше величество, сама у вас спрашивать никак не могу, я только передаю то, что повелел мне передать лорд Нордвиг.
— Значит, мое повеления для вас ничего не значит?
— Мне пора идти, ваше королевское величество, — бывшая фаворитка улыбнулась и вышла за дверь.
Мария только вздохнула, понимая, к чему ведет это противостояние. А Вита, не сдержавшись, почти восхищенно проговорила:
— От же тварь наглая! И не боится же ничего! — потом, опомнившись, испуганно глянула на королеву и растерянно пробормотала: — Я ничего, госпожа… ничего такого даже и не думала…
Мария молча кивнула, понимая, что восхищение наглостью экономки — явление того же порядка, как и покорность Виты после той истории с ножом.
«Как ни крути, а эти люди уважают только одно — силу. Или я буду вести себя как сильная, или меня сожрут…».
Глава 35
Утро началось с маленького неприятного инцидента. Вместо привычной уже, неразговорчивой Мэгхилд в ванной комнате обнаружилась новая служанка Хилтруд. Худенькая, невысокая росточком женщина с подвижным обезьяньим личиком и цепкими ручками. В отличие от молчаливой Мэгхилд, эта новенькая была весьма словоохотлива и даже излишне любезна.
— Проходите, ваше величество, проходите. Я тут вам для умывания кое-что приготовила. Уверена, вам понравится, ваше величество! Я ведь, госпожа, травками этими смолоду заниматься обучена. Еще бабка моя в городке своем лучшей травницей слыла, и с детства она меня обучала. Так что очень распрекрасно я разбираюсь, которая травка мягкость коже дает, а которая — белизну непревзойденную!
Движения женщины были быстрыми и суетливыми. Она тараторила с такой скоростью, что, казалось, боится опоздать куда-то. Вместо привычной плошки с жидким мылом, которое пахло как обыкновенное хозяйственное, Хилтруд устроила целую выставку разнообразных мисочек и горшочков, которые сейчас и показывала королеве.
— Вот этим, ежли волосы мыть, то они вскорости гуще станут в два раза и пахнуть будут так, что ни один мужчина не устоит! А вот здесь, ваше величество, во флакончике самое что ни на есть редкое снадобье хранится! Ежли его в кожу лица втирать, ни одного пятнышка не останется. Ежли им руки намазать, самая наимягчайшая кожа у вас станет. А ежли пятки натереть, то никогда у вас мозоли не будет, пресветлая госпожа.
Проблема была в том, что эта любезная и словоохотливая служанка появилась в доме Марии вместе с Лореной. То есть девица явно была ее ставленницей, и пользоваться хоть чем-то из предлагаемых средств было бы верхом глупости. Мария прекрасно помнила, что наиболее удобный способ устранить ее саму — отравление.
Пусть и знала она о ядовитых веществах только понаслышке, но историю «Проклятых королей» от Мориса Дрюона прекрасно помнила. И так же прекрасно помнила, что вовсе не обязательно принимать внутрь какое-нибудь сомнительное снадобье: достаточно даже и ядовитых свечей, как в романе. А ведь есть и такие яды, которые проникают сквозь кожу. Да даже убивать не обязательно. Можно ведь и изуродовать так, что родная мать не узнает!
Однако и показывать свой страх говорливой служанке было невозможно. Страх — это как раз то, что хотят увидеть и Лорена, и лорд Нордвиг. Страх ест душу и не дает размышлять рационально. Вита пусть и была несколько простовата, но новой служанке точно так же не доверяла.